Глава 14

Сун Цзяньшуан без колебаний кивнула.

— Совершенно верно. Мой отец уже устроил мне помолвку в столице.

Она думала, что после этих слов даже самый бесстыжий человек отступит. Но юноша, чья наглость, казалось, не знала границ, и не думал уходить, продолжая преграждать ей путь. Сун Цинчжэн просто не поверил словам Сун Цзяньшуан, посчитав их лишь предлогом, чтобы отказать младшему охотнику. Теперь этот предлог использовали и против него, но как же можно сравнивать? Он — сын старосты, образованный человек, а не какой-то охотник.

Даже если это и правда, что с того? Раз Сун Цзяньшуан вернулась в деревню, чтобы укрыться от неприятностей, значит, её столичный жених ни на что не годен. А раз так, почему бы не найти другого?

Поразмыслив, Сун Цинчжэн с самым благожелательным видом произнёс:

— Не скрою от вас, госпожа Сун, мой отец рассказал мне о вашем родителе. Сейчас вы находитесь в трудном положении. Почему бы вам не остаться здесь? Даже если в вашей семье произойдут перемены, будучи замужем, вы не пострадаете.

В империи Бай Юэ существовало суровое наказание — казнь всего клана. Но замужняя дочь уже не считалась членом семьи. Если Сун Цзяньшуан согласится выйти за него замуж, всё будет хорошо.

Сун Цинчжэн не был глупцом и всё прекрасно просчитал. В худшем случае отец Сун Цзяньшуан будет осуждён, но это никак не коснётся его, чужака, а он получит красавицу-жену. В лучшем же случае, если отца Сун Цзяньшуан оправдают, он, как зять, оказавший помощь в трудную минуту, возвысится вместе с тестем, чиновником четвёртого ранга.

Сун Цзяньшуан не могла разделить его оптимизма. Трудное положение? Выйти замуж? Не пострадать? Ха! Если бы она боялась последствий, то не стала бы возвращаться в деревню, чтобы найти Цю Лян, ключ к разгадке.

Хотя она никак не могла понять, в чём заключается сила этой дурочки, но её отец, мастер гадания, не мог ошибиться в таком важном вопросе, касающемся жизни всей семьи. Отец сказал, что ключ к разгадке поможет им выйти из затруднительного положения, и она должна отвезти Цю Лян в столицу.

Сун Цзяньшуан равнодушно взглянула на него.

— Не беспокойтесь, Сун Цинчжэн. Если у вас больше нет вопросов, прошу вас уйти.

Из соседнего дома доносились крики и вопли. Хотя она не видела, что там происходит, но всё слышала. Люди из игорного дома оказались бесчестными и засчитали те десять лянов, которые она им дала, как плату за отсрочку на одну ночь, а долг в пятьдесят лянов остался.

Похоже, старики Цю потеряли все свои сбережения, и теперь вся семья смотрела в их сторону. Сун Цзяньшуан почувствовала опасность. Хотя эта семейка вряд ли осмелится напасть открыто, но кто знает, что у них на уме? Деньги — большой соблазн.

Нужно немедленно уезжать из деревни Сунцзя.

Она чувствовала тревогу, но Сун Цинчжэн, ничуть не смущаясь, решил продемонстрировать свою преданность.

— Не волнуйтесь, госпожа Сун. Даже если вашего отца осудят, наша семья будет хорошо к вам относиться. Мы вас не бросим. Мой отец — староста, я — образованный человек, мы не дадим вам бедствовать.

Сун Цзяньшуан едва сдержалась, чтобы не сказать ему «убирайся».

Видя, что мягкий подход не работает, она решила действовать жёстко.

— Позвольте спросить, какого ранга ваш отец? Вы называете себя образованным человеком, но есть ли у вас учёная степень?

Конечно, нет, иначе он бы уже давно этим похвастался. Всё, что он мог сказать — «мой отец — староста».

Сун Цинчжэн, услышав эти слова, помрачнел, но, будучи упрямым, решил, что Сун Цзяньшуан говорит так из желания оградить его от неприятностей, и проникся к ней ещё большей симпатией.

— Госпожа Сун, я искренне хочу на вас жениться. Не бойтесь, даже если пострадаю из-за вашего отца, я не буду вас винить.

Сун Цзяньшуан устало вздохнула. Этот человек, похоже, совершенно не понимает, что ему говорят. Куда он дел свой ум?

У стены Цю Лян, слушая их разговор, еле сдерживала смех. Вот она, справедливость! Как говорится, на каждого хитреца найдётся свой ловкач. Какой бы умной ни была Сун Цзяньшуан, она ничего не могла поделать с таким упрямцем, как Сун Цинчжэн, который, словно затыкая уши, твердил: «Я не слышу, я не верю! Ты просто не хочешь меня подставить!»

Такой самообман — настоящая редкость.

Краем глаза Сун Цзяньшуан заметила, как Цю Лян у стены пытается сдержать смех, и это её ещё больше рассердило. Ещё и насмешница нашлась…

Сделав глубокий вдох, она указала на Цю Лян.

— Раз так, скажу вам правду. Прошлой ночью она спала в моей комнате. В моей постели.

