Глава 16. Твердый предмет

Его сердце дрогнуло. Сюэ Мяомяо, вся в слезах, опустив голову, теребила свои маленькие ручки. Он взял ее за руку, и его сердце сжалось от жалости.

Эта девушка весь день выводила камнем на земле «его имя».

Он вздохнул, снова привлек ее к себе и тихо сказал: — Это муж виноват. Не плачь. Скоро я приготовлю тебе жареного кролика.

Слезы Сюэ Мяомяо постепенно высохли, но она все еще не могла оправиться от страха быть покинутой. Вернувшись в комнату, она села на кровать, обняла его и долго смотрела в пустоту, а затем внезапно толкнула его на кровать.

— Жена, ты… снова хочешь «прекрасного»?.. — Цинь Сутянь был ошеломлен и покраснел до корней волос.

Сюэ Мяомяо не поняла, о чем он говорит, и серьезно ответила: — Да, и прикладывать лекарство — прекрасно, и все, что мы делаем вместе с мужем, — прекрасно.

Вот же… на этот раз это он подумал не о том.

Цинь Сутянь приложил лекарство, выпил свое и начал разводить огонь во дворе, чтобы зажарить кролика. Сюэ Мяомяо чем-то усердно занималась в стороне. Когда по двору распространился аромат жареного мяса, она радостно подбежала к нему с кувшином в руках: — Муж, муж, получилось! Смотри!

— Мм? — Он оторвал кроличью ножку, протянул Мяомяо и взял у нее кувшин.

— Мицзю! Я несколько дней пыталась его сделать. Из риса, который был в доме, и винной закваски, которую я сама приготовила, хе-хе.

— Сама приготовила закваску? Ты такая молодец! — Он с нежностью погладил ее по голове, надеясь, что она что-нибудь вспомнит, и осторожно спросил: — Откуда жена умеет все это делать?

Этот вопрос застал Сюэ Мяомяо врасплох. Она долго думала, потерла голову и сказала: — Не знаю. Просто взяла и сделала. Ой! И правда, откуда я вдруг это умею…

Цинь Сутянь испугался, что она начнет вспоминать дальше, и поспешно перевел разговор: — Не думай об этом, ешь скорее, пока горячее.

— Я не буду! — Она нахмурилась и отказалась. Он подумал, что она чем-то рассердилась.

Но она вернула ему кроличью ножку: — У мужа больная нога, пусть муж ест ножку. Мне хватит и грудки.

Эта девушка даже знала, что нужно есть, чтобы укрепить ту или иную часть тела… Но что же тогда означало, что она ест грудку?..

— Умница, ножек много… — неловко улыбнулся он и дал ей кусочек крольчатины.

Она с удовольствием причмокнула губами и протянула ему кувшин с мицзю: — Муж кормит меня мясом, а я угощу мужа вином.

— Хе-хе, хорошо… — Почему ему казалось, что он нянчится с дочкой?..

— Ой, пролилось! Это я такая неуклюжая. Дай я вытру. — Она испуганно вскочила и потянулась расстегнуть его одежду. Атмосфера мгновенно стала напряженной.

— Ничего страшного, потом помоюсь… — смущенно сказал он, прикрывая грудь.

— …Хорошо, тогда пей сам. Боюсь снова пролить.

— Ладно.

— Пьем до дна!

— До дна…

Сюэ Мяомяо заставила Цинь Сутяня выпить с ней три кувшина самодельного мицзю. Когда он немного опьянел и собрался идти отдыхать, она потянула его во внутреннюю комнату.

— Жена, это…?

— Купаться.

Он совсем забыл об этом. Грудь была липкой, нужно было хорошенько вымыться.

Цинь Сутянь кивнул: — Хорошо, подожди меня на кровати.

Обернувшись, он чуть не задохнулся от удивления — эта девушка уже начала раздеваться!

— Ты первая?

— Нет, — она моргнула своими ясными глазами. — Сначала я помою тебя, а потом помоюсь сама.

— !? — Цинь Сутянь растерялся. Счастье не должно приходить так быстро!

В прошлый раз, когда он издевательски попросил ее помочь ему помыться, она завязала глаза и сидела как на иголках. Неужели после потери памяти она стала такой раскованной?

— Быстрее, уже поздно. Помоемся и спать. Ты сам разденешься или мне помочь?

— …Я сам…

— Умница!

Она еще и назвала его умницей, вот ведь…

16. Твердый предмет

В маленькой ванной комнате витал густой аромат османтуса. Клубы пара окутывали все вокруг, создавая такую интимную атмосферу, что было стыдно открыть глаза.

— Хватит, это уже не снимай!

Цинь Сутянь, глядя, как Сюэ Мяомяо сбрасывает на пол одну вещь за другой, смущенно остановил ее. Еще немного, и она останется только в дудоу.

— Чжунъи намокнет, испачкается.

— Ничего, слушай меня, испачкается — я постираю… — Мужчина сказал — мужчина сделал. Лишь бы она не разделась догола, все остальное неважно…

Она широко раскрыла глаза, словно услышала что-то невероятное: — Разве мужья стирают женам одежду?! Что люди скажут, если узнают? А если родители узнают, они же меня из дома выгонят! Нельзя, нельзя! — Сказав это, она снова потянулась раздеваться.

Цинь Сутянь испугался и поспешно схватил ее за пояс на боку. Но его ладонь была слишком большой, и он нечаянно накрыл что-то мягкое. От смущения он даже забыл убрать руку.

— Муж… — прошептала она смущенно.

