Глава 13. Юность (6)

Поскольку Лин Сяо всё ещё числилась раненой, уроки боевых искусств от Сан-Е временно отложили. Однако Лин Сяо получила небольшой дамский пистолет английского производства, который можно было носить с собой — довольно редкая вещь.

…Можно считать это скромной компенсацией от Сан-Е за предстоящую Лин Сяо «адскую жизнь»…

На самом деле, раны Лин Сяо выглядели серьёзно, но заживали быстро. Проведя в больнице три дня, она выписалась совершенно здоровой и на следующий день отправилась в школу, где её немедленно встретили взгляды учеников, полные восхищения, словно перед героем.

Поступок Лин Сяо был направлен не только на то, чтобы завоевать расположение Тан Юйянь, но и чтобы послужить «показательным наказанием для устрашения других». Она хотела дать понять тем, кто её недолюбливал, что с ней шутки плохи. Если уж она смогла уложить на лопатки здоровенного мужчину из криминальных кругов, то связываться с ней себе дороже.

Надо сказать, метод Лин Сяо оказался весьма действенным. Людей, говоривших с подтекстом и бросавших косвенные упрёки, стало заметно меньше. Видеть, как они, явно испытывая неприязнь и досаду, больше не смеют подходить и провоцировать, а могут лишь тайно злословить и скрипеть зубами, доставляло Лин Сяо огромное удовольствие.

Ей было откровенно лень разбираться с подобными детскими провокациями и ссорами. Так она решила проблему раз и навсегда. Пусть за спиной её и прозвали «тигрицей» или «мегерой», но смельчаков, готовых «дёргать тигра за усы», почти не находилось.

После примирения в больнице Тан Юйянь сдержала слово. Хотя она и не проявляла к Лин Сяо особой теплоты, но время от времени интересовалась её самочувствием.

Лин Сяо, разумеется, пользовалась этими нечастыми возможностями, чтобы незаметно и естественно продемонстрировать свои способности.

Она играла на пианино не хуже Сун Сюэбиня, а также изучала гуцинь и пипу; у неё был прекрасный почерк и талант к рисованию, она отлично играла в го, её манера заваривать чай была отточенной и изящной, к тому же она умела готовить множество изысканных и вкусных закусок; она владела боевыми искусствами, её хлыст был непобедим, она преуспевала в учёбе, обладала обширными знаниями, которым позавидовал бы даже Сун Сюэбинь, считавшийся лучшим учеником старших классов…

По мере того как эти таланты раскрывались один за другим, образ Лин Сяо в глазах Тан Юйянь постепенно менялся. Из невежественной девчонки, умеющей лишь махать хлыстом, справедливой, доброй и немного импульсивной, она превращалась в настоящую благородную леди из знатной семьи — всесторонне развитую, владеющую четырьмя искусствами, но при этом сдержанную, скромную и не выставляющую себя напоказ.

Тан Юйянь по натуре всегда восхищалась сильными личностями. Выдающиеся способности Лин Сяо почти во всех областях заставили её постепенно отказаться от предубеждений и даже проникнуться к ней своего рода преклонением. Это, в свою очередь, побудило её невольно сблизиться с Лин Сяо.

Вскоре после начала учебного года наступил «Праздник Двух Десяток», посвящённый успеху революции и свержению феодальной монархии. Школа, естественно, организовывала праздничные мероприятия.

Благодаря недавно продемонстрированным талантам, Лин Сяо, разумеется, выдвинули для участия в праздничном концерте. Сун Сюэбинь тоже был постоянным участником школьных выступлений, его можно было увидеть почти на каждом концерте.

Лин Сяо не хотелось утруждаться, поэтому она, немного покапризничав, объединила свой номер с номером Сун Сюэбиня, а все организационные хлопоты свалила на него. Ей же оставалось лишь изредка репетировать для вида.

Чтобы иметь возможность побольше лениться, Лин Сяо выбрала для их совместного номера фортепианный дуэт — аранжировку Третьей симфонии Бетховена ми-бемоль мажор, также известной как «Героическая».

Хотя фортепианный дуэт не мог передать всего масштаба и величия симфонического произведения, отточенная техника обоих исполнителей позволила им на семь-восемь десятых выразить порыв, свободу и новаторский дух этой музыки.

Третья симфония — произведение весьма продолжительное. Лин Сяо и Сун Сюэбинь выбрали для исполнения самую известную первую часть. Переплетающиеся мелодии рождались под быстрыми пальцами четырёх рук, создавая изысканное, искусное, бесконечно изменчивое музыкальное полотно, подобное огромной картине.

Когда прозвучал последний аккорд, в репетиционном зале воцарилась тишина. Все застыли, глядя на юношу и девушку, сидящих за роялем в лучах солнца и выглядящих невероятно гармонично.

— А ты меня не подвёл, неплохо! — высокомерно похвалила Лин Сяо, вызвав у Сун Сюэбиня лишь беспомощную горькую усмешку.

Теперь он наконец понял, насколько выдающимися талантами обладала Лин Сяо. Ему пришлось долго и упорно репетировать эту пьесу, чтобы достичь её уровня и сыграться с ней. Лин Сяо же, казалось, совсем не тратила время на репетиции. После школы она сразу исчезала, и никто не знал, куда она отправляется.

— Знаешь… а они и вправду неплохо смотрятся вместе, — тихо вздохнула Тан Юйянь, обращаясь к стоявшей рядом Ван Юнь.

Ван Юнь кивнула с видом «я давно это заметила».

Она всегда была рассудительной. Хотя поначалу и питала несбыточные мечты насчёт Сун Сюэбиня, но, наблюдая за его общением с Лин Сяо, давно отбросила эти мысли. — Впрочем, мне кажется, Лин Сяо относится к Сун Сюэбиню скорее как к брату. Посмотри на неё — ни капли смущения, свойственного влюблённым.

