Глава 19: Первая передача. (2)

"КТО ПОСМЕЛ?!"

Громовой крик сотряс особняк Вритары еще до того, как солнце выглянуло из-за горизонта. Габриэль пока даже не встал, чтобы разбудить Элис – так было рано. Два дня назад он кое-что забрал у Леонардо, и только прошлой ночью он, наконец, вернулся оттуда, где был.

"...А ты довольно быстро разузнал об этом".

Сонный он поднялся со своей кровати. Звуки суетливых хлопот быстро распространились по всему особняку. Он плеснул себе на лицо немного теплой воды из таза, стоявшего рядом с кроватью, чтобы быстрее проснуться. Затем он влез в свою униформу и стал застегивать одну за другой пряжки на бортах куртки. Он делал это неторопливо и размеренно. Даже пуговицы на рукавах он застегивал медленно и старательно.

Был четверг. Он договорился с Элис, что этот день будет его единственным нерабочим на неделе. И, таким образом, это был день, когда он должен взяться за дело снаружи. Казалось, что и сейчас он не мог  оставить своей неспешной и размеренной манеры. Как будто даже смерть не могла разрушить то, что называют привычками. Закончив одеваться, он посмотрел в зеркало, зачесывая волосы назад.

"Ладно, пойдем, пора нам отхватить".

Леонардо был... разумным человеком. Как правило, он не прибегал к насилию против других, особенно своими руками. И еще реже он применял его против простолюдинов. Все-таки он был истинным дворянином. Но у всего есть исключения, и большинство людей теряют изрядную часть своей морали и принципов, когда впадают в ярость.

"М-м-м-м… Что происходит?"

Элис потерла глаза. Она как раз садилась, когда Габриэль вошел в ее комнату. Ее удивили громкие звуки, которые ее разбудили, но в остальном она не придала этому особого значения. Поскольку она не испугалась, можно было подумать, что это не был первый раз, когда у Леонардо что-то украли. В шоу он всегда первым делом обвинял Элис, набрасываясь на нее в беспричинной ярости.

Эту ярость вызвал Габриэль, похитив один из трех предметов, которые Леонардо считал самыми дорогими. В таком состоянии Леонардо неизбежно приходил сюда, чтобы вернуть свое. Он размахивал кулаками и магией, пытаясь физически выбить предмет из нее.

Габриэль решил помочь Элис стать счастливой в этой жизни, помочь ей избежать рокового будущего, которое уготовило ей шоу. Таким образом, даже если бы он не был тем, кто вызвал эту ярость, он все равно был бы здесь, чтобы предотвратить ее избиение.

"Кажется, это твой брат, Леонардо. И, судя по звукам, я бы сказал, что они идут сюда".

Говоря это, он помог Элис встать с кровати и нашел комплект одежды, который приготовил перед тем, как уложить ее в постель. Он помог ей снять ночную рубашку и надеть платье, относительно простое желтое летнее платье.

По правде говоря, парню, пожалуй, не подобало помогать девушке вот так переодеваться. Но на тот момент у нее не было горничной, так что некому было это сделать, кроме него. Кроме того, технически они оба были детьми, причем один из них был слугой-сиротой. На тот момент некоторые благородные семьи и за человека бы его не сочли. Он попросту не обладал теми качествами, чтобы соответствовать этому определению.

"Теперь вот, что. Держитесь позади меня, миледи. И что бы ни случилось, не используйте свою магию. Вы можете обнаруживать ее только в безопасной и контролируемой ситуации, в месте, где вы за главную. Иначе они могут одержать верх над ней и над вами. Поэтому, пожалуйста, терпеливо ждите".

Он говорил спокойно, помогая ей одеться, придавая ее простому наряду ту же размеренную тщательность, что и своему собственному. А затем он повернулся спиной и встал перед ней. Одна рука его лежала на ножнах, висевших у него сбоку.

Элис не имела себе равных по способностям. Габриэль искренне верил в это. Если б только она узнала о своей магии немного раньше, если б только она выросла, окруженная большей любовью, на тот момент в мире не было бы ничего, что смогло бы остановить ее. Мертвые земли, Разломы в мире, возможно, даже сами боги в конечном итоге не стали бы проблемой.

Она получила бы любовь в этой жизни, ее бы рано начали учить, она рано открыла бы свой талант. Но необходимым условием для достижения того, на что, как он знал, она способна, было время для роста, шанс жить так, как ей нравится, и познавать свою силу. И чтобы обеспечить это, она должна была раскрыть свои карты в подходящее время.

