Глава 1

Когда Шэнь Юйсюань очнулась, она все еще была немного дезориентирована. Ей показалось, что она снова вернулась во времена жизни в Резиденции Чжэньго. Тогда она была наивной и гордой княжной Чжаохуа, а не той Шэнь Юйсюань, что утратила наивность, но осталась такой же гордой и своевольной.

Хех, — Шэнь Юйсюань усмехнулась про себя. — Не знаю, почему в последнее время я все время вспоминаю прошлое. Неужели старею? Небесам известно, мне еще нет и тридцати пяти. В современном мире я могла бы сказать, что нахожусь в самом расцвете сил, но, увы, в этой проклятой древности женщина после тридцати — уже настоящая старуха!

Подумав, она с закрытыми глазами позвала:

— Юнь Чжу!

Снаружи раздался ясный и звонкий голос:

— Госпожа проснулась?

Едва произнеся имя, Шэнь Юйсюань почувствовала неладное. Почему ее голос стал таким мягким и детским?

Она резко распахнула глаза и села.

Глядя на свое маленькое, коротконогое тело, она подумала: неужели снова переселение? Оглядевшись вокруг, она увидела знакомую обстановку. Нет, это же явно ее детские покои Хаоюэ Цзюй в Резиденции Чжэньго.

Пока она пребывала в растерянности, в комнату вошла юная служанка. Увидев растерянный вид маленькой госпожи, сидящей на кровати, она подумала, что та еще не совсем проснулась, и сказала:

— Госпожа еще не проснулась?

Шэнь Юйсюань подняла голову и посмотрела на говорившую. Хотя черты лица девушки были еще по-детски нежными, она сразу узнала ее. Это была Юнь Лань, оставленная ей матерью служанка, которая росла вместе с ней, видела, как она выходит замуж, и в конце концов умерла ради нее.

Именно из-за смерти Юнь Лань трещина в ее отношениях с Сяо Минжуем стала непреодолимой. Она настояла на разводе, и после обоюдных потерь добилась своего.

Но и в последующие дни она время от времени вспоминала ту девушку с сияющей улыбкой. Вспоминала, как та, умирая, все еще улыбалась и говорила, что ее маленькая госпожа рождена для того, чтобы ее любили и баловали, чтобы она была яркой и своевольной. Она не должна жить, подавляя себя. Она просила ее пообещать, что отныне она будет счастливой Шэнь Юйсюань.

Каждый раз, вспоминая это, она чувствовала тепло, но в то же время сердце пронзала острая боль. Юнь Лань всегда понимала ее. Знала, что душой она вне этого мира, но телом вынуждена пребывать в бренном мире. Все считали, что Сяо Минжуй всего лишь приблизил к себе служанку, к тому же в ситуации, когда у нее не было детей. Ей не на что было обижаться, она должна была проявить великодушие главной жены и сама предложить мужу взять наложниц. Но она не хотела! Она была той Шэнь Юйсюань, что жила в обществе под красным флагом, где существовал институт моногамии. Она никогда по-настоящему не была Шэнь Юйсюань из династии Да Ся, из Резиденции Чжэньго. Как бы она ни притворялась девушкой Да Ся, в глубине души она никогда не менялась.

Снова увидев это лицо, Шэнь Юйсюань почувствовала, как защипало в глазах, и слезы сами собой потекли. Она жалобно позвала Юнь Лань и разрыдалась.

Юнь Лань испугалась и быстро спросила:

— Госпожа, что с вами? Вам где-то нехорошо?

Одновременно она крикнула:

— Юнь Цзюй, Юнь Шуан, скорее позовите лекаря!

Шэнь Юйсюань плакала так сильно, что начала икать.

Когда вошла Да Фужэнь Резиденции Чжэньго, она увидела свою падчерицу, которая недавно поколотила Пятого принца и была наказана старым господином стоять на коленях в родовом храме предков, не проронив ни слезинки. А теперь она прислонилась к служанке и рыдала так, словно ее сильно обидели.

Конечно, она предпочла забыть, что Шэнь Юйсюань и не нужно было плакать, потому что не прошло и двух часов ее наказания, как вдовствующая императрица Тайхоу вызвала ее во дворец.

Да Фужэнь Чжэн Ши подошла и спросила:

— Что случилось с княжной? Позвали лекаря?

Юнь Чжу встала и ответила:

— Докладываю госпоже, госпожа вчера спала хорошо. Юнь Цзюй и Юнь Шуан уже пошли за лекарем.

Чжэн Ши подумала: «Только бы с этой живой реликвией ничего не случилось, иначе несдобровать мне».

То же самое думал и спешно прибывший старый Тайи. Бедняга, он уже в преклонных годах, если такие вызовы участятся, долго ли он проживет?

