Глава 18

Веселый смех и разговоры встретили глубокую зиму.

Дворец Бесчувствия уже был покрыт белым покрывалом, снег во дворе лежал слоем в несколько цуней, и все еще продолжал идти.

В воздухе кружились белые легкие снежинки и бесчисленные духи снежинок (сюэхуа цзин) с тонкими крылышками.

Цветы персика, однако, все еще не опали, лишь ветви склонились под тяжестью снега, и сквозь серебряное убранство проглядывал легкий румянец.

Духи персиковых цветов (таохуа цзин) порхали в воздухе, играя с духами снежинок.

Их смех доносился издалека, неземной и далекий, становясь еще более сказочным на холодном ветру.

— Шифу, Шифу!

Это была не Хуа Цяньгу, а Ю Жо.

Рядом с Ю Жо был Шэн Сяомо, а за ними следовали Тан Бао и Ло Шии.

— Тан Бао! В этом путешествии случилось что-нибудь интересное? — Хотя Хуа Цяньгу обращалась к Тан Бао, ее глаза с недобрым умыслом смотрели на Ло Шии.

Тан Бао покраснела и сказала:

— Мама Гутоу, ну что ты, только вернулась, а уже дразнишь меня.

Хуа Цяньгу вздохнула и сказала Бай Цзыхуа:

— Эх, видно, судьба такая — дочь выросла, дома не удержишь (нюй да бу чжун лю).

— Хватит болтать, давайте играть в снежки (да сюэчжан)! — С этими словами Ю Жо слепила снежок и бросила в Хуа Цяньгу.

— Ю Жо, смеешь бросать в своего Шифу! — сказав это, Хуа Цяньгу тоже ответила ей снежком.

Среди падающего снега две фигуры, одна в красном, другая в белом, закружились в танце, изящные, как плывущие драконы.

Бай Цзыхуа смотрел на счастливую Сяо Гу, и его нежный взгляд стал единственным теплым пятном в этом ледяном мире.

Тан Бао тоже захотелось присоединиться, но, к сожалению, она еще не приняла человеческий облик. В виде насекомого она могла бросать лишь снежки размером с жемчужину, совершенно безвредные.

Поэтому Хэнцзи стал для нее идеальным противником.

— Шифу, ты тоже иди к нам!

— Шэн Сяомо, ты тоже иди!

Хуа Цяньгу и Ю Жо сказали это одновременно. Они переглянулись и рассмеялись.

— Не зря моя ученица, у нас действительно сердца бьются в унисон (синь ю линси).

Хуа Цяньгу слепила снежок и бросила прямо в Бай Цзыхуа.

Неожиданно Бай Цзыхуа взмахнул рукой, и снежок остановился в цуне от него. Затем в воздухе появилось несколько десятков снежков, которые дождем полетели в Хуа Цяньгу, Ю Жо и Шэн Сяомо.

— Шифу!

— Старший брат… Эх.

— Цзуньшан, ты жульничаешь!

Трое тут же перешли в контратаку. Бесчисленные снежки летали по воздуху — эту сцену можно было описать только как «полный беспорядок»…

— Ха-ха, какое оживление у Высочайшего Бессмертного Чанлю.

— Папа Дунфан…

— Тан Бао, папа пришел забрать тебя домой.

Все вдруг поняли: Тан Бао может обрести человеческий облик!

Больше всех радовался Ло Шии. Когда Тан Бао станет человеком, он сможет заполучить красавицу (бао дэ мэйжэнь гуй).

Следующий час ушел на прощание Тан Бао и Ло Шии, ведь Тан Бао уходила на целых три месяца.

Бай Цзыхуа снова уединился для разговора с Дунфан Юйцином.

Хуа Цяньгу ничего не оставалось, как стать «третьим лишним» (дяньдэнпао) для Ю Жо и Шэн Сяомо.

— Шифу в последнее время постоянно таинственно перешептывается с Дунфаном, не знаю, о чем они говорят, — Хуа Цяньгу отпила глоток чая. — Шэн Сяомо, как думаешь, может, грядет что-то серьезное?

— Откуда мне знать? Лучше спроси прямо у старшего брата… Впрочем, если старший брат тебе не говорит, значит, у него есть на то причины.

После того как Тан Бао ушла с Дунфаном в Павильон Исю, жизнь Ло Шии стала скучной. Последние полмесяца он каждый день сидел, уставившись на сахарную фигурку (танжэнь).

Однажды Хуа Цяньгу пригласила его на ужин. В результате Ло Шии взял кусочек имбиря, который обычно ненавидел, и принялся его жевать, а мясо отбросил на стол, будто это имбирь. Он смотрел в пустую миску, делая вид, что ест, словно перед ним была тарелка ароматного белого риса.

Хуа Цяньгу посмотрела на Ло Шии, который был явно не в себе, и вздохнула:

— Болезнь любви (сянсыбин) неизлечима.