— Мм? Кхм… Ты лучше подожди меня снаружи. — Опомнившись, он покраснел и отпустил ее. Взглянув на ее лицо, он увидел, что она покраснела еще сильнее.

— Муж… — прошептала она обиженно.

— Слушайся! — Он больше не мог выносить ее присутствия ни секунды и, сделав суровое лицо, выпроводил ее.

Когда Сюэ Мяомяо, кусая губы, вышла за дверь, Цинь Сутянь облегченно вздохнул. Чуть не помер! Если бы она задержалась еще немного, он не ручался бы за себя.

Хотя, казалось, между ними уже что-то было, по его мнению, это произошло в бессознательном состоянии и не считалось.

Сейчас, находясь рядом с ней, он все еще чувствовал себя скованно, словно был не готов.

Он в одиночестве просидел в ванне целый час, расслабляясь всем телом. Во дворе росло дерево османтуса, усыпанное цветами. Мяомяо нарвала много лепестков и насыпала их в деревянную бочку. Сладкий аромат наполнял воздух, и ему не хотелось вылезать из воды.

Если бы не мысль о том, что завтра на рассвете нужно идти на охоту, он бы сидел там еще дольше.

Из-за того, что он слишком много нагружал левую ногу сегодня, а потом она расслабилась в воде, при попытке встать ее свело судорогой. Раненая нога, лежавшая на краю бочки, не могла служить опорой. Поэтому, едва встав, он с плеском упал обратно в воду.

Шум привлек Сюэ Мяомяо. Она вбежала в ванную и принялась ощупывать Цинь Сутяня: — Муж, что с тобой? Почему ты такой бледный? Тебе плохо?

Цинь Сутянь от боли не мог говорить. Наконец, он указал на воду и замотал головой, давая понять, что у него свело ногу, но ничего страшного.

Однако Сюэ Мяомяо поняла его неправильно. Закатав рукава, она опустила руки в воду и принялась искать больное место. Но она ничем не помогла, а только нащупала что-то пугающее…

Раздался шлепок — он отбил ее руку. Она испуганно замолчала, а он застыл на месте, тяжело дыша.

— Я… пойду… — Сюэ Мяомяо виновато опустила голову и выбежала из ванной. Убегая, она разглядывала свою ладонь, словно пытаясь понять, что же она такое нащупала. Ей показалось это очень странным — что-то твердое и горячее. Что это было?

Может, у мужа жар? Он был бледный, весь в поту. Может, у него болит то место?

Цинь Сутянь долго приходил в себя. Судорога прошла, он вылез из воды, вытерся, но никак не решался выйти.

Ему было стыдно смотреть ей в глаза.

Когда он, смущаясь, вернулся в постель, девушка уже спала, свернувшись калачиком и повернувшись к нему спиной. Ее тело мерно вздымалось в такт дыханию. Кажется, она спала. Хорошо, что спала.

Он тихонько лег рядом и потянулся за одеялом. Вдруг он заметил, что ее тело вздрагивает как-то странно, не похоже на дыхание. Наклонившись, он увидел, что девушка… плачет!

— Что ты плачешь?.. Что случилось? — Он осторожно повернул ее к себе.

Она вытерла слезы: — Я плачу, потому что ничего не помню. Мне так плохо, очень плохо.

— Так вот в чем дело… Мы же уже говорили об этом. Ничего страшного. — Он говорил спокойно, но сердце его бешено колотилось. Он боялся, что разговор перейдет на недавнюю неловкую ситуацию.

— Ты не понимаешь.

— Мм? — Он вздохнул и вытер свежую слезу с ее щеки. — Ну так расскажи. Муж поможет тебе разобраться.

— … — Она выглядела так, словно ей трудно было говорить. Сердце Цинь Сутяня забилось еще сильнее. Он уже хотел сменить тему, но она выпалила: — Муж отдалился от меня, потому что я потеряла память, да?

— Отдалился? — Как разговор зашел об этом? Он продолжил слушать.

— Ты не позволяешь мне ухаживать за тобой. У тебя такая больная нога, а ты сам моешься. Тебе больно, а ты не позволяешь мне помочь. А когда я помогаю, ты бьешь меня… — Ее голос дрожал от обиды, и слезы снова покатились по щекам.

Цинь Сутянь не знал, что ответить. Он ударил ее… но ведь она сама полезла куда не следует! Впрочем, даже если жена полезла куда не следует, это не повод ее бить. Он действительно отдалился от нее, но не из-за ее амнезии, а потому что они… Эх, что тут скажешь, слезы одни! Все это было слишком странно!

— Мяомяо, не думай об этом, — только и смог сказать он.

— Ты даже не называешь меня женой… — Новая волна слез.

Как Цинь Сутянь ни пытался ее утешить, ничего не помогало. Девушка упорно винила во всем свою амнезию, говоря, что не может смириться с тем, что их прежняя любовь сменилась такой холодностью.

Делать нечего, придется применить крайние меры!

Он глубоко вздохнул и жадно поцеловал ее. Раз уговоры не помогают, придется доказывать делом.

Но он был не слишком искусен в этом деле. На корабле он впервые поцеловал девушку, и сейчас, во второй раз, все еще чувствовал себя неуверенно. Он целовал ее сладкие губы, а она обвила его шею руками и страстно отвечала. Ее реакция взволновала его, и, будучи неопытным, он то и дело нечаянно кусал ее.

Они долго целовались, забыв обо всем на свете. Наконец, Сюэ Мяомяо, смущаясь, отстранилась.

Он с недоумением посмотрел на нее. Она покраснела: — Больно, ты все время меня кусаешь…

Он ничего не сказал, но снова серьезно…