Конечно, как оказалось, плач взрослого в детском теле был лишь выплеском эмоций и не имел отношения к физическому состоянию.

Чжэн Ши вздохнула с облегчением, дала несколько указаний и ушла с служанками доложить Лао Тайтай (бабушке) о ситуации.

Тем временем Шэнь Юйсюань успокоилась. Юнь Лань помогала ей умыться. Теплый пар приятно согревал покрасневшие глаза. Успокоившись, она тихо спросила Юнь Лань:

— Сестрица Юнь Лань, а где Юй Момо и Чжао Момо?

— Госпожа, вы забыли? Вчера обеих матушек вызвала во дворец вдовствующая императрица Тайхоу, — ответила Юнь Лань, нанося ей на лицо ароматный бальзам.

— Во дворец? А какой сегодня день?

— Госпожа забыла? Через несколько дней четвертая годовщина смерти принцессы. Вероятно, вдовствующая императрица Тайхоу хотела дать матушкам какие-то указания.

Шэнь Юйсюань замолчала, мысленно вздохнув: «Моя матушка-принцесса…»

Юнь Лань, увидев ее молчание, подумала, что она расстроилась.

Поэтому она сказала:

— Старая госпожа уже освободила вас от утреннего приветствия. Госпожа желает позавтракать?

Она кивнула:

— Позавтракаем.

Служанки накрыли на стол и прислуживали Шэнь Юйсюань во время еды.

После завтрака Шэнь Юйсюань отослала всех, сказав, что хочет немного поспать одна. Юнь Лань уложила ее и напомнила:

— Госпожа, я буду рядом, в соседней комнате.

Шэнь Юйсюань кивнула.

Когда все ушли, Шэнь Юйсюань вздохнула с облегчением и мысленно привела в порядок мысли. Четвертая годовщина смерти ее матери… значит, ей сейчас восемь лет. Идет восьмой год правления императора Чэнсюаня, октябрь. Годовщина смерти матери — двадцатого октября.

В прошлой жизни она попала в этот мир при рождении.

Когда она узнала, что является дочерью Шицзы (наследника) Резиденции Чжэньго и Принцессы Минчжу, она была встревожена. Ей досталось слишком много хорошего, это было ненаучно.

Позже она обнаружила, что отец и бабушка ее недолюбливают, хотя, конечно, не смели этого показывать.

Думая о прошлой жизни, она считала ее вполне завершенной. Она страстно любила и глубоко ненавидела. Когда все чувства улеглись, мысли о Сяо Минжуе вызывали лишь спокойствие. Она познакомилась с ним в четырнадцать, вышла замуж в восемнадцать, ушла от него в двадцать шесть.

Она уехала в далекий уезд Хайнин и за два года основала первую в Да Ся женскую академию — Академию Белого Тигра. К тому времени, как она вернулась (в прошлой жизни?), Академия Белого Тигра стала учебным заведением, куда стремились попасть все девушки Да Ся.

Теперь ей нужно было хорошенько подумать, как прожить эту жизнь.

Династия Да Ся. Ее дядя, император Чэнсюань, был четвертым правителем.

Еще в прошлой жизни Шэнь Юйсюань заметила, что нравы в Да Ся были довольно открытыми, и для женщин существовало относительно много свободы.

Женщинам не запрещалось выходить на улицу, и в Да Ся высоко ценились талантливые женщины, процветала литература и искусство.

Если женщина достигала вершин в традиционных искусствах — игре на цине, игре в го, каллиграфии и живописи, — это оказывало чрезвычайно важное влияние на ее положение в семье мужа и на судьбу ее детей.

Шэнь Юйсюань поняла, каким будет ее дальнейший путь. Прошлая жизнь показала, что она не может избежать оков общества. Раз уж она не может противостоять правилам, значит, нужно стать той, кто стоит над правилами.

Да, так и поступим. Если до восемнадцати лет она сможет добиться авторитета в литературных и художественных кругах…

Тогда она обретет абсолютную свободу.

До переселения она родилась в очень хорошей семье. Их семья Шэнь была настоящей семьей ученых-интеллектуалов. К тому же она была единственной девочкой за три поколения, с рождения ее окружали любовью и заботой, а ее обучением лично занимался дед — авторитет в области древней литературы.

Она росла беззаботно, и к двадцати годам могла без ложной скромности сказать, что она, Шэнь Юйсюань, была настоящей талантливой девушкой, выросшей на Четверокнижии и Пятикнижии. Хотя для Да Ся этого могло быть недостаточно, это было намного лучше, чем у обычных благородных девиц. Учитывая накопленный опыт прошлой жизни и приложив усилия в этой, это было хоть и трудно, но не невозможно.