Если бы она проявила новую магию прямо здесь и сейчас, они ничего не смогли бы сделать, чтобы помешать семье Вритара заточить ее. Волшебная башня могла бы купить ее, чтобы изучать, и они ничего не смогли бы сделать. Или ее могли бы отправить в восточную семью сражаться с Мертвыми Землями, прежде чем она станет достаточно сильной. В конце концов они не смогли бы ничего предотвратить.

"Поэтому, пожалуйста, миледи, подождите. Подождите и наберитесь сил. Тогда вы сможете делать то, что хотите".

Когда он договорил, он услышал тихий вздох позади себя. Поняла ли она то, что он хотел сказать, или она просто была под впечатлением от его эмоциональной речи? Если бы это была Элис из шоу, он бы поставил на первое, но прямо сейчас он не был уверен.

Звуки стали громче. Нетерпеливые и нервные крики. Яростный рев и прерывистое дыхание. Топот и скрип дерева. И, наконец, дверь распахивается.

"ТЫ! Это ж ведь была ты, грязная маленькая завистливая тварь?!"

Сверкающие глаза пылали огнем, а длинные темно-синие волосы зловеще трепались. Черты лица Леонардо исказились от гнева. На обезображенном лице образовались морщины, которые скорчились в злую гримасу. Сначала он, казалось, даже не заметил Габриэля. Его пылающий взгляд был прикован к маленькой девочке, которая выглядывала из-за его спины.

"Увайш ваш!"

Из-под ног Леонардо выросло растение. Виноградная лоза пробилась сквозь пол и бросилась на Элис. Леонардо приказал существу хлестать, и ближайшее растение склонилось, повинуясь ему. Элис вздрогнула, когда виноградная лоза, на которой уже росло несколько бобов, щелкнула в ее сторону. Но Габриэль был там, и он был готов.

Рука на ножнах пришла в движение, и меч обнажился. Оружие было тяжелым и слишком длинным для его маленького тела. Это один из даров, который  Лоуренс сделал человеку, каким он станет в будущем, а не тому, каким он был сейчас. Но меч все еще оставался оружием, а Габриэль никогда не был тем, кто не знал, как им пользоваться.

Простой удар снизу вверх по рефлекторному движению после обнажения меча. Хлыст опускался в тот момент, когда лезвие поднималось, так что они неизбежно встретились. Это было, как если бы Габриэль рассекал поток воды, который падал на него. Лоза, усиленная маной, была тверже обычного растения, и все же была разрублена.

А затем поднятый меч снова опустился и отрубил еще немного лозы. Это было просто, не эпично. В этом не было ни капли изящности или грациозности. Это было именно то, чему Лоуренс пытался научить Габриэля: меч для убийства.

"Ты, ничтожный раб, уйди с дороги!"

Леонардо наконец посмотрел на Габриэля. Его взгляд практически поглотил его целиком. Из-под половиц, в том месте, где он находился, поднялось еще больше виноградных лоз. Они извивались, как змеи, готовые нанести удар. Но Габриэль оставался на месте.

"Вы, Третий молодой господин, говорили мне о важности верности. Я рыцарь, а она моя леди. Так что я не отступлюсь".

Все лицо Леонардо передернулось, когда Габриэль заговорил. Виноградные лозы вокруг него на момент отпрянули. Дыхание, срывавшееся с его губ, было тяжелым, грудь вздымалась. Его глаза метались по сторонам, постоянно перебегая с непоколебимого маленького ребенка к испуганной молодой девушке, которая пряталась за его спиной.

"Хорошо... Хорошо... Хорошо. Итак, могу ли я понимать твои слова как то, что ты ничего не будешь делать, если я не буду преследовать ее? Даже если я вместо этого буду преследовать тебя?"

Леонардо был немного сообразителен, когда это было необходимо, поэтому он распознал умысел, который скрывался за словами Габриэля. Рыцари. Они шли, чтобы защитить своего хозяина, они шли, чтобы защитить волю своего хозяина. И они никогда не шли сами по себе, как бы плохо все ни складывалось.

"Правильно".

Габриэль вернул меч в ножны. Его рука все еще покоилась на рукояти, когда он смотрел в упор на Леонардо. Их взгляды встретились. Выражение лица Леонардо на мгновение исказилось, прежде чем он снова перевел взгляд на Элис.

"Тебе повезло. В мире никогда не найдется другого такого человека, который позаботится о тебе. Мир ни за что не будет настолько несправедлив, чтобы дать такой, как ты, больше этого. Так что просто смотри. Я буду биться с ним, пока ты не вернешь то, что принадлежит мне."