— Пожалуй, ты права, — Тан Юйянь пожала плечами и искоса взглянула на стоявшую поодаль Чжан Чжия, чьи чувства к Сун Сюэбиню были известны всем.

Чжан Чжия плотно сжала губы, её лицо помрачнело. Руки теребили синее ципао, а взгляд был прикован к Лин Сяо, которая без обиняков указывала Сун Сюэбиню на недочёты в его игре. В её глазах читались разочарование, досада и уныние.

В отличие от более великодушных Тан Юйянь и Ван Юнь, чувства Чжан Чжия к Лин Сяо были гораздо сложнее — смесь любви и ненависти. Она была благодарна Лин Сяо за то, что та изо всех сил старалась создать ей возможность пообщаться с Сун Сюэбинем и открыто заявляла, что поддержит её, если ей удастся завоевать его симпатию. Но, с другой стороны, Чжан Чжия невольно чувствовала себя неполноценной, понимая, что во всём уступает Лин Сяо. Как же ей тогда покорить сердце Сун Сюэбиня?

— Ладно, всё, что нужно было сказать, я сказала. Иди и репетируй сам! — Лин Сяо хлопнула в ладоши, решительно завершая сегодняшнюю репетицию. Подгоняя остальных к выходу из зала, она беспокоилась, не слишком ли задержалась — как бы Сан-Е не потерял терпение в ожидании.

Увидев её действия, Сун Сюэбинь не смог скрыть досады: — Что, опять с кем-то договорилась встретиться? Последние два дня пытаюсь тебя найти — тебя вечно нет дома. Дядя Бай говорит, у тебя сплошные светские рауты: то чай пьёшь, то в театр ходишь, то по магазинам! Говоришь, что занята учёбой и времени нет, даже… — Сун Сюэбинь вовремя прикусил язык, не добавив «даже домашние задания за тебя делаю я», но выражение его лица ясно говорило об обиде из-за обмана и пренебрежения. — Неужели не можешь выделить немного времени, чтобы порепетировать со мной? Это же наш общий номер!

Сун Сюэбинь был обижен, но Лин Сяо чувствовала себя ещё более несправедливо обвинённой. Она была занята по горло каждый день, но не могла об этом рассказать, и её считали ленивой бездельницей, любящей развлечения. Какая досада!

— Тебе просто скучно репетировать одному, так ведь? — Глаза Лин Сяо блеснули, и она по привычке потянула за собой Чжан Чжия. — Вот же есть человек! Чжия тоже прекрасно играет на пианино, она как раз сможет составить тебе компанию!

Сун Сюэбинь слегка нахмурился: — Мой номер — дуэт с тобой, а не с госпожой Чжан. Какой смысл репетировать с ней?

— Верно, — неожиданно для всех Чжан Чжия тоже отказалась, что было на неё не похоже. — К тому же, мне нужно готовить свой номер. В этот раз… пожалуй, не стоит…

Лин Сяо слегка удивилась. Она знала, что номер Чжан Чжия давно готов. Однако она быстро поняла мысли этой юной девушки и тут же смущённо улыбнулась: — Ах, что это со мной! Совсем забыла, что у Чжия тоже есть свои дела. Брат Сюэбинь, придётся тебе остаться в гордом одиночестве!

Чжан Чжия немного скованно улыбнулась Лин Сяо, показывая, что понимает её добрые намерения. Однако сейчас её мысли были в смятении, и она не хотела продолжать общение с Сун Сюэбинем.

Чжан Чжия чувствовала внутренний конфликт. Она не хотела отказываться от Сун Сюэбиня, но и не знала, что делать, если не отказываться.

Если бы два человека были примерно равны по способностям, тогда дух соперничества мог бы проявиться. Но когда «жаба пытается соперничать с лебедем», это может обернуться лишь смехотворной попыткой прыгнуть выше головы.

Чжан Чжия не хотела становиться посмешищем. Её чувства к Сун Сюэбиню ещё не достигли той степени, чтобы она могла пожертвовать своей гордостью, а её самолюбие никогда бы не допустило подобного.

Видя, как её подруги одна за другой отступают, возможно, и ей пришло время хорошенько всё обдумать.

Лин Сяо взяла Чжан Чжия под руку. Убедившись, что та не выказывает неприязни или отчуждения, она осталась довольна и не стала больше заострять на этом внимание. В конце концов, всё шло по её плану, и ей почти не требовалось вмешиваться.

Лин Сяо продемонстрировала себя, и Чжан Чжия отступила. Но если бы рядом с Сун Сюэбинем оказалась не она, а Лин Ся, которая могла сравниться с Чжан Чжия лишь внешностью, но уступала ей в статусе, положении, образовании, манерах и многом другом, Лин Сяо была уверена — Чжан Чжия ни за что бы не сдалась и непременно вступила бы в борьбу.

И тогда Лин Сяо оставалось бы лишь играть роль объекта для сравнения и «сидеть на горе, наблюдая за битвой тигров». Это стало бы её местью за обиды прошлой жизни.

Она легонько сжала руку Чжан Чжия в знак утешения и получила в ответ горькую улыбку. Выйдя из школы, Лин Сяо сразу увидела у ворот машину семьи Лин. Рядом ждал водитель Сан-Е, выглядевший несколько встревоженным.

Сердце Лин Сяо ёкнуло. Быстро попрощавшись с остальными, она поспешила к машине и взглядом спросила водителя, не слишком ли она опоздала.

Водитель ответил ей понимающим взглядом, отчего Лин Сяо стало совсем тоскливо.

В наши дни людей, которых стал бы ждать такой важный человек, как Сан-Е, было немного. И Лин Сяо совсем не жаждала такой чести…