Сун Цинчжэн опешил. И что? Он знал Цю Лян, главную дурочку деревни Сунцзя. Но они же говорили о браке, какое отношение к этому имеет эта дурочка?

— Мы с ней уже муж и жена, — спокойно добавила Сун Цзяньшуан. — Мне очень жаль, но я вынуждена отклонить ваше предложение.

Сун Цинчжэн остолбенел, переводя взгляд с Сун Цзяньшуан на Цю Лян, которая возилась с грязью у стены. Он никак не мог прийти в себя. Что, простите?!

Цю Лян как раз лепила из грязи колобка, когда услышала слова Сун Цзяньшуан. Её глаза расширились, а колобок развалился на куски. Чуть не разрушила стену.

Не только Сун Цинчжэн был в шоке, она тоже! Эта женщина понимает, что говорит?

Сун Цинчжэн, пытаясь осмыслить услышанное, покраснел.

— Госпожа Сун, вы шутите. Она же тоже женщина. Что такого в том, что вы спали вместе? — Как это — муж и жена? Его умный мозг отказывался это понимать.

— Вы образованный человек и должны знать законы нашей империи. Браки между женщинами разрешены, — спокойно ответила Сун Цзяньшуан, глядя на Цю Лян с такой нежностью, что та чуть не ослепла.

Сун Цинчжэн снова посмотрел на Цю Лян, всё ещё не веря своим ушам.

— Но… она же дурочка… я… — Чем он хуже? Всего несколько дней опоздал, и такая разница!

Сун Цзяньшуан нежно улыбнулась.

— Она просто не от мира сего, зато искренняя. Я… в общем, я несу за неё ответственность. Прошу вас уйти.

Красавица, смущённо улыбаясь, словно пылая страстью к Цю Лян, смотрела на неё.

Цю Лян потеряла дар речи. Эта женщина — прирождённая актриса! Постойте-ка… нести за неё ответственность… Судя по словам Сун Цзяньшуан, получается, что она — «нижняя»? Эта женщина клевещет на неё! Пользуется тем, что она притворяется немой, и порочит её репутацию!

Сун Цинчжэн был совершенно раздавлен.

— Как… как вы могли?! — в его голосе послышались рыдания, совсем как у его матери, когда та сердилась. Он закрыл лицо руками и убежал.

Наконец-то отделались от него. Сун Цзяньшуан облегчённо вздохнула, закрыла ворота и посмотрела на Цю Лян.

— Зайдём в дом.

В доме Цю Лян вымыла руки и с улыбкой посмотрела на Сун Цзяньшуан. Неужели эта женщина не собирается объяснить свои слова?

Сун Цзяньшуан, словно прочитав её мысли, спокойно спросила:

— Разве я сказала неправду? Прошлой ночью со мной в постели были не вы?

— Я, — не стала отрицать Цю Лян.

— И сейчас вы не моя?

— Это из-за договора купли-продажи, а не из-за того, что мы муж и жена, — возразила Цю Лян. — Не пытайтесь исказить факты. Думаете, я дура?

— Это одно и то же. Вы — моя служанка, я — ваша госпожа. Что не так в том, что я несу за вас ответственность? — невозмутимо ответила Сун Цзяньшуан.

Цю Лян рассмеялась.

— Госпожа Сун, вы действительно из столицы. Отлично перевели стрелки.

Какое «одно и то же»?!

Сун Цзяньшуан тоже улыбнулась.

— Хватит болтать. Вот вам деньги. Идите к воротам и, как только представится возможность, уходите.

Она не из вредности. Просто в семье Цю нет ни одного нормального человека. Особенно этот второй сын. Когда она закрывала ворота, то случайно заметила, как Цю Мин смотрит на неё с хитрым прищуром. Наверняка зарится на её деньги. Она не была уверена, что сможет спокойно уйти из деревни. Вдруг семья Цю попытается их остановить? Всё-таки эта дурочка когда-то была их дочерью. Бережёного Бог бережёт.

Цю Лян поймала брошенную Сун Цзяньшуан мелочь и, довольно улыбаясь, замолчала. Надо было сразу сказать про деньги, и она бы не проронила ни слова. Сегодня они уезжают из деревни Сунцзя. Если столичная госпожа не беспокоится о своей репутации, то ей, дурочке, и подавно нечего стесняться. Пусть сплетничают в деревне. Даже если кто-то донесёт эти слухи до столицы, она всегда может всё отрицать. Ей, бедной дурочке, терять нечего.

Цю Лян понимала опасения Сун Цзяньшуан. И действительно, её дорогой племянник караулил у соседних ворот, не сводя с них глаз. Следит! Семья Цю, доведённая до отчаяния, задумала недоброе.

Сун Цзяньшуан сидела за столом и пила чай, глоток за глотком. Не от жажды, а от голода. Она посмотрела на два блюда и снова сделала большой глоток чая. Лучше умереть с голоду, чем это есть.

Дождавшись полудня, когда над соседним домом поднялся и рассеялся дымок, Цю Лян вернулась в дом.

— Семья Цю обедает. Пора уходить.

Сун Цзяньшуан, не говоря ни слова, взяла свой маленький узел.

Цю Лян взвалила на себя большой узел и последовала за ней.