Глава 15

После того, как я сблизился с Лун Янь, Цяо Цзянь начал как-то странно себя вести. Он то и дело отпускал в мой адрес язвительные замечания, когда мы были с ребятами. Я не обращал на это внимания, потому что между мной и Лун Янь ничего особенного не было. Но Фу Чжаньсинь, видимо, устал от его брюзжания.

— Цяо Цзянь, ты что, тоже хочешь за Лун Янь приударить? — спросил он.

— Да ну тебя! — ответил Цяо Цзянь. — Что за ерунда!

— Ты же мелкий совсем, — сказал Фу Чжаньсинь. — Лун Янь тебя к груди прижмет, и ты тут же задохнешься!

— Да ну тебя! — повторил Цяо Цзянь.

— Да ну тебя! — передразнил Фу Чжаньсинь, указывая на него пальцем. — Ты посмотри на себя: маленький, голова крошечная. Лун Янь тебя между… прижмет, и ты сразу концы отдашь! Не зря тебя Цяо Эрва зовут!

— Да пошел ты! — разозлился Цяо Цзянь. Его взбесило, как Фу Чжаньсинь обозвал его, но достойного ответа он не нашел и лишь злобно посмотрел на обидчика. — У самого голова как…!

Фу Чжаньсинь не обиделся, а наоборот, весело рассмеялся. Мы тоже засмеялись, и в конце концов Цяо Цзянь тоже не выдержал и рассмеялся.

— Братва, не стоит из-за девчонок ссориться, — сказал Фу Чжаньсинь, хлопнув Цяо Цзяня по плечу. — Не бери в голову.

Цяо Цзянь смутился. Фу Чжаньсинь многозначительно посмотрел на него, толкнул в плечо и запел свою любимую песню:

— Я не забыла тебя, ты забыл меня,
Даже имя мое называешь не так,
Это доказывает, что в твоем сердце нет меня,
Верни мою любовь…

Первые песни Терезы Тенг я услышал именно в исполнении Фу Чжаньсиня. Тогда я понятия не имел, кто такая Тереза Тенг. Никто из нас не знал, кроме Фу Чжаньсиня.

Мы обычно пели «Мамин поцелуй», «Маленькую ракушку» и другие детские песни. Каждый день перед вечерней самоподготовкой мы пели хором, чаще всего «Мамин поцелуй». Позже к нашему репертуару добавился «Вечерний колокол Наньпина», который разучил с нами учитель-практикант. Когда его практика закончилась, весь класс был безутешен, а я — больше всех, потому что мы с ним очень подружились.

С тех пор мы больше не виделись и не общались. Помню, уезжая, он отдал мне все свои оставшиеся талоны на питание. Сумма была небольшая, но тогда это меня очень тронуло. Я даже прогулял урок, чтобы проводить его на автобусную станцию. Когда автобус отъезжал, у меня из глаз полились слезы.

Сейчас из всего, что связано с этим учителем, я помню только песню «Вечерний колокол Наньпина» и то, что его фамилия была Не, а преподавал он историю.

Фу Чжаньсинь не любил «Вечерний колокол Наньпина». Он предпочитал петь «Тысячу слов» Терезы Тенг, и мы подхватывали. В классе эту песню петь было нельзя, потому что ее считали непристойной. Поэтому мы устраивали концерты на холме за школой: пятеро балбесов сидели на вершине, горланили во всю мощь, глядя на пустынный берег, и принимали театральные позы, воображая себя невероятно крутыми.

С появлением Фу Чжаньсиня наша жизнь стала гораздо интереснее. Однако Цзэн Вэй из-за него попал в неловкую ситуацию. Все началось с того, что Цзэн Вэй вдруг положил глаз на Цяо Цзюань.

Это случилось, когда школа организовала просмотр фильма «Модное красное платье». Мы с Цзэн Вэем сидели позади Фу Чжаньсиня, а Фу Чжаньсинь — рядом с Цяо Цзюань. Если быть точнее, я сидел за Фу Чжаньсинем, а Цзэн Вэй — за Цяо Цзюань. Фэн Цзяньсинь и Цяо Цзянь сидели в другом месте.

Хотя в средней школе L романтические отношения между учениками были секретом Полишинеля, на публике все старались вести себя прилично. Поэтому Фу Чжаньсинь и Цяо Цзюань, хоть и сидели рядом, не проявляли особых чувств. Хотя, что у них там происходило под сиденьями, нам неизвестно.

Цзэн Вэй поначалу тоже вел себя спокойно. Но посмотрев немного фильм, особенно сцену, где девушка в красном платье кокетничала, он начал ерзать. Он наклонился вперед и приблизил лицо к затылку Цяо Цзюань.

Я подумал, что он плохо видит, и не придал этому значения. Но потом заметил, что Цяо Цзюань начала как-то неловко двигаться и что-то шептать Фу Чжаньсиню. Я обратил внимание на Цзэн Вэя и увидел, что он просунул руку между спиной Цяо Цзюань и спинкой сиденья и гладит ее по спине.

Это открытие меня поразило. Фу Чжаньсинь сидел рядом с Цяо Цзюань, и Цзэн Вэй знал об их отношениях. И все равно осмелился на такое! Я испытал смесь восхищения и зависти. В этот момент Фу Чжаньсинь обернулся.

Он не выглядел злым или недовольным. Наоборот, он улыбался. Улыбка была какая-то натянутая. Он улыбнулся Цзэн Вэю, и тот ответил ему тем же, но руку не убрал.

До конца фильма Цзэн Вэй продолжал свои действия. Насколько далеко он зашел, я не знаю. По дороге в школу он хвастался, что расстегнул лифчик Цяо Цзюань. У меня от такого заявления мурашки по коже побежали. Мы как раз оживленно обсуждали это, когда к нам подошел Фу Чжаньсинь. — Пошли ко мне, посидим, — сказал он с улыбкой.