Глава 7. Просьба. Он был одинок двадцать пять лет, неужели… (Часть 1)

Цзян Шу стоял под высоким помостом и, естественно, слово в слово слышал откровенную похвалу Чан Нянь. Хотя она расхваливала его на все лады, в ушах почему-то звучало то самое замечание о «грубом мужлане», которое девушка то ли намеренно, то ли случайно обронила в Книгохранилище.

Словно наваждение.

Уголки губ Цзян Шу изогнулись в многозначительной усмешке.

Если в тот день это было случайно, то сегодня — уже намеренно.

Неужели она и вправду считает его, Нинъюань Хоу, таким мелочным и мстительным негодяем?

Невесть что.

На высоком помосте уши «невесть какой» принцессы Чаоян пылали, и под общий смех она от смущения готова была провалиться сквозь землю.

Неважно, искренне или нет, но все вокруг весело смеялись, и лишь лицо императрицы Сюй было не слишком радостным.

Она никак не ожидала, что император и этот Нинъюань Хоу без предупреждения устроят такое представление.

Теперь, когда главный приз достался другому, императрица вовремя сделала вид, что ничего не понимает, и ни словом не упомянула о договоренности, что победитель может подарить приз любой девушке.

Когда смех и разговоры вокруг постепенно стихли, императрица Сюй надела величественную и достойную улыбку и обратилась к императору:

— Раз Ваше Величество прибыли, почему бы не присесть и не понаблюдать за состязанием? Скоро и Цзяоцзяо выйдет соревноваться.

— О? — Император нахмурился. — Почему бы барышне не сидеть спокойно на помосте? Зачем сейчас лезть в эту суматоху?

Императрица не ожидала таких слов от императора, и ее лицо на мгновение застыло, но она быстро улыбнулась:

— Дети просто любят поиграть. — Она приказала дворцовым слугам позвать Сюй Цзяоцзяо обратно и сменила тему: — Ваше Величество, взгляните, Нинъюань Хоу тоже здесь. Почему бы не устроить новое состязание со всеми? На этот раз неизвестно, кому достанется цветок.

Сказав это, императрица бросила взгляд на Шу Хэна.

Однако Шу Хэн с равнодушным лицом стоял в нескольких шагах позади Цзян Шу. Его прежний задор и воодушевление несколько поутихли, но ученая гордость и несгибаемый дух никуда не делись. Он плотно сжал губы и совершенно не отреагировал на взгляд императрицы.

Проигрыш есть проигрыш. Шу Хэн скорее признает поражение на этот раз, чем согласится на меньшее.

В такой обстановке императрица не могла выказать недовольство и была вынуждена отступить. Она повернулась, собираясь что-то еще сказать, но увидела, что император махнул рукой, явно не проявляя к этому интереса, и лишь сказал:

— Если императрица хочет посмотреть, пусть соревнуются. А Нянь, проводи меня, прогуляемся.

Чан Нянь подсознательно взглянула на Юй Фэй. Юй Фэй кивнула ей.

— Слушаюсь, — послушно ответила Чан Нянь.

Она спустилась с императором со смотрового помоста. Несколько дворцовых служанок и евнухов следовали за ними на расстоянии.

Великодушная и благопристойная улыбка на лице императрицы Сюй слегка застыла. Она лишь проводила их взглядом издалека, но в душе уже была крайне недовольна.

Наступила осень, но трава на императорском поле для состязаний все еще была сочно-зеленой. Взгляду открывался широкий простор, где вдалеке синее небо и белые облака сливались с полем в одну линию, словно уходя в бесконечность.

Прекрасный пейзаж был прямо перед глазами, но император, заложив руки за спину, время от времени вздыхал и выглядел несколько озабоченным.

Чан Нянь тоже была тактична и просто тихо шла рядом, не задавая вопросов, но про себя начала размышлять.

С тех пор как был представлен указ с предложением Нинъюань Хоу о браке, прошло уже больше полумесяца. За это время она упала в воду, тяжело заболела, очнулась и выздоровела, но отец-император ни разу не упомянул об этом в ее присутствии, обсуждая все в основном с матушкой-наложницей и братом.

