Глава 9 (Часть 2)

Рух Ло Цзысянь обладал свойством жизни, и сама она была склонна к защите, мастерски владея балансом и гармонизацией сил. Этого, конечно, было недостаточно, чтобы противостоять Хун Яню, но, к счастью, у нее были мощные магические формации, которые могли выдержать даже его сильнейший удар.

У Хун Яня был опыт использования доспеха джинна Астарота, поэтому с Агаресом у него тоже все прошло относительно гладко. Увидев Хун Яня, уменьшившегося в размерах и ставшего «маленьким и милым» после облачения в доспех, Ло Цзысянь не удержалась и крепко обняла его.

Получив от Хун Яня увесистый подзатыльник, Ло Цзысянь послушно выслушала его рассказ о различиях между Агаресом и Астаротом, а также о странном ощущении собственной слабости.

Выслушав, Ло Цзысянь подвела итог:

— Должно быть, все дело в уменьшении роста и изменении телосложения.

И тут же получила еще один подзатыльник.

До самого сумеречного часа Хун Янь так и не смог привыкнуть к Агаресу. После облачения в доспех он не только не мог проявить свою силу, но и чувствовал себя скованным. Такая бесполезность доспеха казалась нелепой. Однако, как говорится, поспешишь — людей насмешишь, и Хун Янь смирился с текущим положением дел.

Старый военный лагерь находился не на лугу, а в другом лесу, дугой окружавшем луг.

Хун Янь привел Ло Цзысянь к старому лагерю до наступления темноты, но не вошел внутрь, а обошел его стороной и продолжил путь. Видя, что Хун Янь прекрасно ориентируется, Ло Цзысянь не стала задавать лишних вопросов.

В конце концов, они остановились перед невзрачной деревянной хижиной неподалеку от лагеря.

— Мы с Хун Мином ее построили. Выглядит неказисто, но жить можно.

— Вы и принц Хун Мин построили? — Ло Цзысянь на мгновение опешила, а затем, расплывшись в улыбке, спросила: — Принц Хун Мин, должно быть, подавал вам доски?

— Он еще и клинья наколол.

— Мне следует похвалить принца Хун Мина, — Ло Цзысянь погладила гладкий пушистый хвост бельчонка, выдавливая из себя неискреннюю улыбку.

— Хун Мин просто не очень хорошо о себе заботится, не настолько все плохо, как ты думаешь, — с легким раздражением ответил Хун Янь.

— Тогда я восхищаюсь вами, господин Хун Янь. Вы не только умеете позаботиться о себе, но и прекрасно заботитесь о своем брате.

Ло Цзысянь посадила бельчонка на седло, толкнула покрытую пылью деревянную дверь и с помощью нескольких заклинаний привела хижину в порядок. Пока Ло Цзысянь разбирала вещи, Хун Янь нарубил дров. Ло Цзысянь хотела было сказать, что свежесрубленные дрова слишком сырые и их нужно просушить, но, обернувшись, увидела, что Хун Янь уже высушил их силой Астарота и развел яркий огонь.

Найденный в хижине железный котелок проржавел, поэтому ужин Хун Яня и Ло Цзысянь снова состоял из сухого пайка и холодной воды. Горячей воды, о которой мечтала Ло Цзысянь, чтобы заварить сухой паек, не было.

— Восемь лет здесь никто не был, ничего удивительного, что он испортился, — Хун Янь забросил котелок обратно в угол и, заметив вопросительный взгляд Ло Цзысянь, начал рассказывать о своем детстве.

— Двенадцать лет назад, когда мне должно было исполниться десять, я еще не был принцем. Будучи сыном князя, я думал, что лучше всего смогу послужить империи Хуан в качестве генерала, завоевывая новые земли и защищая ее границы. К тому же в то время в императорской семье были некоторые разногласия, сейчас я думаю, что это, вероятно, были происки Лянь Юйянь. В общем, в итоге я попал в армию.

