Первая капля ревности (Часть 2)

Но раз босс отдал приказ, Ли Шуюань поспешил его выполнить.

Не Чу направился к машине. Он отошёл подальше, чтобы поговорить по телефону, и не ожидал, вернувшись, увидеть Ху Цзинъянь, которая только что спала беспробудным сном, стоящей перед зданием напротив — не то мини-гостиницей, не то отелем — и беседующей с пожилым мужчиной.

Ху Цзинъянь что-то сказала, и старик расплылся в улыбке, обнажив жёлтые зубы курильщика. Казалось, одного его выдоха хватит, чтобы отравить воздух.

«О чём это они так весело болтают?»

Не Чу с непроницаемым лицом подошёл ближе:

— Ты со всеми мужчинами так разговариваешь?

Ху Цзинъянь: «Что? Что он несёт?»

— Что за ерунду ты говоришь? — недовольно взглянула она на него. — Разве мы не собирались здесь остановиться?

Она проснулась — в машине никого не было. Выйдя, она увидела Не Чу и его помощника, обсуждавших что-то в отдалении. Не желая мешать, она подошла сюда, чтобы спросить, есть ли свободные комнаты. Пожилой мужчина, о котором говорил Не Чу, оказался владельцем этой маленькой гостиницы.

Во взгляде Не Чу читалась угроза, а строгий костюм лишь подчёркивал его грозную ауру.

Уголки губ владельца дёрнулись, и он поспешил ретироваться.

Ху Цзинъянь, скрестив руки на груди, искоса посмотрела на этого «деревянного истукана» и, смущённо поджав губы, спросила:

— Уже семь часов, я голодна. Но у меня нет денег. Ты не мог бы угостить меня ужином?

Её кошелёк и вещи остались в медпункте. Из всего имущества при ней был только телефон.

К тому же за весь день она поела только утром и с тех пор голодала. Голод был таким сильным, что ей было уже не до гордости — лишь бы поесть.

Не Чу мельком взглянул на неё. Редко когда эта лисичка, никогда не испытывавшая недостатка в цветах и мужском внимании, выглядела такой смущённой и растерянной. Огонь в его душе немного поутих.

— Идём, — сказал Не Чу.

Ху Цзинъянь послушно последовала за ним внутрь гостиницы. Это оказался обычный частный дом в четыре этажа, каждый из которых был разделён на множество маленьких комнат. Внутри стояли лишь деревянная кровать и стол — больше ничего.

— Вам двоим? — Владелец, только что болтавший с Ху Цзинъянь, теперь подобострастно улыбался, обращаясь к Не Чу с преувеличенной серьёзностью, словно перед ним стояло божество. Его улыбка напоминала ту самую фальшивую улыбку мальчика из мема, и он больше не смел смотреть на Ху Цзинъянь.

— Да.

Ли Шуюаню сегодня предстояло выполнить его поручение, так что он здесь не оставался.

— Эм, это… — Владелец растерянно почесал голову, снова и снова листая свой блокнот. — Мне очень жаль, но сегодня приехали родственники, все комнаты заняты. Осталась только одна. Может, вы… потеснитесь?

Не Чу: «…»

Ху Цзинъянь: «…»

Для такой лисы во плоти, как Ху Цзинъянь, сценарий «одинокий мужчина и одинокая женщина в одной комнате» не был большой проблемой. Её лисий хвост уже начал игриво покачиваться.

Не Чу посмотрел на Ху Цзинъянь.

— Я голодна… — повторила она.

— …Уберите комнату и приготовьте ужин. Сейчас же, — не спрашивая цены, Не Чу протянул владельцу несколько крупных купюр. Глаза того загорелись. Ночь в их гостинице стоила от силы сто юаней. Увидев пачку красненьких купюр, он тут же забыл о строгом взгляде Не Чу и стал почитать его как Бога Богатства.

Ху Цзинъянь спросила, где ванная, и пошла мыться. Вымыв голову и не найдя фена, она вышла в коридор и стала сушить волосы вечерним ветерком.

Она сняла грязную одежду и надела то самое платьице, которое ей дала мать спасённого мальчика. Но оно оказалось очень коротким, едва прикрывая бёдра — видимо, из-за её роста. Девушке пониже оно было бы впору.

С первого этажа донёсся крик владельца, звавшего её ужинать. Ху Цзинъянь привела себя в порядок и спустилась. Не Чу она не увидела. Проходя мимо заднего двора, она заметила, что он снова разговаривает по телефону.

Было начало восьмого — время, когда после ужина обычно нечем заняться. Поэтому на первом этаже собрались все постояльцы. Как только Ху Цзинъянь спустилась, все взгляды устремились на неё.

Она понимала, что дело в слишком коротком платье, но к таким взглядам давно привыкла. Она выросла в подобной обстановке, и её это совершенно не волновало. Она даже могла как ни в чём не бывало ослепительно улыбаться этим людям.

На столе стояли четыре блюда и суп, всё ещё дымящиеся. Видно было, что хозяин постарался. Однако одного взгляда Ху Цзинъянь хватило, чтобы аппетит пропал.

Суп был куриный, но на поверхности плавало неизвестно сколько слоёв жира. Тарелка кисло-острой картофельной соломки, гунбао цзидин с большим количеством сычуаньского перца. Оставшиеся два блюда были одно слишком жирным, другое — слишком острым.

Она забыла, что кухня провинции Т отличается остротой, обилием масла и соли.

Она не могла есть такую пищу. Её желудок стал чувствительным и слабым из-за многолетнего употребления алкоголя. От острой и жирной еды у неё начинались проблемы с животом и боли в желудке.

Но она была очень голодна…

Ху Цзинъянь попыталась съесть хоть немного. Она откусила кусочек картофельной соломки, но кисло-острый вкус тут же заставил её отказаться от этой затеи.

Вошедший Не Чу застал именно эту сцену: Ху Цзинъянь сидела, попивая простую воду из стакана, а напротив группа мужчин «усердно» смотрела телевизор, то и дело бросая на неё взгляды.

Влажные волосы рассыпались по спине, пара белых длинных ног под столом словно посылала безмолвные сигналы соблазна. Женщина с профилем, прекрасным как картина, потягивала воду, словно лесная лань у родника. Как тут было притворяться, что смотришь телевизор? Мужчинам хотелось вырвать глаза и приклеить их к Ху Цзинъянь.

Увидев Не Чу, Ху Цзинъянь хотела было пожаловаться, но его лицо было мрачным, а в глубине зрачков тлели красные искорки. Он походил на разъярённого зверя, готового в любой момент выпустить когти.

— Госпожа Ху, ходить полуголой — это твоё хобби или способ флиртовать со всеми подряд?

— Ты! — Ху Цзинъянь вскочила, её грудь тяжело вздымалась от гнева. Не сказав больше ни слова, она развернулась и убежала на четвёртый этаж, в свою комнату.

После восемнадцати лет никто не говорил ей таких слов. Ведь именно тогда ей успешно сделали пластическую операцию, родимое пятно с её лица исчезло, и она превратилась в настоящую красавицу.

Но слова Не Чу, словно тяжёлый молот, одним ударом сбросили Ху Цзинъянь в пропасть, вернув в самый тёмный период её юности.

Она даже не знала, что ответить, как возразить. Оставалось лишь ждать, пока это мучительное чувство постепенно утихнет, и она снова сможет стать той самой Ху Цзинъянь, полной очарования.