С самого начала отец-император хотел, чтобы она вышла замуж и уехала на Северо-Запад. Причина его колебаний и промедления с четким ответом заключалась в уважении к желанию матушки-наложницы и в ее собственном здоровье.

С этим всем можно было справиться.

Однако одного лишь брака с Цзян Шу было недостаточно, чтобы изменить поражение прошлой жизни.

В прошлой жизни, четыре года спустя, императрица объединилась с семьей Шу и нанесла удар, точно зная, что она — слабое место ее брата и матушки-наложницы. Иначе ее всегда мудрый и уравновешенный брат не пострадал бы из-за нее и тем более не лишился бы будущего.

Но стоило ей отправиться на Северо-Запад, как ее слабое тело, боюсь, не выдержало бы и трех лет. Если готовиться к худшему, ей нужно было продержаться в столице хотя бы год, только тогда у нее появятся шансы на победу.

Но брак — это дело двоих. Как бы хорош ни был ее план, она опасалась, что с Нинъюань Хоу будет трудно договориться, к тому же были еще императрица, следившая за ней, как тигр за добычей, и эта Сюй Цзяоцзяо…

Говорят, промедление порождает перемены.

Чан Нянь перевела взгляд на императора.

В этот момент император как раз остановился, посмотрел на горизонт и тяжело вздохнул:

— Тревожно на Северо-Западе!

— На Северо-Западе Нинъюань Хоу держит в своих руках военную и политическую власть над регионом, о чем же тревожиться? — спросила Чан Нянь.

Император обернулся, увидел чистые, не знающие мирских забот глаза младшей дочери и снова вздохнул:

— А Нянь еще мала, ты не понимаешь.

Чан Нянь покачала головой и ласково обняла руку императора:

— Ваша дочь осмелится предположить, что отец-император так печален из-за ее брака. Но разве испокон веков браки не заключались по воле родителей и словам свахи?

Император на мгновение замер, а потом спросил:

— Если я прикажу тебе выйти замуж за Нинъюань Хоу и уехать далеко на Северо-Запад, ты скажешь то же самое?

— Естественно, — без колебаний ответила Чан Нянь. — К тому же, только что взглянув, ваша дочь увидела, что Нинъюань Хоу несравненно храбр и превосходен в боевых искусствах, поистине редкостный в мире хороший супруг! Напротив, это ваша дочь слаба и больна, боюсь, я его недостойна…

— Вздор! — тут же возразил император. — Моя дочь во всем хороша, ее хватит и на десять таких Нинъюань Хоу, да еще и с избытком!

Чан Нянь улыбнулась, изогнув глаза полумесяцами. Поколебавшись мгновение, она опустилась на колени перед императором.

Император опешил и поспешил поднять ее:

— Что ты делаешь? Быстро встань!

Чан Нянь не встала, лишь слегка подняла голову и сказала императору:

— Ваша дочь глупа и не разбирается в государственных делах, но знает, что если выйдет замуж за Нинъюань Хоу, то сможет снять с сердца отца-императора большую заботу. Ваша дочь готова разделить ваши тревоги! Только…

Она помолчала, ее глаза медленно наполнились слезами, а голос задрожал:

— Только с самого детства ваша дочь лишь доставляла хлопоты отцу-императору и матушке-наложнице, и ни разу не служила у ваших колен, не исполнила свой дочерний долг хоть один день. Каждый раз, думая об этом, ваша дочь чувствует глубокую вину и беспокойство. Если возможно, прошу отца-императора лишь отложить дату свадьбы. Ваша дочь хочет остаться во дворце и побыть подольше с вами и матушкой-наложницей. Северо-Запад далек, уехав туда, мы долго-долго не увидимся. А Нянь, у-у-у… А Нянь не хочет вас покидать…

— Кап, кап.

Не успела она договорить, как крупные слезы одна за другой упали на тыльную сторону ладони императора, словно капли дождя, ударившие прямо в сердце.

