Глава 3. Часть 1

Инь Фуюнь остановилась и обернулась. На пороге стоял Ли Синь в повседневной одежде. Он казался выше и крепче, чем раньше.

Фонари под карнизом покачивались, отбрасывая колеблющиеся тени. В этом неверном свете черты его лица казались особенно резкими: глубоко посаженные глаза, тень на крыльях носа. Он стоял, словно стройная ель, — воплощение стойкости и холодного спокойствия.

За годы разлуки он утратил юношескую мягкость, став почти незнакомцем. И все же в нем чувствовалась военная выправка, такая знакомая Инь Фуюнь.

Встречи было не избежать. Пришло время взглянуть ему в глаза.

Она пошла к нему.

Ли Синь наблюдал, как она хромает, морщась от боли при каждом шаге. Его взгляд невольно упал на ее левую ногу, которую она почти волочила.

Ее щеки впали, отбрасывая тени в свете фонарей. Танцевальное платье сидело на ней свободно, подчеркивая хрупкость.

Вэнь Хань, увидев, как ей тяжело идти, хотел было поддержать ее, но, поколебавшись, опустил руку и осторожно последовал за ней.

По мере того, как она приближалась, свет фонарей становился ярче, и знакомое лицо становилось все отчетливее.

Как же они похожи!

Сестры всегда были похожи как две капли воды. Если бы он не знал, что старшая сестра мертва, то непременно принял бы Инь Фуюнь за нее.

Даже взгляд был таким же. В ее глазах он видел отголоски прежней гордости.

И все же это была лишь внешняя схожесть.

Он повернулся и вошел в комнату, сел за стол и наблюдал, как Инь Фуюнь с трудом переступила порог.

— Закрой дверь, — приказал он раздраженно.

Инь Фуюнь послушно выполнила приказ. Она не могла ему перечить. Раз уж она здесь, раз уж встреча состоялась, нужно было воспользоваться этой возможностью и понять отношение Ли Синя к делу о мятеже ее семьи. От этого зависели ее дальнейшие действия.

Она сделала два шага вперед и поклонилась: — Прошу прощения, Ваше Высочество. Я не могу танцевать из-за травмы ноги, — произнесла она смиренно.

На душе у Ли Синя стало еще тяжелее. То же лицо, но совершенно другой характер. В ней не было ни капли прежней дерзости.

Взглянув на ее больную ногу, он равнодушно кивнул и, взяв чашку, сделал глоток: — Тогда спой. — Он немного помолчал и добавил: — Спой «Цзян Юань Син».

Инь Фуюнь опешила. В детстве она училась музыке, но особого таланта к ней не имела. Позже, в южном военном лагере, она слышала лишь военные песни и простые южные мелодии. Сложную хуаянскую песню «Цзян Юань Син» она никогда не могла спеть хорошо. Зато ее сестра исполняла ее великолепно. Когда-то, много лет назад, Ли Синь слышал, как она пела ее перед императрицей, и был в восторге.

Если она сейчас запоет, ее обман раскроется.

Она снова поклонилась: — Простите, Ваше Высочество, я давно не пела и забыла мелодию.

Ли Синь с удивлением посмотрел на нее. Она говорила тихо и вежливо, но отказывала решительно. Он замер на мгновение, а затем усмехнулся: — Не можешь ни танцевать, ни петь. Зачем тогда пришла? Чтобы я любовался твоими страданиями?

Инь Фуюнь снова извинилась и, опустив голову, молчала, словно провинившаяся служанка — и обиженная, и испуганная.

Ли Синь посмотрел на нее с раздражением: — В шахматы играть умеешь?

Игра в шахматы была одним из ее достоинств. После двух отказов третий мог показаться нарочитым и вызвать гнев князя, что было бы нежелательно.

— Готова сыграть с Вашим Высочеством, — ответила она, решив, что за игрой сможет лучше понять его мысли и чувства.

Ли Синь велел телохранителю принести шахматную доску.

Стража за дверью удивилась. Солдаты, приведшие Инь Фуюнь, и вовсе опешили. Не петь, не танцевать, а играть в шахматы? У князя поистине необычные вкусы!

Вэнь Хань облегченно вздохнул. Он боялся, что Ли Синь, увидев лицо Инь Фуюнь, потеряет самообладание, и уже обдумывал, как уладить ситуацию. Теперь, похоже, его опасения были напрасны.

Он отослал солдат.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком фигур о доску и потрескиванием свечи.

Инь Фуюнь подняла взгляд на Ли Синя. Он сидел неподвижно, с бесстрастным лицом. Его движения были спокойными и уверенными, хотя иногда он задумывался перед ходом. Но стоило ему сделать ход, как ситуация на доске менялась. Он легко выходил из сложных положений, переходя от обороны к атаке, и несколько раз застал ее врасплох.

Изменился не только его стиль игры, но и характер. Он больше не был тем импульсивным юношей.

Раньше, оказавшись в такой ситуации, Ли Синь редко искал выход, предпочитая обороняться, а затем, видя неизбежность поражения, бросал игру или начинал капризничать, как ребенок.

Стук пальцев по столу вернул ее к реальности. Она встретилась с холодным, недовольным взглядом Ли Синя. Похоже, ему не понравилось, что она так пристально его рассматривала.

Извинившись, она снова перевела взгляд на доску. Положение было не в ее пользу, и она не знала, какой ход сделать.

Ли Синь посмотрел на ее руку, сжимающую шахматную фигуру, и заметил свежий полумесяцем шрам на тыльной стороне ладони. Шрам был небольшой, но глубокий, должно быть, она потеряла много крови. На суставах пальцев виднелись темные следы от обморожения. На другой руке, лежащей на столе, тоже были шрамы. Он невольно поднял взгляд на ее лицо.

Кожа ее была не такой белой, как раньше, но все же светлее, чем у большинства девушек. Обе сестры пошли в мать и с детства отличались нежной кожей. Видимо, несколько месяцев скитаний оставили свой след, сделав ее грубее.

Путь из Хуаяна на север пришелся на зиму. Для изнеженной девушки, выросшей в роскоши и не знавшей ни холода, ни голода, дожить до весны было настоящим чудом.