Глава 4 (Часть 1)

Предрассветные сумерки уже начинали рассеиваться. Лян Чэньцзин, глядя на молчащего отца, со злостью смахнул все бутылки со стола на пол и резко встал.

Князь Лян, заложив одну руку за спину, а другой опираясь на трость, стоял у окна, словно высматривая надежду на горизонте. Он понимал положение дочери, но, поддерживая решение Первого министра, не мог колебаться до следующего приказа.

— Куда собрался? — спросил он, не оборачиваясь, постукивая тростью по полу.

— Куда?! Отец! Ваша родная дочь, моя сестра, вот-вот погибнет на поле боя! Я не могу, как вы, оставаться безучастным. Я пойду умолять королеву, а если не получится, то сам созову пресс-конференцию и сообщу всему народу, что Цинь сейчас воюет с Ци! Посмотрим, будут ли эти старые правительственные хрычи и дальше прятать головы в песок! — выкрикнул Лян Чэньцзин и направился к выходу. Князь Лян с силой ударил тростью об пол: — Никуда ты не пойдешь!

— Отец! — Лян Чэньцзин тяжело опустился на колени, слезы ручьем полились из его глаз. Он не понимал, никак не мог понять, почему его сестра должна так страдать — хрупкими плечами защищать границы страны от сильного врага, рисковать жизнью, чтобы в итоге получить клеймо преступницы. Или погибнуть, или быть брошенной в еще более страшную бездну.

Князь Лян, казалось, оставался невозмутимым, словно скала, стойко выдерживающая натиск ветра и дождя.

На часах было начало пятого утра 27 августа. В чернильном небе появился первый проблеск света. За дверью послышался телефонный звонок, затем — торопливый стук. В комнату вошел дворецкий семьи Лян, Лян Хаоцзюнь. Не говоря ни слова, он подошел к радиоприемнику и включил его.

После недолгого потрескивания из динамика раздался знакомый голос. Это был спокойный и величественный голос Ило Чуаньфан, главы канцелярии королевы: — Граждане Империи! Оглашаю брачный указ Ее Величества: «Принимая во внимание заботу и любовь всех моих подданных к моей будущей жизни, сим объявляю всему миру, что первое сентября состоится моя свадьба. Моим супругом станет княжна Чэньюй из дома Лян области Юньлин. Наши с княжной Чэньюй чувства взаимны, и этот союз соответствует воле наших семей и желанию наших сердец. Империя находится на стадии развития, и после свадьбы я, вместе с моим супругом, рука об руку поведу ее к светлому будущему. Надеюсь, что все граждане, вместе с королевской семьей и правительством, будут помнить заветы наших предков и, объединив усилия, единодушно создадут еще более могущественную и прекрасную империю Цинь. Да будет так».

В тот же миг чиновники, ожидавшие рассвета в зале заседаний, и граждане империи, привыкшие слушать утренние новости, в едином порыве воскликнули: «Да здравствует королева!» Те, кто был в курсе событий, хватали своих жен, занятых приготовлением завтрака на кухне, и радостно кружили их, восклицая, как велика их королева.

Конечно, раздавались и голоса несогласных, считавших, что выбор королевой женщины в качестве супруги — это нарушение традиций, и выражавших опасения за будущее империи.

Но это ничего не меняло. В Цинь всегда допускалось различие во мнениях.

Первый министр Бай, едва выйдя из кабинета королевы, тут же распорядился, чтобы министр Сунь связался с Министерством церемоний Чу.

Все шло по плану, в то время как на поле боя по-прежнему гремели взрывы.

Полк «Феникс». Четыре батальона. Две тысячи восемьсот тридцать три человека. Девять дней боев. Линия фронта была прорвана и разбита на несколько окружений. Лян Чэньюй вместе с третьим батальоном и частью новобранцев оказалась в ловушке.

Вокруг — выжженная дотла земля. В окопе Лян Чэньюй, тяжело дыша, прижимала руку к ране на животе — сквозное пулевое ранение. Связаться с полевыми медиками не было никакой возможности, рану перевязали кое-как, и она уже начала гноиться.

Глядя на нее, многие солдаты не могли сдержать слез, а один из новобранцев — Цинь Вэйго — горько заплакал.

Услышав плач, Лян Чэньюй обвела взглядом окоп, нашла того, кто плакал, и, подумав немного, достала из кармана платок и протянула ему. Видя, что тот не берет, она с улыбкой произнесла: — Это я виновата перед вами.

В чем именно заключалась ее вина, знал только Ян Цзиньсюань. Военное министерство уже через два дня после начала боевых действий несколько раз в день отдавало приказ о прекращении огня, четко указывая: «Если враг наступает — мы отступаем». Но Лян Чэньюй не выполняла этот приказ, продолжая удерживать позиции, не сдавая ни пяди земли.

Теперь даже страшно было представить, сколько людей осталось в полку «Феникс».

— Мы стали солдатами, чтобы быть готовыми умереть! Виновата передо мной империя! Эти господа! Эта война — позор! — сквозь стиснутые зубы процедил командир третьего батальона Лун Маюэ, и по его щекам потекли слезы.

Ян Цзиньсюань, опасаясь, что эти слова посеют панику среди солдат, хотел что-то сказать, но Лян Чэньюй, заметив это, остановила его взглядом, лишь покачала головой и вздохнула, больше ничего не говоря.

Раздался сигнал боевой тревоги, и все мгновенно заняли боевые позиции.

Разведчик, подбежав к окопу, прыгнул внутрь и, задыхаясь, сообщил: — Противник — примерно два полка, на этот раз с танками.

Эти слова надолго лишили Лян Чэньюй дара речи. Это означало, что сегодня им уже не суждено выбраться отсюда живыми.

Сунь Лэчунь все эти дни так переживала, что у нее на языке вскочили волдыри. Переговоры с Чу продвигались, было достигнуто много соглашений, но последний и самый важный пункт Чу все еще не подписывала: о военном союзе между Чу и Цинь и создании объединенной армии Чу и Цинь.

Если этот пункт не будет подписан, то все предыдущие договоренности потеряют смысл. Только подписание этого пункта, подтверждающего военный союз двух стран, согласно которому в случае военных действий против одной из них другая немедленно вступит в войну, могло заставить Ци отступить. К такому выводу пришли аналитики разведки, оценив ситуацию как практически беспроигрышную.

Согласно их заключению, основанному на всей имеющейся информации, Ци начала военные действия, потому что их разведка пришла к выводу, что Чу с вероятностью 90% не заключит союз с Цинь.

Эта война была задумана не только для того, чтобы уничтожить Цинь, но и для того, чтобы, продемонстрировав свою военную мощь, привлечь Чу в качестве союзника и подготовиться к будущим завоеваниям.

Шэнь Саньсы предлагала ей лекарство, но Сунь Лэчунь, стуча по клавишам пишущей машинки и дописывая статью, лишь кивала в ответ, не притрагиваясь к таблеткам.