Глава 1 (Часть 2)

— Императрица, сидевшая рядом с императором Сяо Чэнъи, подавала ему еду нежным и ласковым голосом.

Сяо Чэнъи взглянул на сидевшую рядом императрицу и тоже положил ей еды, сказав:

— Пэй Чжу скоро вернется в столицу. Я вижу, он уже не молод, и собираюсь даровать ему брак. Как думает императрица, девушка из какой семьи подойдет?

Рука императрицы слегка дрогнула, и кусочек жареной оленины с нефритовых палочек упал обратно в тарелку. Выражение ее лица слегка изменилось, но лишь на мгновение, после чего она снова обрела прежний вид и с неизменной улыбкой ответила:

— Кто лучше Вашего Величества знает девушек из знатных семей столицы? В конце концов, разве в нашем дворце нет представительниц каждой из них? Какую семью Ваше Величество сочтет подходящей, той и даруйте брак.

Сяо Чэнъи, не меняя выражения лица, равнодушно произнес:

— Я слышал, что шестая госпожа Фэн и Пэй Чжу — друзья детства, их связывает невинная дружба. Они вполне подходят друг другу. Каково мнение императрицы?

Улыбка на лице императрицы тут же стала горькой. Она сама напросилась, решив уколоть его словами, но в итоге, как и всегда, он поймал ее на крючок.

Одного Пэй Чжу было достаточно, чтобы держать ее в руках!

Если бы тогда ее старшая сестра не умерла, ей не пришлось бы выходить замуж во дворец и становиться императрицей. Возможно, у нее и Пэй Чжу уже бегали бы дети.

Теперь же Пэй Чжу стал рычагом давления, которым император манипулировал ею.

Эта шестая госпожа Фэн была невероятно красива и очень расположена к Пэй Чжу…

Неужели Пэй Чжу действительно возвращается в столицу? На этот раз, вероятно, обязательно встанет вопрос о его женитьбе. А она уже четыре года как замужем во дворце.

Блюда продолжали подавать, но Сяо Чэнъи не притронулся ни к одному, выпив лишь несколько чарок вина.

Императрица, видя, что Сяо Чэнъи только пьет вино, очнулась от своих мыслей и, вспомнив наставления Тайхоу, скрепя сердце снова попыталась уговорить его:

— Ваше Величество, отведайте хоть немного еды. Как можно пить одно вино?

— Еще слово, и как только Пэй Чжу вернется в столицу, я дарую ему брак: одну жену, двух наложниц и вдобавок восемь красавиц, — сказал Сяо Чэнъи.

Императрица от гнева потеряла дар речи и мысленно выругалась: «Да умри ты с голоду! Если бы не наказ Тайхоу, кто бы о тебе заботился!»

Сяо Чэнъи посмотрел на императрицу. Еды перед ней тоже почти не убавилось.

Последние несколько лет Сяо Чэнъи ел очень мало, а к мясному и рыбному почти не прикасался. Тайхоу из-за этого немало беспокоилась, но чем больше она волновалась, тем меньше Сяо Чэнъи мог есть.

Тайхоу думала, что Сяо Чэнъи назло ей нарочно не ест, но кто бы мог подумать, что это была почти душевная болезнь.

В главном зале непрерывно звучала музыка и продолжались танцы. Цайжэнь Чжуан, сидевшая в самом конце пиршественного стола, сосредоточенно и тщательно поглощала каждое блюдо, каждый кусочек пирожного.

Тарелки перед ней были вычищены до блеска.

Цайжэнь Чжоу краем глаза заметила это и на мгновение изумилась. Поистине, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Эта Цайжэнь Чжуан ела даже больше, чем она думала.

— Сестрица Чжуан, ты что, несколько дней голодала, чтобы побольше съесть на дворцовом пиру? — Цайжэнь Чжоу наклонилась к Цайжэнь Чжуан.

Цайжэнь Чжуан промокнула уголки губ платком и серьезно ответила:

— Нет, я всегда ем нормально. Если бы я действительно голодала несколько дней, то так есть было бы нельзя.

Цайжэнь Чжоу усмехнулась:

— Аппетит у сестрицы и вправду…

Цайжэнь Чжуан замахала руками:

— Сестрица Чжоу, это совсем немного. Жареной оленины всего шесть маленьких кусочков, пирожное «Цветок сливы» чуть больше медной монеты, рыбной похлебки вроде бы целая чаша, а на самом деле налито только наполовину… Все это вместе взятое не сравнится с одной миской лапши в нашей семейной лапшичной.

Цайжэнь Чжоу рассмешил серьезный тон объяснений Цайжэнь Чжуан. Она кое-что знала о происхождении Цайжэнь Чжуан и, видя, как та прямо говорит о своей семейной лапшичной со спокойным видом и ясным взглядом, прониклась к ней симпатией. Улыбнувшись, она сказала:

— А я вот не люблю рыбную похлебку, даже не притронулась. Если сестрица не побрезгует, то съешь ее.

— Ой, большое спасибо, сестрица Чжоу! Давайте мне, я съем, пока горячая, а то остынет и будет пахнуть рыбой, — Цайжэнь Чжуан улыбнулась, ее глаза изогнулись полумесяцами. Цайжэнь Чжоу нашла ее простодушной и милой, поэтому с улыбкой передала ей рыбную похлебку.

Цайжэнь Чжуан приняла похлебку, еще раз поблагодарила и принялась есть, пока та не остыла.

Цайжэнь Чжоу наблюдала за ней. Она видела, как та ложка за ложкой отправляет похлебку в рот, ее щеки то надувались, то опадали. Доев до конца, она наклонила чашу, осторожно собрала остатки со дна, улыбнулась и съела последний глоток.

Цайжэнь Чжоу прикрыла рот шелковым платком и тихонько рассмеялась. Эта Цайжэнь Чжуан была довольно забавной.

— А что любит сестрица Чжоу? Когда принесут новые блюда, я отдам их сестрице, — Цайжэнь Чжуан тоже промокнула губы шелковым платком.

— Ешь сама, сестрица. Я мало ем и уже сыта, — улыбнулась Цайжэнь Чжоу.

Цайжэнь Чжуан больше ничего не сказала. Как раз сменились танцовщицы, на этот раз вышли танцовщицы из чужих краев, что было в новинку, и они перестали разговаривать.

В главном зале было тепло и уютно. Цайжэнь Чжуан наелась досыта, и ее стало клонить в сон. Она несколько раз попыталась усилием воли открыть глаза, но безуспешно, и в конце концов заснула прямо сидя.

Сяо Чэнъи давно заметил маленькую Цайжэнь, сидевшую в конце пиршественного стола. Хотя их разделяло большое расстояние, зрение у Сяо Чэнъи было превосходным. Он видел, как она съедала одно блюдо за другим перед собой, а потом и то, что было у соседки, словно ее три дня не кормили во дворце.

Сяо Чэнъи лишь на мгновение отвлекся, а когда снова посмотрел на нее, ее голова почти упала на грудь — было очевидно, что она уснула…