Какие чувства мог испытывать император? Раньше, когда Юй-эр сказала, что дочь согласна на брак, он посчитал это детскими словами, которые нельзя принимать всерьез. Кто бы мог подумать, что его всегда болезненная младшая дочь действительно сможет произнести такие разумные слова. Император поспешно поднял ее:

— Не плачь, не плачь! Что бы ты ни сказала, отец-император на все согласится!

Чан Нянь всхлипнула и кивнула, но слезы все равно продолжали катиться:

— Ваша дочь не плачет, и вы тоже не смейте печалиться. Взгляните на свои седые волосы…

От этих слов сердце императора чуть не разбилось.

А Нянь была его драгоценным сокровищем, которое он любил и лелеял с тех пор, как она была крошечной, до самого совершеннолетия! Теперь она не только не думает о своем здоровье, но даже в такой момент беспокоится о его печалях. Такой послушной, заботливой дочери, во всем думающей об общем благе, не было во всем дворце.

Спрашивается, какой отец в поднебесной мог быть настолько жестоким?

Если бы его Юй-эр увидела эту сцену… Нет, нет, Юй-эр с ним бы рассорилась.

Сквозь пелену слез Чан Нянь увидела, что ее отец-император о чем-то задумался. Она всхлипнула и поспешно потянула его за рукав:

— Отец-император, а если Нинъюань Хоу будет недоволен отсрочкой свадьбы, что тогда делать?

— Он посмеет! — сурово сказал император. Осознав, что голос был слишком громким и мог напугать младшую дочь, он сдержался на мгновение и продолжил: — А Нянь, не бойся. Эта Поднебесная все же принадлежит роду Чан. У него, Нинъюань Хоу, всего лишь триста тысяч воинов, разве он осмелится перевернуть небо? Пока отец-император здесь, не то что отложить свадьбу, даже если ты не выйдешь замуж, я уверен, он не посмеет и слова возражения сказать!

Слова «не выйдешь замуж» Чан Нянь не осмелилась принять всерьез.

Она всхлипнула и кивнула:

— Ваша дочь во всем слушается отца-императора.

— Хорошо, хорошо, — сказал император. — Ты только поправляйся. Я выберу подходящее время для объявления о браке. Твоя свадьба должна пройти пышно, по всем правилам для принцессы императорской семьи. Я выдаю дочь замуж, нельзя относиться к этому легкомысленно. Пока Министерство ритуалов проведет все церемонии, пройдет время, как минимум, до следующего лета.

— А что касается этого Нинъюань Хоу, он был одинок двадцать пять лет, неужели не потерпит еще год или два? У отца-императора есть способы с ним справиться.

Услышав это, Чан Нянь чуть не рассмеялась. Она поджала губы, опустила голову и вытерла платком слезы с щек, подавляя смех. Затем с покрасневшими глазами сказала:

— И пусть отец-император будет спокоен, ваша дочь обязательно все хорошо объяснит матушке-наложнице.

Глаза императора блеснули, он почувствовал большое облегчение и, похлопав дочь по плечу, сказал:

— А Нянь действительно выросла!

Император любил Юй Фэй не один день, а больше десяти лет, как в первый день. Однако чувства Юй Фэй к императору, даже после рождения детей, составляли от силы половину, потому что в свое время император силой отнял ее. Это давно стало занозой в сердце, которая не проходила и через десять-двадцать лет. Если бы брак дочери был устроен неправильно, боюсь, обида Юй Фэй стала бы еще глубже.

Чан Нянь это понимала, и император понимал еще лучше.

Отец и дочь немного прошлись вдоль поля у подножия горного склона. В полдень солнце стало припекать сильнее, и император, беспокоясь о слабом здоровье дочери, велел отвезти ее обратно во дворец отдохнуть.

По дороге во Дворец Нефритового Спокойствия Чунь Шэн, видя, как горько плакала ее госпожа, поспешила утешить:

— Ваше Высочество, придворный врач только недавно говорил, что вашему здоровью больше всего вредят тревоги и печали…