Глава 10

Глава 10

Се Ванъин не ожидала, что бывший министр Великой Цинь Гу Цзинся окажется таким безумцем. В душе он был старым хрычом, но всё равно оставался таким импульсивным, что осмелился ударить человека при первой же встрече. Она уже собиралась заговорить, но её опередил Се Чаохуэй, который строго крикнул:

— Чжоу Юэ!

На лбу Се Чаохуэя вздулись вены. Его впечатление об этом молодом господине из резиденции хоу, которого так расхваливал его собственный отец, ректор Се, резко ухудшилось. Только что он так вежливо называл его «дядя Се», а в следующий миг уже полез в драку?

— Чжоу Юэ? — Услышав это имя, Се Ванъин поняла, какую игру затеял Гу Цзинся. Нынешний Гу Цзинся, конечно, не знал Чжоу Юэ, но он знал его в прошлой жизни и помнил, что они, двоюродные брат и сестра, были чем-то похожи. Надо же, он нашёл себе такое подходящее прикрытие.

Естественно, она уже не могла сказать то, что собиралась. Сделав вид, что ничего не понимает, она посмотрела на Се Чаохуэя:

— Учитель, этот ученик — новенький?

Обращаясь к своему вежливому и разумному личному ученику, Се Чаохуэй, разумеется, смягчился. Он кивнул и представил всем Чжоу Юэ, но, повернувшись к Гу Цзинся, снова нахмурился:

— Господин Чжоу, не соблаговолите ли вы объяснить причину вашего поступка?

Гу Цзинся по его выражению лица понял, что Се Чаохуэй действительно рассердился. Этот дядя Се Ванъин всегда был прямым и неподкупным и терпеть не мог непослушных, дерзких и непокорных учеников. В прошлой жизни Гу Цзинся так и не смог стать его личным учеником.

Успокоившись, Гу Цзинся понял, что поступил импульсивно. Ванъин сейчас была в мужском теле, а Цинь Цзымин, хоть и был невыносим, но, насколько ему было известно, не имел склонности к мужчинам.

Конечно, этот человек всё равно был ему неприятен. Ни в личных, ни в общественных делах Гу Цзинся не мог найти с ним общего языка и никогда не смог бы смотреть на него без раздражения. Но сейчас, под пристальным взглядом Се Чаохуэя, ему пришлось склонить голову и извиниться:

— Брат Цинь, прошу прощения. Я только что обознался. Прошу брата Циня не держать зла на младшего брата.

Цинь Цзымин не особо рассердился. У этого юноши, хоть и был грозный вид, силы было немного, и удар был не очень болезненным. Глядя на то, как тот, явно не смирившись, вынужден был извиняться, он нашёл это забавным. Услышав, что тот обознался, он удивлённо спросил:

— Ты знаешь кого-то, похожего на меня?

Любой человек с привлекательной внешностью, будь то мужчина или женщина, в той или иной степени самовлюблён. Если ему говорят, что он похож на кого-то другого, то в девяти случаях из десяти он заинтересуется внешностью этого человека. Если тот окажется красивым, то всё в порядке. Но если, по его мнению, тот будет уродлив или зауряден, то на душе станет неприятно.

Конечно, Гу Цзинся, будучи исключением, этого не знал. После того как он стал третьим призёром, он мечтал, чтобы его считали уродливым, а до этого вообще не задумывался о своей внешности.

Услышав серьёзный вопрос Цинь Цзымина, он сначала не хотел отвечать, но Се Чаохуэй рядом всё ещё сверлил его взглядом, требуя объяснений. Стиснув зубы, он ответил:

— Я не знаю его в реальной жизни. Я видел его во сне.

Услышав это, Цинь Цзымин остолбенел. Через мгновение его красивое лицо слегка покраснело, он поднял глаза, словно хотел что-то сказать, но не решался. Это сделало его ещё более неприятным в глазах Гу Цзинся.

