Глава 2 (Часть 2)

Инь Ешо не знал, что сказать, и промолчал.

Судя по словам отца, он собирался выдать сестру замуж до отбора наложниц.

Он еще не сказал отцу, что человек, который нравится его странной сестре, — монах, уже принявший постриг.

Инь Хуа был в полном недоумении. Он просил Инь Ешо разузнать о семье возлюбленного сестры, чтобы поскорее устроить помолвку. Почему же у обоих детей было такое мрачное выражение лица?

Инь Ежань все еще пребывала в унынии. Наконец заговорил Инь Ешо:

— Человек, который нравится младшей сестре, не служит чиновником.

Инь Хуа махнул рукой:

— Не хочет служить — пусть занимается торговлей, это тоже неплохо.

— Он и торговлей не занимается.

— Усердно учится? Прекрасно! Нет денег — не беда, у твоего отца они есть!

Инь Ешо снова запнулся.

Похоже, отец на этот раз действительно сильно встревожен.

У него все еще не хватало смелости сказать отцу, что сестра влюбилась в монаха, поэтому он просто подыграл ему:

— Хорошо, я разузнаю.

Выйдя из кабинета отца, брат и сестра вздохнули с облегчением.

— Что собираешься делать? — полусерьезно, полушутливо спросил Инь Ешо у сестры.

Инь Ежань вздохнула, и на ее лице внезапно появилось задумчивое выражение. Инь Ешо слегка опешил, увидев это.

В детстве он был слаб здоровьем. Мальчиков из других семей отправляли учиться боевым искусствам, а к нему отец приглашал учителей на дом. Поэтому он видел, как росла его сестра.

Прошло столько лет, но он никогда не видел у нее такого выражения лица.

Он видел, как она скрипела зубами от злости, как громко смеялась, не скрывая чувств, как вспыхивала от гнева, но никогда не видел ее подавленной и печальной.

— Ты ведь не в самом деле так любишь этого монаха, что готова выйти замуж только за него?

Инь Ежань внезапно подняла глаза на брата.

Свет в ее глазах был в тысячу раз ярче, чем обычно, зрачки сияли.

Инь Ешо услышал ее слова:

— Брат, моя любовь — это не временное увлечение, не полушутка, полусерьезность. Мне нравится не только внешность настоятеля Чжи Ли. Третий молодой господин из дома канцлера Вана тоже красив и очень заботился обо мне. Но он мне не нравится.

— Я полюбила настоятеля Чжи Ли семь лет назад.

— Тогда мне было восемь лет, я пошла с матушкой в храм ставить благовония и встретила его.

— Тогда он был еще просто маленьким монахом, не настоятелем Храма Южного Хребта, лет одиннадцати-двенадцати.

— Многие послушники вокруг него во время медитации шаловливо открывали глаза, и только он один сидел спокойно.

— В свободное время он не играл с другими монахами, а сидел один у ручья перед храмом, смотрел на текущую воду и о чем-то думал.

— Я почувствовала, что он другой.

— Он не выглядел ребенком.

— Когда я заговорила с ним, он слегка улыбнулся, и его голос был очень приятным.

— Только вид у него был слишком холодный, словно окутанный самым ярким лунным светом.

— Позже он стал настоятелем, но остался таким же отрешенным, обычно мало говорил, только в его улыбке появилось немного смирения. Он был вежлив, но не держался отстраненно.

— Я видела, как он стоял на ступенях у входа в зал и смотрел, как некоторые недисциплинированные молодые монахи в храме переглядываются со знатными дамами, пришедшими помолиться. Он по-прежнему молчал.

— Тогда я поняла: он все видит насквозь, просто никогда не говорит об этом.

Выражение лица Инь Ешо было очень сложным.

Он никогда не думал, что его бесшабашная сестра, которая обычно не предавалась меланхолии, способна на такие тонкие чувства.

В его душе боролись удивление и смятение: удивление от того, что эта девчонка так серьезно любит кого-то с семи лет; смятение от того, что этот человек — действительно просветленный монах, чьего настоящего имени он даже не знает.

— Брат, я знаю, ты всегда считал, что моя любовь — это просто восхищение красивым лицом, легкое головокружение. Но это действительно не так.

Инь Ешо чувствовал только головную боль.

Он прижал пальцы к вискам, пытаясь унять пульсирующую жилку.

Он кивнул подбородком сестре:

— Ты сначала иди подумай, и я подумаю, что нам делать.

Инь Ежань развернулась и пошла.

— Эй, ты идешь не в ту сторону! — крикнул Инь Ешо, видя, что сестра направляется в сторону, противоположную ее покоям. Он подумал, что девчонка слишком потрясена, и решил напомнить.

— Я иду правильно, — Инь Ежань обернулась к брату.

— Раньше я думала хранить эту любовь в сердце и всю жизнь служить отцу. Но теперь, похоже, мне придется выйти замуж. Тогда я выйду только за него. Я подавляла свои чувства семь лет, это не в моем стиле. Я сейчас же пойду и все ему объясню.

Инь Ешо был ошеломлен этой внезапной переменой. Он в два шага подскочил к сестре и схватил ее за руку:

— Ты о чем думаешь? Тебе совсем не дорога твоя девичья честь? И ты действительно думаешь, что он женится на тебе? Человек, который давно отрекся от мира? Ты любишь его, но любит ли он тебя? Знает ли он вообще, что такое любовь?

Глаза Инь Ежань потемнели:

— Я знаю, он меня не полюбит. Но я все равно хочу ему сказать, я больше не могу сдерживаться.

— Даже если в конце концов я покорюсь судьбе, по крайней мере, я скажу ему и не буду жалеть.

— К тому же, если я погублю свою репутацию, наверное, никто не захочет на мне жениться.

— Неужели Его Величество захочет взять во дворец наложницей девушку с такой подмоченной репутацией?

Сказав это, она неведомо откуда взявшейся силой вырвала руку из хватки Инь Ешо и бросилась прочь.

Инь Ешо с силой потер вздувшуюся на лбу жилку и, схватившись за голову, выругался:

— Да что ж это за напасть такая!