003 (Часть 2)

Длинные ресницы Фу Цинъюя дрогнули. Его тёмные глаза запечатлели эту сцену, а тонкие губы медленно сжались.

Все эти годы ему не нравилось, что Баоин всегда улыбается, словно у неё нет никаких забот. Это даже вызывало у него некоторую зависть.

Фу Цинъюй прекрасно осознавал, что в глубине его души таится много тёмных мыслей. Не проявляясь внешне, они накапливались, превращаясь в яд, в застарелую гниль.

Будучи несчастным сам, он непременно хотел отыграться на других. Даже если это не избавляло его от собственных мук, по крайней мере, кто-то становился таким же, как он.

В этот момент тёмная сторона императора вырвалась наружу, и в нём пробудилось желание причинить боль.

Двумя пальцами он поднял подбородок девушки и загадочно спросил:

— Сегодня твой день рождения? Подарок понравился?

Баоин весь день была сама не своя и почти забыла о паре золотых шпилек. Только сейчас она вспомнила, что нужно поблагодарить за милость.

Но Фу Цинъюй удержал её, не позволяя снова поклониться.

— Неискренне, — его чуть раскосые глаза пристально смотрели на неё. — Баоин недовольна? Чего ты ещё хочешь?

Ресницы Баоин затрепетали, тело задрожало.

Фу Цинъюй был проницателен и всегда легко читал её мысли, замечая малейшие эмоции, которые она так старательно скрывала.

Раньше именно эта проницательность давала Баоин ощущение редкого внимания, из-за чего она поверила, что он относится к ней по-особенному, и в ней родились привязанность и любовь.

Теперь одна её часть надеялась, что Фу Цинъюй поймёт её чувства, а другая испытывала глубокий страх…

Баоин хотела исполнить то желание.

Полночь ещё не наступила, снег всё ещё лежал, пусть даже при свете фонарей… ещё не поздно, ведь так?

Но она не хотела снова обманываться надеждой, чтобы потом опять разочароваться.

— Служанка… — голос Баоин был тонок, как комариный писк, — служанка хочет…

— Так действительно что-то хочешь?

Голос Фу Цинъюя был низким и холодным, но он внезапно отпустил её подбородок.

Внезапно лишившись опоры, Баоин невольно наклонилась вперёд. Она уже собиралась опереться рукой, как вдруг её подхватили за талию и перенесли на кровать.

Мужчина тут же навис над ней. Его красивое лицо приблизилось к её уху, и он коснулся губами её мочки.

— Хорошо прислуживай Мне. Если угодишь, награжу.

С этими словами щекочущее дыхание у её уха переместилось ниже, на изгиб её нежной шеи, заставив Баоин неудержимо задрожать.

Фу Цинъюй тихо рассмеялся. Его пальцы нетерпеливо распустили узелковую застёжку на её кофточке. Холод тут же охватил Баоин.

Она предприняла последнюю отчаянную попытку, повернув голову к водяным часам, и торопливо сказала:

— Ваше Величество…

Не разглядеть.

Что-то в груди рвалось наружу, отчего сердце болезненно сжалось.

Фу Цинъюй опёрся на руки, немного отстранившись, и посмотрел на Баоин сверху вниз.

В его бездонных глазах отражалась девушка — несчастная, хрупкая, упрямо отвернувшая голову… Она витает в облаках?

Взгляд Фу Цинъюя резко похолодел. Он протянул руку и повернул её лицо к себе.

Вот так.

Она должна смотреть на него, только на него. Ещё лучше, если в её глазах будет тень покорности и скрытого нежелания — это лишь сильнее разжигало в мужчине чувство собственничества.

Ресницы Баоин дрогнули, и кристальная слезинка скатилась из уголка глаза.

Фу Цинъюй невольно затаил дыхание.

Приходилось признать, она была хороша собой.

Когда бабушка подсунула ему Баоин, он поначалу гневался и сопротивлялся, громко заявляя, что кто угодно, только не дочь преступного сановника.

Теперь он считал это юношеским максимализмом. В конце концов, такая красота была редкостью в мире и заслуживала восхищения.

У низкого статуса были и свои преимущества: характер её был усмирён, она умела быть благодарной, знала своё место, каждое её слово и действие доставляло удовольствие.

Ему доставляло удовольствие.

В его глазах, похожих на холодный омут, постепенно разгоралось весеннее чувство.

— Нельзя отвлекаться, — хрипло сказал Фу Цинъюй. — Делай то, что должна, и непременно получишь награду.

Баоин безучастно позволила ему развязать пояс её одежды, сердце её разрывалось от боли:

— Ваше Величество…

Час Цзы ещё не наступил, ведь так? Может быть, немного быстрее.

— Тш-ш… — Фу Цинъюй был недоволен. Он властно пресёк её слова, рука легла ей на затылок, притягивая ближе, не оставляя возможности отстраниться.

Баоин молча закрыла глаза.

Волны жара захлестнули её. Она чувствовала себя такой маленькой, такой бессильной, словно лист на ветру, отданный на волю стихии.

Но разум её был как никогда ясен. Она смутно слышала капли воды в лотосовой клепсидре.

Кап.

Кап.

Час Цзы… ещё не наступил…

Но скоро. Он обязательно наступит.

…

Она перестала считать.

Вернувшись к реальности, она поняла, что близость была напряжённой, лишённой гармонии, словно что-то мешало им, как пересохшему ручью, тщетно ищущему источник, чтобы заполнить пустоту.

Баоин горько усмехнулась про себя.

Он был недоволен, поэтому намеренно мучил её.

Он всегда был жесток, хитёр, как кот. Даже когда добыча уже не могла сопротивляться, он не спешил наносить удар, предпочитая придумывать бесчисленные уловки, играть с жертвой, зажатой в ладони, никогда не даруя лёгкого конца.

Но даже самый терпеливый охотник теряет азарт, столкнувшись с безжизненной добычей.

Наконец, всё закончилось.

Тяжесть с её тела исчезла.

Баоин повернулась к мужчине рядом.

Черты его лица оставались холодными, но удовлетворение в глазах скрыть было трудно. Кожа его приобрела персиковый оттенок, отчего он казался мягче и доступнее.

— Ваше Величество, — хрипло произнесла Баоин, — …не могли бы вы выйти со служанкой ненадолго?