Глава 2. Слишком громко щелкают счеты компаньона!

Глава 2. Слишком громко щелкают счеты компаньона!

Цзян Мянь проспал полдня, и хмель почти выветрился. Он сонно приоткрыл глаза и издалека услышал доносящиеся снаружи пронзительные женские рыдания.

Наследный принц считал себя первым ценителем женской красоты и нежности и никак не мог допустить, чтобы женщина так горько плакала в Восточном дворце.

Он махнул рукой, подзывая Цай Мин, и расспросил ее о причине. Оказалось, это Хэ Сюнь собирался отослать Шуйсянь обратно в Ваньцзилоу.

Этот Хэ Сюнь был уж слишком несносен. Пользуясь своим статусом компаньона по учебе, он ежедневно хозяйничал в Восточном дворце, явно превышая свои полномочия.

Цзян Мянь давно недолюбливал Хэ Сюня, но никак не мог найти повода высказать ему свое недовольство.

Плач Шуйсянь стал прекрасным предлогом, чтобы наконец поставить Хэ Сюня на место и вернуть себе лицо.

— Быстрее, приведите ко мне Хэ Сюня и Шуйсянь.

Шуйсянь стояла за каменной ширмой во дворе. Услышав приказ принца, она поспешно, со слезами на глазах, пала к ногам Цзян Мяня.

Сегодня на ней было дворцовое платье из красного шелка. Из-за недавнего горя две пряди волос выбились из прически у висков. Мерцающий солнечный свет падал на ее лицо персикового цвета, испещренное слезами, делая ее еще более жалкой и трогательной.

Цзян Мянь был в хорошем настроении. Он взял Шуйсянь за подбородок и нежно стер слезы с ее лица:

— Я заступлюсь за тебя, не плачь больше.

Цзян Мянь и так был очень красив, а когда проявлял нежность, становился еще более неотразимым.

Шуйсянь на мгновение замерла, засмотревшись на него. Лишь спустя некоторое время она осознала свою дерзость и тихо ответила:

— Сегодня служанка пела в саду и случайно потревожила господина Хэ. Господин Хэ хочет продать служанку.

Едва она закончила говорить, как вошел Хэ Сюнь.

Весенние ночи были прохладными, а дни теплыми. После полудня становилось особенно душно.

Хэ Сюнь переоделся в лунно-белый халат с узкими рукавами и прямым запахом. Самая обычная отделка серебряной нитью с потаенным узором в виде благоприятных облаков на его груди напоминала рябь на озере в лунную ночь.

На поясе у него все еще висела та самая нефритовая подвеска с двумя рыбами, которой так завидовал Цзян Мянь. Бледно-зеленая кисточка покачивалась у его бедра, привлекая внимание.

Цзян Мянь отвел взгляд от нефритовой подвески. Одной рукой он обнимал Шуйсянь, другую положил на колено и серьезно произнес:

— Хэ Сюнь, посмотри, до чего ты довел эту бедняжку. Немедленно извинись перед ней.

Хэ Сюнь, естественно, не собирался послушно повиноваться. Он так же серьезно ответил:

— Простите, но слуга не может выполнить этот приказ.

Цзян Мянь слегка усмехнулся. Было много вещей, которые Хэ Сюню было трудно выполнить. Это был не первый случай, и уж точно не последний.

Однако Цзян Мянь был наследным принцем, и то, что какой-то компаньон по учебе постоянно ставил его в тупик, было унизительно.

Он не раз пытался показать свою власть, но господин Хэ совершенно не поддавался. В крайнем случае, он был готов спорить с Цзян Мянем до последнего. Все равно, если дело дойдет до императора, ругать будут скорее Цзян Мяня.

Наследный принц с досадой вздохнул:

— Ты без всяких разбирательств отчитал Шуйсянь, почему же теперь не можешь даже извиниться?

— Слуга не просто так ее отчитывал, — Хэ Сюнь незаметно нахмурился и убежденно заявил. — Это она ни свет ни заря распевала в саду непристойные стихи и фривольные песни. Слуга опасался, что она нарушит душевный покой Вашего Высочества, поэтому и сделал ей замечание.

— Хэ Сюнь, — Цзян Мянь стал немного серьезнее, — ты еще так молод, а уже такой же зануда, как Великий Наставник Чжан?

Хэ Сюнь привык к насмешкам Цзян Мяня и не обратил на них внимания, лишь молча приготовился произнести очередное наставление об усердии в учебе.

Цзян Мянь хорошо знал своего серьезного компаньона. Он понимал, что тот собирается разразиться длинной тирадой, и не дал ему такой возможности.