Даже Се Ванъин удивлённо посмотрела на него своими тёмными блестящими глазами. Гу Цзинся обрадовался — она наконец-то обратила на него внимание! Он не удержался и широко улыбнулся ей.

Сколько всего нужно было рассказать, сколько излить душу! Ради этого он пошёл на такие сложности, чтобы попасть в академию. Понимает ли Ванъин его страдания?

Пока он был поглощён своими чувствами, Се Чаохуэй, одновременно удивлённый и разгневанный, потемнел лицом. Но, будучи человеком прямым, он, как бы ни был зол, смог выдавить из себя лишь четыре слова:

— Полная чушь!

Гу Цзинся, который как раз размышлял, как бы найти возможность поговорить с Ванъин наедине, только сейчас понял, что его слова, похоже, вызвали недоразумение.

Прокрутив в голове содержание недоразумения, он мысленно выругался: «Чёрт!» — и, забыв о приличиях, закричал:

— О чём вы подумали! Я вчера так сладко спал, мне снилось, что я женюсь, такой прекрасный сон! И тут появляется какой-то негодяй и пытается отнять у меня невесту! Этот негодяй был вылитый он! Как вы думаете, разве я мог не разозлиться, увидев его?!

Говоря это, он то и дело бросал взгляды на Се Ванъин. «И Ванъин тоже хороша! Зная, что я терпеть не могу Цинь Цзымина, мы, как муж и жена, должны быть заодно против внешнего врага! Как она могла стоять так близко к нему?»

Се Ванъин смутилась от его взглядов, но ничего не могла сказать и лишь молча отвернулась, избегая его глаз.

Цинь Цзымин удивлённо посмотрел на него и, не удержавшись, сравнил его рост со своим. Глядя на разницу почти в голову, он хоть и не сказал ничего вслух, но выражение его лица ясно говорило: «Ты, коротышка, у тебя хоть пушок на лице вырос? А уже о жене думаешь!»

Конечно, Цинь Цзымин был сыном чиновника и не стал бы выражаться так грубо, но смысл был примерно таким.

Се Чаохуэй же был ошеломлён его бесстыдством.

Он много лет учил студентов, но никогда не встречал такого наглеца. Это выходило за рамки его представлений о юных учениках!

Лицо Се Чаохуэя потемнело и приобрело синеватый оттенок. Сдержавшись, он с трудом процедил сквозь зубы:

— Господин Чжоу весьма талантлив. Изначально, по распоряжению ректора, вас следовало принять сразу. Но боюсь, наш класс Б слишком мал для вас. Если господин Чжоу всё ещё желает здесь учиться, придётся следовать правилам, шаг за шагом.

Так называемое «следование правилам» означало сдачу экзамена. После такой выходки Гу Цзинся Се Чаохуэй явно подумывал отказаться от него. Но поручение бабушки и отца нужно было выполнить, поэтому он решил просто немного помучить его, сбить с него спесь. Даже если результаты экзамена будут неудовлетворительными, этого ученика, скорее всего, придётся принять, зажав нос.

Поэтому Се Чаохуэй решил провести экзамен публично, перед всеми учениками класса Б.

Поскольку сейчас лучшими по происхождению и учёбе в классе Б были «Гу Цзинся» и Цинь Цзымин, а этот маленький дьявол Чжоу Юэ обидел их обоих при первой же встрече, то, если он не сможет публично доказать своё превосходство, ученики класса Б, вероятно, будут им подавлены.

Се Чаохуэй с холодным лицом, полным учительского достоинства, сразу же спросил его:

— Что значит «глуп, но любит поступать по-своему»?

Услышав это, некоторые нетерпеливые ученики фыркнули от смеха: как бы этот парень ни ответил, ясно одно — учитель его невзлюбил!

Даже Цинь Цзымин с беспокойством посмотрел на этого импульсивного юнца. Такой вспыльчивый человек, которого учитель так унизил, — не сбежит ли он?

