Глава 4. Часть 2

Инь Фуюнь, хоть и не была знакома с Чэнь Гу лично, слышала о нем. Его предок был сподвижником основателя династии и получил за заслуги титул хоу. Однако его потомки растеряли былое величие, и лишь к моменту Чэнь Гу род вновь обрел некоторое влияние, хотя и не сравнимое с прежним. И все же, вряд ли он стал бы носить один и тот же боевой халат столько лет, если бы тот не имел для него особого значения. И доверить починку такой важной вещи Лань Си он мог только по веской причине.

— У тебя золотые руки, — сказала Инь Фуюнь, не зная, как еще похвалить работу Лань Си, ведь сама она не разбиралась в рукоделии. — Швов совсем не видно.

Лань Си, немного смутившись, ответила: — Я несколько лет училась у мастера, но до совершенства мне еще далеко. Просто сносно получается.

Инь Фуюнь была уверена, что это работа настоящего мастера. Она решила, что Лань Си просто скромничает.

Они разговорились, и тяжелые мысли постепенно отступили. Лань Си рассказала, что попала сюда два года назад. Как и Бай Шу с Яо Яо, она развлекала мужчин танцами, но в прошлом году заболела и больше не могла танцевать. Зато она хорошо шила, и теперь занималась починкой одежды для солдат.

О своем прошлом она не упомянула ни словом.

Лань Си также рассказала, что Юнъаньский князь не любил музыку и танцы. Когда он только прибыл в армию, то предложил убрать из лагеря женщин легкого поведения, но другие генералы не согласились, и из-за этого у него с ними испортились отношения.

Еще она рассказала, что князь был искусным наездником и стратегом. Прошлой осенью, когда на границу напал отряд Байди, он с восемью сотнями всадников преследовал их до горы Чихушань и уничтожил три тысячи врагов, но сам был тяжело ранен. Он пролежал в своей резиденции до конца года, а, едва оправившись, снова отправился патрулировать границу.

Если бы Лань Си не называла его «князем», Инь Фуюнь решила бы, что речь идет о другом человеке.

Раньше Ли Синь был типичным бездельником. Он не преуспел ни в науках, ни в боевых искусствах. Он проводил время в петушиных боях, развлекался с птицами, предавался пьянству и веселью. Он умел петь, танцевать и играть на музыкальных инструментах, а в домах терпимости бывал чаще, чем дома. Военное дело и верховая езда были ему чужды.

И вот теперь он не любит музыку и танцы. Неужели ее отказ так сильно на него повлиял?

Лань Си много рассказывала, и Инь Фуюнь смогла составить общее представление о жизни в женском лагере.

После полудня Лань Си отправилась относить халат генералу Чэнь Гу, а Инь Фуюнь, взяв скамью, села у дверей, греясь на солнце и размышляя. Вскоре она услышала быстрые шаги, и кто-то заслонил солнце.

— Инь Нян, собирайся скорее! — Это была Шестая тетушка. Сегодня она была гораздо приветливее, чем вчера.

— Куда идти?

— В танцевальный зал, конечно. Готовиться. Сегодня вечером ты снова будешь танцевать.

— Перед князем?

— Это твоя удача.

Какая же это удача — предстать перед человеком, который непредсказуем и затаил на тебя обиду? Но именно из-за переменчивого характера Ли Синя она должна была идти.

По дороге ей встретилось несколько женщин. В их взглядах читались страх и презрение. Они перешептывались между собой.

У дверей танцевального зала Инь Фуюнь услышала тихий разговор: — Правда, что Лю Бинтоу отправили охранять лагерь из-за того, что он вчера обидел Инь Нян?

— А не из-за смерти Ван Сю? В нашем лагере столько женщин погибло, и ты видела хоть раз, чтобы кого-то из солдат наказывали?

— Говорят, князь ненавидит старшую госпожу Инь.

— Если бы ненавидел, разве она вернулась бы вчера целой и невредимой? И разве ее бы снова вызвали сегодня?

— Сомневаюсь, — сказала Бай Шу. — Вчера вечером я видела ее ногу. Ужасная рана. Бинты были такие толстые, а кровь все равно просачивалась. Князь не проявил к ней ни капли жалости. — В ее голосе звучали презрение и злорадство. — Князь никогда не смотрит танцы, а ее вызвали в первый же день. Наверное, он хочет помучить ее. У него такая сильная обида, что он вряд ли простит ее так просто!

— Возможно, ты права.

Когда Инь Фуюнь вошла в зал, девушки замолчали и посмотрели на ее хромающую ногу.

— Князь хочет посмотреть танцы или поиздеваться над ней? — пробормотала Су Сюжун, та самая худощавая девушка, которая вчера мыла пол. Соседка толкнула ее локтем, и она замолчала.

Больше никто не произнес ни слова. Су Сюжун встала с длинной скамьи и, подойдя к Инь Фуюнь, с улыбкой спросила: — Инь Нян, какой танец ты вчера танцевала? Князю понравилось?

Остальные девушки тоже ждали ответа.