— Я понял. Мне следует усердно учиться и не предаваться женским чарам. Прошу господина Хэ пощадить меня.

Брови Хэ Сюня дрогнули. Он тут же посмотрел на Шуйсянь, которая от удивления забыла плакать, и, пользуясь моментом, добавил:

— Раз так, слуга отошлет госпожу Шуйсянь обратно.

Лицо Шуйсянь тут же помрачнело. У нее был свой расчет: если бы ей удалось остаться в Восточном дворце, то, когда наследный принц взойдет на престол, она смогла бы так или иначе занять свое место в гареме.

При этой мысли Шуйсянь снова зарыдала. Захлебываясь слезами, она говорила Цзян Мяню, как ей не хочется уходить, надеясь, что этот мягкосердечный наследный принц оставит ее.

Цзян Мянь увидел, как красавица превратилась в плачущее нечто, и это несколько испортило ему настроение. Он решил сделать Хэ Сюню одолжение:

— Хватит. Отправь ее обратно. Скажи людям в Ваньцзилоу, чтобы не обращались с ней плохо.

Хэ Сюнь расслабился. Он слегка кивнул и приказал увести Шуйсянь, но сам остался стоять на месте, неподвижно и пристально глядя на Цзян Мяня.

Наследный принц почувствовал себя неловко под взглядом простого компаньона и смущенно спросил:

— У тебя есть еще дела?

— Ее Величество Императрица велела передать, чтобы завтра вы пришли к ней на обед во Дворец Фэнси, — Хэ Сюнь опустил глаза, разглядывая золотые сапоги Цзян Мяня.

Цзян Мянь уже привык слышать слова «Ее Величество Императрица». Он давно знал, что Хэ Сюнь — шпион, подосланный его матушкой-императрицей в Восточный дворец.

Однако то, что Хэ Сюнь так открыто напоминал об этом, все же немного раздражало.

Наследный принц задумался о чем-то своем и совершенно не заметил, как Хэ Сюнь уже привычно начал отдавать распоряжения.

— Госпожа Цай Мин, будьте добры, принесите новый длинный халат гусино-желтого цвета с запахом направо, который сегодня сшили для Его Высочества. Тщательно окурите его благовониями, — он сделал паузу и добавил: — Но не слишком вычурно. Ее Величество Императрица предпочитает простоту и не любит, когда Его Высочество выставляет напоказ роскошь.

Благоухали цветы, весенний пейзаж очаровывал.

Во дворце весна ощущалась еще сильнее: цветущие вишни напоминали розовые облака, магнолии сияли, как лунный свет. Бирюзовая черепица и красные стены создавали неописуемо красивую картину.

Цзян Мянь не любил паланкины, поэтому отправился во дворец пешком, взяв с собой Хэ Сюня. На удивление, они не препирались, шли мирно вместе, и в их поведении даже проскальзывало нечто похожее на дружелюбие старшего брата и почтение младшего.

Войдя во Дворец Фэнси, где жила императрица, наследный принц уже не смел вести себя так раскованно. Он перестал улыбаться и чинно поклонился женщине, сидевшей на высоком троне, приветствуя ее.

Императрица Гао была одета просто. В ее прическе не было ни жемчужных шпилек, ни шелковых цветов, лишь одна нефритовая шпилька служила скромным украшением.

Лицо ее было добрым, и хотя в уголках глаз уже появились мелкие морщинки, нетрудно было представить, какой красавицей она была в молодости.

Все говорили, что императрица Гао — самая добродетельная императрица династии. Даже придирчивые придворные летописцы отзывались о ней как об «образце добродетели и благородства, благословении для императорской семьи».

Но именно эта мягкая и любящая императрица почему-то была не слишком близка со своим единственным сыном.

В детстве Цзян Мянь тоже хотел ласкаться к матушке, сидеть у нее на коленях, но отстраненный и холодный взгляд императрицы Гао всегда заставлял маленького наследного принца отступать.

— Мянь-эр, подойди, — императрица Гао поманила Цзян Мяня к себе. Когда он подошел, она посмотрела на него с нежностью. — Усердно ли ты занимался в последнее время?

Цзян Мянь сделал вид, что смущен, кивнул и с послушной улыбкой ответил:

— Книги, которые объясняет Великий Наставник, вашему сыну приходится перечитывать по три-пять раз, чтобы усвоить.

Императрица Гао последние годы проводила много времени в молельне, в уединении, под светом лампады, давно не вникая в мирские дела и редко интересуясь своим единственным сыном. То, что она вдруг спросила об учебе наследного принца, было несколько необычно.

— Мянь-эр, в эти дни усердно занимайся учебой и не вмешивайся в другие дела.