Глава 15

Когда Хуа Цяньгу очнулась, солнце уже садилось, окрашивая облако на горизонте в багровый цвет.

Первым делом после пробуждения она всегда искала Бай Цзыхуа — за столько лет это вошло в привычку.

— Ши… — Она почувствовала боль в горле и поняла, что не может издать ни звука.

Когда она нашла Бай Цзыхуа, он крепко спал, слегка нахмурив брови, — неизвестно, что ему снилось. Он по-прежнему был в белом, не запятнанный мирской пылью.

Отличался он от обычного лишь тем, что от него пахло вином.

После вчерашних слов Ю Жо в сердце Хуа Цяньгу царили смешанные чувства (увэй цзачэнь).

Глядя на спящего пьяного Бай Цзыхуа, она почувствовала тупую боль в сердце.

Она развернулась и пошла на кухню приготовить отвар для протрезвления.

Бай Цзыхуа проснулся, увидел на столе отвар и тут же выбежал из комнаты искать Хуа Цяньгу.

— Сяо Гу… — Увидев ее, он был поражен: одни только ее глаза распухли так, что стали похожи на грецкие орехи.

Хотя в его сердце были тысячи слов, он вдруг не знал, что сказать.

Хуа Цяньгу посмотрела на стоящего перед ней Бай Цзыхуа, глубоко вздохнула и одарила его сияющей улыбкой.

Бай Цзыхуа сначала замер, потом быстро подошел и обнял ее:

— Сяо Гу, это Шифу виноват…

Затем он отпустил ее и коснулся ее распухших глаз:

— Сяо Гу, почему ты молчишь? Все еще не простила меня?

Только тут Хуа Цяньгу неловко улыбнулась, указала на свое горло и покачала головой.

Не успев понять, что произошло, Бай Цзыхуа потянул ее за собой и предстал перед Шэн Сяомо и Ю Жо.

Шэн Сяомо с обидой посмотрел на Бай Цзыхуа: «Старший брат, что на этот раз стряслось?..»

— Младший брат, горло Сяо Гу…

Шэн Сяомо проверил ее пульс и осмотрел горло:

— Ничего серьезного. Вероятно, она слишком сильно плакала, вот горло и распухло. Попей лекарство, через три-пять дней пройдет.

Следующие пять дней Хуа Цяньгу провела в «аромате лекарств». Казалось, вернулись те времена, когда она не могла говорить.

Каждый день Бай Цзыхуа был рядом с ней, не отходя ни на шаг.

Тяжелее всего пришлось Ю Жо и Тан Бао, которые несколько раз приходили ее навестить, но каждый раз получали от ворот поворот.

По словам Ю Жо, забота Цзуньшана о Хуа Цяньгу была уже неизлечима.

В один из дней Хуа Цяньгу проснулась и увидела рядом лежащего Бай Цзыхуа. Она подумала, что Шифу наверняка снова притворяется спящим, но она больше не попадется на эту удочку.

Однако ничего не предпринять она тоже не могла.

«Интересно, боится ли Шифу щекотки?»

Хуа Цяньгу протянула руку и пощекотала его в боку. Увидев, что Бай Цзыхуа не реагирует, она приблизила лицо к его шее.

Бай Цзыхуа почувствовал ее теплое дыхание у своей шеи и слегка улыбнулся. «Эту девчонку пора наказать».

Хуа Цяньгу все еще недоумевала, почему Шифу не боится щекотки, как вдруг почувствовала, что внешняя сила притянула ее к крепкой груди.

— Сяо Гу, весело?

Бай Цзыхуа в качестве наказания легонько укусил Хуа Цяньгу за мочку уха.

— Мм… Шифу… — Хуа Цяньгу невольно тихонько застонала.

Бай Цзыхуа с радостным удивлением посмотрел на нее:

— Можешь говорить?

Хуа Цяньгу улыбнулась:

— Я же говорила, этот метод эффективен.

— Опять за свое, совсем горло не бережешь.

Хуа Цяньгу опустила голову:

— Шифу, это Сяо Гу виновата. В тот день… Шифу, не сердись больше.

Бай Цзыхуа выпрямился и обнял Хуа Цяньгу:

— Шифу сердится, но на себя, за то, что так поступил с тобой. Это Шифу виноват.

— Шифу не виноват, это Сяо Гу виновата. С прошлой жизни, виноватой всегда была я.

Хуа Цяньгу высвободилась из его объятий и посмотрела на Бай Цзыхуа. Ее глаза были полны сложных, никому не понятных чувств. Она провела рукой по его волосам, затем ее пальцы медленно соскользнули вниз, нежно касаясь его прохладной щеки, ласково поглаживая снова и снова.

Человек перед ней… Он вытерпел ради нее шестьдесят четыре Иглы Уничтожения Души, ради нее отрубил руку Ни Маньтянь, даже поднял меч на Верховного Почтенного, ради нее послал Хэнцзи, ради нее провел в заточении под морем у Чанлю шестнадцать лет.

«Бай Цзыхуа! Если бы не Ю Жо, ты бы скрывал это от меня вечно?!»

Слезы беззвучно покатились по ее печальному лицу. Хуа Цяньгу не издала ни звука, лишь позволяя слезам течь.

— Шифу…

— Я здесь.

— Шифу…

— Я здесь.

Бай Цзыхуа поцеловал слезы в уголках ее глаз:

— Проголодалась? Что хочешь поесть?

— Мм… Таохуа гэн, — ее голос был хриплым, но для ушей Бай Цзыхуа он звучал как несравненная небесная музыка.