Все эти девушки отчаянно репетировали танцы и песни в надежде, что какой-нибудь офицер обратит на них внимание и возьмет в наложницы. Тогда им не пришлось бы мучиться в этом лагере. Даже если их не возьмут в наложницы, жизнь в лагере станет немного легче. Юнъаньский князь был внуком покойного императора, молодым и красивым, к тому же неженатым, поэтому он был для них самой желанной целью.

Если бы это был Ли Синь прежних лет, мечты этих девушек давно бы сбылись. Они стали бы певицами и танцовщицами в его резиденции, ни в чем не нуждаясь. Но теперь Ли Синь изменился и перестал интересоваться подобными развлечениями.

— Я не танцевала, — ответила Инь Фуюнь.

— А что он тебе велел делать? — спросила Су Сюжун. Инь Фуюнь промолчала и, хромая, направилась за занавеску в другую комнату.

Су Сюжун презрительно фыркнула и, покачивая бедрами, пошла за своей лютней.

Когда Инь Фуюнь, приведя себя в порядок, добралась до жилища Ли Синя, уже стемнело. Вэнь Ханя не было, но стражники у дверей узнали ее и пропустили внутрь.

Ли Синь что-то делал за низким столом. Услышав, что дверь открылась, он быстро спрятал это в карман и взял со стола короткую флейту, делая вид, что рассматривает ее.

Как только Инь Фуюнь вошла, Ли Синь посмотрел на ее левую ногу и, не отводя взгляда, наблюдал, как она, хромая, дошла до середины комнаты и остановилась.

— Умеешь играть на флейте? — спросил он тем же холодным тоном, что и вчера.

— Нет, — тихо ответила она.

Ли Синь нахмурился, словно разочаровавшись, бросил флейту на стол, откинулся на спинку кресла и посмотрел на нее.

Инь Фуюнь подумала, что он сейчас снова накричит на нее, и опустила глаза. Но Ли Синь молчал.

Прошло какое-то время. У Инь Фуюнь затекли ноги, и она невольно подняла взгляд. Ли Синь все еще смотрел на нее, словно пытаясь что-то понять.

Ее охватило беспокойство. Хоть они с сестрой и были очень похожи, близкие люди могли их различить. Сестра с детства училась музыке, живописи, каллиграфии и поэзии. Она была нежной, изящной и спокойной. А Инь Фуюнь с детства занималась боевыми искусствами, а в подростковом возрасте отправилась с отцом и братьями в армию. Она была сильной и ловкой, ее движения были свободными, да и кожа не такая нежная, как у сестры.

К счастью, воспоминания Ли Синя о сестрах относились к тому времени, когда они были еще детьми. За прошедшие годы люди меняются. К тому же, долгая дорога из Хуаяна на север, полная лишений, тоже могла стереть некоторые различия. Вряд ли он что-то заподозрит.

Инь Фуюнь стала двигаться плавнее, стараясь выглядеть нежной и изящной, и мысленно молилась, чтобы все обошлось.

Если Ли Синь узнает, что перед ним не Инь Цзиюнь, а Инь Фуюнь, неизвестно, как этот мстительный князь решит отомстить. Он мог простить ее беззащитную сестру, но вряд ли простит ту, что опозорила его перед всей столицей.

— Тогда я сыграю тебе, — сказал Ли Синь.

Инь Фуюнь не поверила своим ушам.

Вчера он заставлял ее танцевать и петь, а сегодня решил ответить любезностью на любезность?

Не обращая внимания на ее удивление, Ли Синь взял флейту, повертел ее в руках и заиграл. Это была мелодия «Цзян Юань Син». Инь Фуюнь смутно помнила первую часть мелодии и понимала, что Ли Синь играет очень хорошо. Вторую часть она не помнила, но мелодия казалась ей прекрасной.

Ли Синь, сначала смотревший на флейту, поднял глаза и стал наблюдать за Инь Фуюнь.

Его черные глаза были словно бездонные колодцы, глубокие и таинственные, но в то же время пугающие и холодные. Инь Фуюнь отвела взгляд.

Когда мелодия закончилась, Ли Синь, продолжая вертеть флейту в руках, равнодушно спросил: — Ну как, тебе понравилось?

Конечно, понравилось. Ли Синь, хоть и не блистал другими талантами, всегда хорошо играл на музыкальных инструментах.

— Ваше Высочество прекрасно разбирается в музыке, вы мастерски владеете всеми инструментами. Мелодия была божественной, словно небесная музыка, — сказала она. Ей хотелось сказать что-нибудь еще, чтобы расположить его к себе и избежать неприятностей, но она боялась сказать лишнее.

Ли Синь усмехнулся и отложил флейту: — А ты не заметила ни одной ошибки?

Откуда ей знать? Внезапно ее осенило, и она замерла.

Неужели Ли Синь проверяет ее?

Неужели он что-то заметил и решил проверить ее с помощью этой мелодии?

Но как у него могли возникнуть подозрения? Где она допустила ошибку?

Она мысленно прокрутила обе их встречи. Она не замечала за собой никаких промахов, стараясь во всем подражать сестре.