Глава 1 (Часть 3)

Как он мог так увлечься едой, что даже не заметил, когда ушла маленькая фея?

Полный сожаления, маленький нищий чувствовал себя таким потерянным, словно лишился чего-то очень ценного.

Конечно, за всю свою жизнь у него никогда не было ничего стоящего.

Но ушедшая девочка оставила в его сердце такую пустоту, такое неприятное чувство…

Покинув улицу Фуцюань и оставив позади грязного нищего, Лянь Дай с улыбкой на лице шла домой. Ее шаги были легкими, очевидно, настроение было превосходным.

— Госпожа, то, что вы тогда положили на булочки… — Сяо Жоу с трудом поспевала за ней и нерешительно спросила, выглядывая из-за покупок.

Она ясно видела, как госпожа, отвернувшись от нищего, похлопывая по булочкам, посыпала их каким-то порошком. Даже думать не надо было, чтобы понять — это не какая-то укрепляющая добавка.

Неужели… это был яд?

Милое личико Сяо Жоу побледнело, она боялась продолжать думать.

Ее юная госпожа лишь для вида занималась изучением цитры, шахмат, каллиграфии и живописи, лишь бы угодить отцу.

Больше всего ее интересовали и увлекали всякие странные ядовитые порошки и одурманивающие снадобья!

Будь то слабительное, зудящий порошок или одурманивающая пилюля — стоило госпоже увидеть или услышать о чем-то подобном, она непременно должна была все разузнать и научиться этому. Поэтому в Поместье Налан медицинские книги были единственными, которые юная госпожа Налан читала чаще всего и с наибольшим усердием.

— А ты угадай, Сяо Жоу! — хихикнув при виде бледного лица Сяо Жоу, Лянь Дай намеренно не ответила, и чем больше думала, тем веселее ей становилось.

Этот вонючий нищий!

Неужели он думал, что она и вправду из доброты сердечной даст ему булочек?

Такой уродливый и грязный, да еще посмел схватить ее красивые туфельки!

Это же новые туфли, которые матушка только вчера ей подарила!

На них был вышит ее любимый узор из ста трав, но после того, как их схватила грязная рука нищего, их, конечно, больше нельзя было носить.

Хе-хе, раз он хотел есть, пусть ест досыта. Но что с ним случится после этого — ее винить нельзя.

Она ведь не заставляла его есть булочки со слабительным!

Он сам съел их по доброй воле, не так ли?

Она смеялась все веселее, ее нежное личико сияло от озорства, ярче, чем закатное солнце на горизонте.

Вскоре солнце село, унося с собой последний луч света.

В пригороде Линьчжоу, в неком безымянном заброшенном храме.

Раз храм назывался заброшенным, значит, в нем давно не было ни подношений, ни ремонта, ни людей.

И этот храм, конечно, не был исключением.

Но изнутри, казалось, доносились слабые, протяжные стоны, которые в тишине ночи звучали особенно отчетливо и жутко, словно… плач призрака.

Заброшенный храм в глухую полночь и так внушал страх, а стоны, похожие на плач призрака, вызывали еще более жуткие ассоциации.

Неужели там действительно призраки?

Разве призраки тоже плачут?

В полуразрушенном главном зале, где едва угадывались очертания, вдруг шевельнулась маленькая темная тень.

Очень медленно, очень медленно она поднялась с земли, постепенно выпрямляясь в худенькую фигурку. Подъем сопровождался болезненными вздохами.

Волосы растрепаны, одежда в лохмотьях — это был тот самый маленький нищий с улицы Фуцюань.

Похоже, звуки, похожие на плач призрака, издавал именно он.

Причина… естественно, он был совершенно обессилен от диареи.

Маленький нищий тяжело дышал, с трудом передвигаясь, согнувшись. Все тело ломило, он обливался холодным потом.

Ох, какой это уже раз за сегодня?

Если так пойдет и дальше, не вылезут ли у него все кишки?

У-у-у… почему это случилось?

За последние три дня он ничего не ел, кроме тех булочек, что дала ему днем на улице маленькая фея!

Почему же у него так разболелся живот?

Может, потому что он слишком долго голодал, а потом сразу много съел?

Или его жизнь так ничтожна, что он не заслуживает есть то, что дала маленькая фея, и поэтому Небеса наказывают его, заставляя все извергнуть?

Терпя режущую боль в животе, маленький нищий, шатаясь, побрел к задней части храма.

Перебрав все возможные причины, он так и не заподозрил ничего плохого в тех ароматных булочках.

Потому что он ни за что, ни за что не стал бы подозревать такую красивую и добрую маленькую фею. Даже мысль об этом казалась ему кощунством!

Все… он действительно умирает…

После очередного приступа, обессиленный, с головокружением, он из последних сил добрел обратно до главного зала, и у него потемнело в глазах.

А?

Неужели он умирает и поэтому видит Хэй Учана?

Впрочем, даже если это Хэй Учан, уже все равно. В жизни либо голодаешь, либо мучаешься животом. Став призраком, по крайней мере, не будешь так страдать, верно?

С трудом разлепив веки, маленький нищий последним проблеском сознания посмотрел на внезапно появившуюся в зале фигуру, а затем… рухнул без чувств.

Его и без того исхудавшее, а теперь еще и сильно обезвоженное тело коснулось земли почти беззвучно, ясно показывая, что маленький нищий стал легок, как перышко.

Последняя мысль, промелькнувшая в его голове, была: этот Хэй Учан… почему он худой, как бамбуковый шест?

Действительно, фигура, молча стоявшая перед маленьким нищим и наблюдавшая за его падением, была поразительно худой.

Но это, конечно, был не Хэй Учан, а просто человек, проделавший долгий путь и решивший отдохнуть в заброшенном храме.

Он был очень высоким, отчего казался еще более худым. Черная одежда висела на его костлявой фигуре мешком, и он действительно был ненамного толще бамбукового шеста.

Человек в черном уставился на лежащего без сознания нищего, и в его глазах внезапно вспыхнули огоньки, что в тусклом свете зала выглядело весьма пугающе.

Затем человек в черном наклонился, присел рядом с нищим и протянул руку, начав ощупывать его тело.

Тщательно осматривая его с головы до ног, он что-то бормотал себе под нос.

— Худой, какой худой… Редкостная худоба! Прекрасно, моя Школа Тонкого Бамбука наконец-то нашла истинного преемника!

Голос человека в черном был полон волнения. Он с нескрываемым восторгом ощупывал кожу да кости маленького нищего, словно наткнулся на редчайшее сокровище.

Затем в храме мелькнула тень, и в одно мгновение человек-бамбуковый шест и лежащий на земле нищий исчезли без следа.

Оказывается, и худоба может обернуться удачей… Нет худа без добра.

По крайней мере, судя по тому, как дорожил своей находкой человек-бамбуковый шест, жизнь маленького нищего теперь была вне опасности.