Хун Мин с детства следовал за мной, я учил его всему, даже играть. Когда я внезапно ушел почти на полгода, он подумал, что со мной что-то случилось, и тайком сбежал из дома, чтобы найти меня. В то время в армии была не очень строгая дисциплина, поэтому мы договорились встречаться здесь каждый месяц. Он приносил мне вкусную еду, а позже и хорошее вино. Мы тайком выбирались на луг, чтобы соревноваться в скачках и фехтовании. Эту хижину я построил, когда мне было одиннадцать. Хотя генерал догадывался о наших встречах, он делал вид, что ничего не знает, учитывая наш статус княжеских сыновей.

Восемь лет назад лагерь перенесли, я стал старше, да и с дисциплиной стало строже, поэтому я запретил Хун Мину приходить сюда. Меньше чем через год после этого прежний император был убит, и я стал принцем. Мое положение в армии сильно изменилось, об этом не стоит и говорить.

— Мне очень хочется спросить, почему вы начали пить в таком юном возрасте, а также почему вы, постоянно нарушавший армейскую дисциплину, теперь так строго за ней следите. Но больше всего мне хочется сказать, как сильно принц Хун Мин вас любит, господин Хун Янь.

Ло Цзысянь опустила глаза, ее голос звучал приглушенно, она даже стала использовать к себе почтительное обращение «эта служанка».

Хун Янь схватил ее за подбородок и сжал. Ло Цзысянь вскрикнула от боли и поспешно начала оправдываться:

— Это уважение и любовь! Я имела в виду уважение и любовь! Уважение, как к старшему брату, заменяющему отца!

Бельчонок, грызущий кусочек сухого пайка в руках Ло Цзысянь, вдруг выскочил и, ощетинившись, бросился на Хун Яня.

Хун Янь наконец разжал руку. Ло Цзысянь потерла подбородок и щеку, а затем, поймав холодный взгляд Хун Яня, все же приблизилась и послушно извинилась.

— Я ошиблась, не следовало мне ревновать к принцу Хун Мину и говорить необдуманно. Как бы принц Хун Мин вас ни любил, моя любовь к вам сильнее и глубже.

Это извинение больше походило на провокацию.

Посмотрев на невозмутимого Хун Яня, Ло Цзысянь решила сменить тему разговора.

— В магии я гений. Матушка говорила, что я могла управлять куклами еще до того, как научилась говорить. Но кроме магии, я всегда была неуклюжей. Вы сами видели, как ужасно я вышиваю. В детстве со мной постоянно случались подобные вещи, я перебила столько ценного фарфора в дворце короля Ло! Брат всегда говорил, что меня никто не возьмет замуж.

Отец боялся моей силы и не был со мной близок. К счастью, матушка любила меня и всему меня учила. Она была хорошей женщиной и воспитала меня такой же...

— Сама себя хорошей называешь? — с неодобрением перебил ее Хун Янь.

— Разве я не такая? — Ло Цзысянь лукаво улыбнулась и, прижавшись к Хун Яню, упрямо не отпускала его.

— И после такого ты смеешь называть себя хорошей? — Хун Янь все же не оттолкнул Ло Цзысянь, а обнял ее.

— Я ваша женщина, господин Хун Янь. Разве ваша женщина может быть плохой?

— Какая-то странная логика.

— Но вы же согласны, — Ло Цзысянь прищурилась, но вместо улыбки на ее лице появилась грусть. — Мне жаль, что матушка не любила отца, никогда не любила. Такая хорошая женщина, а ее сгубила печаль. Поэтому я так рада, что люблю вас, господин Хун Янь. Не знаю, как еще это выразить.

— Ты вечно слишком много думаешь, все у тебя в голове перепутано.

— Я понимаю, мне просто нужно верить вам, — Ло Цзысянь нежно улыбнулась. — Расскажите мне еще что-нибудь о своем детстве, хорошо? Я буду делать вид, что не слышу о принце Хун Мине.

— У тебя что, с Хун Мином какие-то счеты?

— Вы не знаете, во время Восточного похода...

Ло Цзысянь и Хун Янь болтали, пока она незаметно для себя не уснула. Ее разбудило внезапное волнение Руха.