Глава 118. Боль

Из-за предвзятого мнения Ли Хован раньше думал, что последователи секты Зимней Картины поклоняются Липкому Василиску.

Но теперь он понял, что это не так. Он ошибся, и очень сильно.

Поразмыслив несколько мгновений, Ли Хован, так и не поняв слов Шоу Саня, снова заговорил: — С чего вы взяли, что можете украсть силу Липкого Василиска? Неужели вы не чувствуете, насколько он могущественен? Вы перед ним даже не муравьи!

Даже если Ли Хован уже не мог вспомнить его облик, он всё равно понимал, насколько силён Липкий Василиск. Это определённо не то, что могут сделать несколько простых смертных.

Шоу Сань решительно посмотрел на Ли Хована: — Почему нет? Моя судьба в моих руках, а не в руках небес. Если Божественная Корова смогла, то и мы сможем!

Ли Хован вспомнил статую в храме Креста, тело которой было объято пламенем: — Эта статуя… Она тоже когда-то была смертной?

Не обращая внимания на мысли Ли Хована, Шоу Сань продолжал говорить: — Монахи часто говорят: "Будда — это человек, который уже прошёл путь, а человек — это будущий Будда". Неважно, что там ещё, но с этим я согласен. Он — Липкий Василиск сейчас, но это не значит, что он будет Липким Василиском в будущем!

Переварив эту неожиданную информацию, Ли Хован глубоко вздохнул и сказал: — Хорошо, дела вашей секты и Липкого Василиска меня не касаются. Давайте вернёмся к делу. У вас действительно есть способ избавиться от Даньян Цзы?

Шоу Сань кивнул: — Что скажешь? Как насчёт этого? Если ты снова проведёшь Восхождение Жука, мы избавим тебя от твоего учителя-полубессмертного.

Услышав это, Ли Хован вспомнил тот момент, когда он использовал Записи Мириад, чтобы призвать Липкого Василиска. Его лицо слегка исказилось. Это был крайне болезненный опыт.

Двойную боль, физическую и душевную, не так-то легко вынести. Всякий раз, когда Ли Хован вспоминал об этом, у него возникало желание покончить с собой.

Успокоившись, Ли Хован медленно произнёс: — Я бы хотел, но сказать легко, а сделать трудно. Сейчас я не смогу.

Призвать Липкого Василиска очень сложно. Для этого требуется резонанс крайней боли, как физической, так и душевной. Это очень редкое состояние, его не так-то просто достичь.

— Хе-хе, — Шоу Сань улыбнулся и участливо сказал, — не беда. Учитывая, что ты знаком с настоятельницей Цзин Синь, мы можем тебе помочь.

Глядя на его обугленную улыбку, Ли Хован похолодел. За этими простыми словами скрывалось многое.

Посмотрев на человека, которого он видел лишь однажды, Ли Хован после долгих раздумий нерешительно спросил: — Старший Шоу Сань, пока не будем об этом. Могу я сначала спросить, каким образом вы собираетесь избавиться от Даньян Цзы?

— У меня тоже есть Записи Мириад вашей секты. Насколько я знаю, там нет ничего, что могло бы помочь избавиться от полубессмертного. Там вообще нет ничего, что могло бы помочь другим.

Честно говоря, Ли Хован не доверял секте Зимней Картины, особенно после того, как Цзин Синь его предупредила.

— Хе-хе, юноша, ты слишком наивен. Записи Мириад, конечно, нужно использовать вместе с другими вещами. Чтобы максимально приблизиться к морю страданий, нужно как можно больше пробовать. Например, то, что ты сейчас делаешь, мы тоже пробовали.

— Как говорится, долгая болезнь делает врачом. Что касается лечения людей, то во всех восьми сторонах света вряд ли кто-то сравнится с нами.

Ли Хован почти рефлекторно отреагировал на слово "болезнь": — Я не болен. Это не болезнь. Даньян Цзы сейчас частично в моём желудке, а частично действительно стал бессмертным.

Шоу Сань насмешливо посмотрел на Ли Хована, пока тот объяснял.

— Это и есть болезнь. Эти даосы помешались на идее стать бессмертными. Они стали безумцами.

Эти слова из уст человека, пытающегося украсть силу Липкого Василиска, звучали совершенно неубедительно.

Хотя Ли Хован сомневался в его словах, он не стал возражать.

