7. Я, черт возьми, просто мазохист (Часть 2)

Как семь с половиной лет назад, когда она с лучезарной улыбкой накрыла стол его любимыми блюдами и с готовностью протянула ему бокал на высокой ножке, наполненный искрящимся напитком. Он тогда подумал, что выпил бы его залпом, даже если бы это был яд.

Как семь лет назад, когда она, бледная, держась за ножку стола, медленно опустилась на колени и, опустив голову, прошептала: «Умоляю тебя».

Она никогда не была к нему добра.

Он всего лишь один раз отказал ей, и она так решительно исчезла из его жизни на долгие годы.

Даже Мо Цзэ не знал, куда она уехала.

Она не была жестокой, он думал, что у нее просто нет сердца.

Все ее сердце принадлежало Су Жунляню.

Су Жунлянь умер, и ее сердце, должно быть, умерло вместе с ним.

— Ты же сказала, что Няньнянь не имеет ко мне никакого отношения, — холодно произнес он.

Она опешила, а затем начала оправдываться:

— Группа крови — это просто совпадение… Я тебя не обманывала…

«Ну вот, опять упрямится», — подумал он.

Даже сейчас, когда ей нужна его помощь, она не смягчается, не просит.

Он развернулся и пошел прочь. Краем глаза он заметил, как с ее лица сошла вся кровь. Она стояла неподвижно, словно статуя, не пытаясь его остановить. Ругая себя за слабость, он, словно оправдываясь, бросил:

— Чего стоишь? Куда идти сдавать кровь?

Мо Жань, как во сне, последовала за Су Жунканом.

Он протянул руку, и она инстинктивно потянулась, чтобы помочь ему закатать рукав, но он сердито посмотрел на нее, и она отдернула руку.

— Чего застыла?! — Су Жункан снова был на грани срыва. — Правую руку!

— А, — она послушно закатала рукав его рубашки и тихо сказала. — Три дня нельзя напрягать руку, после того как сдашь кровь…

Конечно, он не был левшой.

Но на левой руке была длинная и глубокая рана, которую он не хотел показывать ни ей, ни врачам.

Су Жункан не знал, сколько крови у него взяли. После процедуры у него сильно кружилась голова, и он, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Он чувствовал, как Мо Жань беспокойно сидит рядом, и мог представить, как она время от времени бросает на него испуганные взгляды.

Он слегка улыбнулся, не открывая глаз, и тихо сказал:

— Иди к Няньнянь. Я немного отдохну и все пройдет.

Мо Жань не сразу ответила. Спустя какое-то время она неуверенно произнесла:

— Но ты один…

Она увидела, как мужчина недовольно нахмурился, но так и не открыл глаз. Он выглядел слабым, но его голос по-прежнему звучал твердо.

— …Не твое дело.

Через некоторое время послышались тихие удаляющиеся шаги.

Су Жункан молчал.

Рядом с ним появился Ань Тоуюань и, усевшись на соседний стул, похлопал его по плечу.

— Господин Су, сегодня я увидел тебя с новой стороны, — Ань Тоуюань ждал, когда Мо Жань уйдет, чтобы насладиться зрелищем. Он театрально вздохнул. — Любовь — великая сила.

Су Жункан промолчал.

Спустя какое-то время он тихо произнес:

— Ань Тоуюань, — Ань Тоуюань смотрел на его губы, пытаясь понять, что он говорит. — Я, черт возьми… просто идиот. Добровольно себя мучаю.

Он не открывал глаз.

Ань Тоуюань усмехнулся, но улыбка не дошла до его губ, внезапно исчезнув.

Он откинулся на спинку кресла и, достав что-то из кармана, повертел это в руках, а затем бросил в мусорную корзину в углу. Предмет описал в воздухе красивую дугу.

Няньнянь ехала с Мо Жань в автобусе. В толпе ее оттеснили от матери, и она потерялась. Несмотря на свой веселый и общительный нрав, девочка очень боялась незнакомцев.

В тот день был какой-то иностранный праздник, и в автобусе было очень много людей. Мо Жань затолкали в салон, и, когда она обернулась, чтобы посмотреть на Няньнянь, девочка уже стояла на улице, испуганно оглядываясь по сторонам. Она сделала несколько шагов назад и случайно попала под мотоцикл, ехавший по полосе для немоторизованных транспортных средств. Она упала, и из раны хлынула кровь.

Мо Жань пришлось взять несколько отгулов, чтобы ухаживать за Няньнянь. Менеджер Лю, конечно, была недовольна и разговаривала с ней довольно резко. Мо Жань ничего не могла поделать, лишь извинялась.

Похоже, у менеджера Лю было плохое настроение, и, услышав ее тихий голос, она еще больше разозлилась:

— Сегодня один отгул, завтра полдня… Вы что, думаете, компания — ваша собственность? Сидите тут, бездельничаете, деньги получаете. Сходите на улицу Красных Рукавов, посмотрите, как там люди работают.

Улица Красных Рукавов находилась в северо-западной части города. Конечно, это было не ее настоящее название, но по ночам она превращалась в район красных фонарей. Это был своего рода секрет Полишинеля, и все делали вид, что ничего не знают. Кто-то в шутку дал ей это изящное название, ссылаясь на стихотворение «Когда-то я скакал на коне по мосту, где теперь красные рукава манят из окон».

Менеджер Лю явно перегнула палку. Мо Жань, по своему обыкновению, хотела промолчать, но вдруг услышала молодой, задорный голос:

— Что вы такое говорите, старая ведьма?! — затем послышался грохот. Мо Жань ничего не понимала. Голос менеджера Лю стал пронзительным, она кричала: «Убирайся вон!», а тот голос продолжал:

— Думаете, я вас боюсь?! …Все равно я здесь больше не останусь! Не могу молчать, когда меня так оскорбляют! …

Разговор резко оборвался.

Мо Жань какое-то время смотрела на телефон, а затем вдруг поняла.

Это же голос Сюй Шу!