Леонардо оскалился, как животное. Верность и забота. Казалось, даже такое  существо невысокого положения, как она, мир одарит чем-то подобным, хотя бы это случилось и всего раз за всю ее жизнь.

"Увайш Ваш".

Виноградные лозы зашевелились. Лицо. Живот. Правая рука. Левая нога. Левая рука. Правая нога. Спина. Шея. Снова лицо. Живот. Левая рука. Снова лицо. Шея. Лицо. Лицо. Лицо. Лицо. Живот. Лицо. Лицо.

Леонардо не снизошел до того, чтобы применить свои силы к слуге, и продолжал хлестать его виноградными лозами. Иногда они оставляли порезы, иногда оставляли только синяки, а иногда вспарывали их при повторных ударах. Удар за ударом обрушивался на Габриэля. Форма, которую он с такой тщательностью надевал, быстро рвалась и пропитывалась кровью.

И все это время Леонардо даже не смотрел на него. Его взгляд был прикован к дрожащей маленькой девочке, которая пряталась за своим рыцарем. Он хотел, чтобы она умоляла. Он хотел, чтобы она вернула то, что принадлежит ему, плакала, умоляя его о пощаде.

Давай, ты – грязное создание, порождение преданного доверия и неверной любви. Давай, покажи свою истинную сущность.

Но она не подавала вида. Нет, она даже не взглянула на Леонардо. Она дрожала и выглядела так, словно вот-вот заплачет, но ее глаза даже не скользнули по нему. Она могла смотреть только на парня, который стоял перед ней. Его кровь время от времени попадала на ее. Временами движения его были неуверенными и он натыкался на других, но он никогда не падал и не сходил со своего места.

Оставайся позади меня.

Жди и набирайся сил.

Слова имели вес, гораздо больше веса, чем большинство признало бы за ними. Правильное слово в нужное время может стать благословением, даром, который вознесет кого-то на совершенно новый уровень. И точно так же слова могут стать кандалами, которые навсегда скуют кого угодно.

И в этот самый момент то, что Габриэль говорил ей, эхом откликалось в ней. Каждое слово мерцало, как светлячок, с того момента, как он впервые взял ее за руку, до его самых последних слов. Они проникали в нее со всех сторон; с каждой каплей крови, брызнувшей на ее лицо, западали все глубже в ее душу.

Теперь они навсегда станут частью ее, но только время покажет, станут ли они благословением или проклятием.

Тук-тук.

Когда Леонардо был в разгаре битвы, кто-то несколько раз тихонько постучал в дверь. Леонардо через эту дверь и ворвался, как разъяренный бык, при появлении здесь, так что сейчас она уже была распахнута настежь, но человек, который постучал, все еще оставался снаружи.

Это был слуга, слегка сутуловатый старик. На его лице не было ни единого места без морщин. Его выцветшие седые волосы были аккуратно зачесаны назад. У него были густые обвисшие усы. Его несколько тусклые карие глаза были полузакрыты.

"Доброе утро, джентльмены, молодая леди. Молодой мастер Леонардо, Юная леди Элис, Моя Прекрасная леди позвала вас обоих в ее канцелярию".

Леонардо вздрогнул на секунду, а затем дрожал еще две. Виноградные лозы, которыми он сражался с Габриэлем, увяли. Прекрасная леди, человек, которого ждал Габриэль.

"Вы должны оставить нас, миледи. Не беспокойтесь обо мне. Раны поверхностные и заживут в кратчайшие сроки. Так что просто уходите. Но не забывайте, что сегодня четверг, так что меня, скорее всего, здесь не будет, когда вы вернетесь".

Габриэль повернулся и заговорил с Элис, которая так крепко вцепилась в его одежду, что, казалось, вот-вот сорвет ее. Ее глаза были налиты кровью и немного покраснели, но от начала и до конца она не позволяла себе плакать, особенно сейчас, когда Габриэль смотрел на нее.

Малиновый цвет перешел в фиолетовый, пока она смотрела в его глаза, впившись в них еще сильнее, чем Леонардо смотрел на него ранее. Она потянула покрывало на своей кровати, глядя на него, и использовала большое одеяло, чтобы вытереть кровь с его лица, проглотив слезы, когда закончила.

"Хорошо… Хорошо. Но ты должен быть здесь самое позднее к завтрашнему утру, понятно?"

"Как пожелаете, Миледи".