Только Се Ванъин оставалась спокойной. Она прекрасно знала, насколько толстокожим и самоуверенным был Гу Цзинся. Он считал всех в мире «глупцами», но только не себя. Он точно не подумает, что учитель намекает на него.

И действительно, Чжоу Юэ (Гу Цзинся) ничуть не изменился в лице. Его маленькое тело стояло прямо, грудь колесом, руки за спиной. Он взирал на всех свысока, словно перед ним были не кучка мальчишек, а все придворные чиновники.

Его ясный голос зазвучал ровно и неторопливо:

— «Глуп, но любит поступать по-своему; низок, но любит действовать самовольно». Цитата из «Чжун Юн», глава «Цзы Юн»…

Вступление, раскрытие темы, начало рассуждения, основная часть, первая пара параллельных фраз, вторая пара, третья пара, заключение.

Он не только подробно объяснил происхождение и значение этой фразы, но и тут же, взяв её за тему, сочинил целое восьмичленное эссе.

Шутка ли! Гу Цзинся, хотя и давно сдал свои экзамены, но до отставки успел побывать главным экзаменатором на столичных экзаменах. Каких только блестящих сочинений он не видел?

Он обладал феноменальной памятью, и ему даже не нужно было думать над темой. Как говорится, «прочитав триста танских стихов, даже не умея сочинять, сможешь декламировать». Он так долго вращался в мире экзаменационных сочинений, что мог с закрытыми глазами состряпать что-нибудь, чтобы обмануть этих мальчишек.

Что касается Се Чаохуэя, то, хоть это и прозвучит неуважительно, он был всего лишь цзюйжэнем. Приехав в столицу на экзамены, он не получил даже низшего ранга цзиньши. Насколько же он мог быть умён?

Поэтому, когда Гу Цзинся начал говорить, он сразу же ошеломил всех присутствующих — и учителя, и учеников!

Нужно знать, что на экзаменах ученики долго обдумывали сочинение, тщательно подбирали слова, медленно записывали на бумагу, затем исправляли и оттачивали текст. Только через несколько дней они переписывали окончательный вариант каллиграфическим стилем Гуаньгэ и представляли на рассмотрение экзаменаторам.

А тут — устное сочинение на месте! Что это вообще такое?!

Неужели это и есть легендарное «говорить стихами»?

Сколько лет этому мальчишке? Судя по росту, ему и десяти-то есть?

В классе уже были Гу Цзинся и Цинь Цзымин, от которых и так дышать было трудно. Откуда взялся этот монстр?!

Чёрт возьми, дадут ли они вообще кому-нибудь жить!

Мальчики, попавшие в класс Б, были лучшими среди своих сверстников. Учёные люди и так пользовались уважением, а те, кто хорошо учился, смотрели на всех свысока. Дома, среди родных и друзей, их все хвалили и превозносили.

А здесь, в Академии Цзыюнь, в классе Б, их постоянно затмевали Гу Цзинся и Цинь Цзымин. Ну ладно, они были внуками цзиньши, у них была семейная традиция учёности.

Но чтобы этот мальчишка из семьи военных, которые только и умеют, что махать мечами, превзошёл их в сочинении!

Да лучше бы их по-настоящему избили!

Проиграть драку для учёного не позорно, но уступить в сочинении сыну военного — от этого хотелось умереть.

Тётка стерпит, а дядя — нет!

Лицо Се Чаохуэя тоже было мрачным. Он думал, что после его унизительных слов этот импульсивный и дерзкий юнец из семьи хоу если и не расплачется, то уж точно будет выглядеть подавленным. Тогда он, хоть и с презрением, но перестал бы сердиться, прочитал бы ему нотацию, и на этом бы всё закончилось.

Но вместо того, чтобы поставить его на место, он сам оказался в неловком положении. Выйти из этой ситуации было непросто.