Он не хотел ничего доказывать. Он пришёл сюда, чтобы эти люди помогли ему избавиться от Даньян Цзы, а не для того, чтобы спорить с ними.

Если их метод сработает, пусть хоть собакой Даньян Цзы называют.

— Было ли много таких случаев, как мой? Вы лечили других? — снова настороженно спросил Ли Хован.

— Конечно. Все ветви секты Пяти Ковшей Риса говорят об избавлении от трёх ядов: верхний яд — Пэн Цзюй, средний яд — Пэн Чжи, нижний яд — Пэн Цяо.[1]

— Говорят, что те, кто ищет бессмертия, должны сначала избавиться от трёх ядов, быть спокойными и безмятежными, не иметь желаний, обладать спокойным духом и ясным разумом, накапливать благие дела, и тогда они станут бессмертными.

Закончив говорить, он покачал головой и снова посмотрел на Ли Хована.

— Конечно, я не верю в эту чушь. За столько лет я видел немало полубессмертных и бессмертных, прошедших через распад тела, но не видел ни одного Великого истинного бессмертного.

Он поднял палец с обугленной, окровавленной и вывернутой наизнанку кожей и указал на голову Ли Хована.

— Вы, сопляки-даосы, помешались на идее стать бессмертными. Вы довели себя до такого состояния, что стали ни людьми, ни призраками. Вы заботитесь только о внешней стороне, совершенно не понимая сути силы.

Ли Хован никак не отреагировал на эти слова и снова обратился к Шоу Саню.

Он постучал рукой по инструментам для самоистязания, висевшим у него на поясе.

— Старший, я сам могу причинить себе сильную физическую боль. Как вы поможете мне с душевной болью?

Увидев, что Ли Хован заговорил об этом, Шоу Сань обрадовался. Раз юноша сказал это, значит, он согласился.

Он слегка кивнул, и последователь в сером одеянии направился в один из туннелей пещеры.

Вскоре он вернулся, ведя за собой девушку с измождённым лицом.

Эта девушка, как и другие члены секты Зимней Картины, была одета в широкое одеяние и высокую шляпу. Единственное отличие заключалось в том, что её шляпа не закрывала глаза.

— Женщина? Какое отношение это имеет к крайней душевной боли?

Но, очевидно, девушка была удивлена ещё больше, чем Ли Хован. Она не сводила с него глаз.

Шоу Сань толкнул девушку с косичками, и та оказалась прямо перед Ли Хованом.

Девушка тут же опустила голову, крепко сжала руками край одежды, и её тело непроизвольно задрожало.

Ли Хован, глядя поверх плеча этой хрупкой девушки на Шоу Саня, спросил: — Старший, что это значит?

— Возьми эту девчонку. Вы должны быстро полюбить друг друга, а затем она забеременеет от тебя.

— Когда она будет на шестом месяце, и твой сын почти сформируется, ты разрежешь ей живот, вытащишь своего сына, а затем…

— Нет!! Не продолжайте! — дрожащим голосом прервал его Ли Хован.

От одних только его слов виски Ли Хована начало сдавливать.

Он спокойно разговаривал с ним, и чуть не забыл, что это за люди.

Теперь он понял, как они собираются довести его до состояния крайней физической и душевной боли. Члены секты Зимней Картины ничем не лучше Даньян Цзы!

Но, несмотря на протест Ли Хована, Шоу Сань, очевидно, неправильно его понял.

— Верно? Ты тоже считаешь, что этого недостаточно? Но не беда, во-первых, тебя уже видел Липкий Василиск, а во-вторых, у меня есть кое-какие чудодейственные пилюли, которые помогут тебе достичь большего!

\\\

1. Про Пэнов.

Три Трупа (三尸) — даосский термин, обозначающий трёх богов-трупов. Иероглиф 尸 (ши) означает дух-покровитель. Даосизм утверждает, что в человеческом теле есть три даньтяня: верхний, средний и нижний, — и в каждом из них обитает божество. Вместе они называются Три Трупа, также известные как Три Чуна, Три Пэна или три яда.

Верхний труп жаждет украшений, средний — вкусной еды, а нижний — плотских удовольствий. Ранний даосизм считал, что избавление от трех трупов, достижение состояния безмятежности, отсутствия желаний, спокойствия духа и ясности разума, а также накопление благих дел ведут к бессмертию.

Три Трупа также указывают на источник таких желаний, как одержимость, жадность и гнев.