Глава 2. Плач в ночи (Часть 2)

”

Фу Шоужэнь тоже почувствовал себя так, словно попал в ловушку. Но он не винил девочку за отказ помочь, а наоборот, прижал ее к себе, защищая. Он сказал Сяо Лю:

— Отсюда до подножия горы недалеко. Прорвемся вниз.

Сяо Лю, разумеется, согласился.

Только они собрались бежать, как девочка спросила:

— Знаете «Песнь о Праведном Духе» Вэнь Тяньсяна?

— Если знаете, читайте вслух. Начинайте со слов «В Небе и на Земле есть праведный дух».

Сяо Лю стиснул зубы и начал:

— В Небе и на Земле есть праведный дух...

Не успел он договорить и строчки, как девочка прервала его, покачав головой:

— У тебя нет ни литературной, ни воинской удачи. Твое чтение бесполезно.

Она подняла голову, посмотрела Фу Шоужэню в глаза и сказала:

— У старика литературная удача преобладает над воинской. Старик, читай ты.

Чувствуя опасность ситуации, Фу Шоужэнь начал читать:

— В Небе и на Земле есть праведный дух, что в смешении придает форму потокам бытия. Внизу он становится реками и горами, вверху — солнцем и звездами...

Сяо Лю подсказывал ему слова.

Странно это или нет, но как только Фу Шоужэнь начал читать стихи, в его даньтяне поднялась теплая волна, разогнавшая холод в конечностях. Окружающий туман, словно живой, начал отступать от них.

Фу Шоужэнь и Сяо Лю, продолжая читать, со скоростью спринтеров рванули к подножию горы.

Туман, следовавший за ними по пятам, достигнув подножия, словно наткнулся на невидимую стену и исчез.

— Почему они перестали нас преследовать? — удивленно спросил Сяо Лю.

— Здесь стоит пограничный знак, — ответила девочка. — Духовное поле великой Байтоушань здесь заканчивается.

— К тому же, духовная энергия здесь слабая, эта нечисть не сможет наделать много шума.

Услышав это, Фу Шоужэнь и Сяо Лю вздохнули с облегчением.

Девочка похлопала Фу Шоужэня:

— Опусти меня. Ваша деревня в той стороне, мне с вами не по пути.

— Уже поздно, я не успокоюсь, пока не провожу тебя домой, — сказал Фу Шоужэнь.

Девочка закатила глаза:

— Тебе бы о себе беспокоиться.

Фу Шоужэню стало немного стыдно, что его отчитывает ребенок.

Но он настоял на том, чтобы проводить девочку. Когда они подошли к ветхой мазанке, девочка сказала:

— Я пришла.

Он опустил ее на землю, достал из-за пазухи эмалированную кружку и протянул ей:

— Девочка, спасибо тебе за сегодня. Если не побрезгуешь, возьми эту кружку в подарок.

Девочка повертела кружку в руках:

— Как раз моей бабушке не из чего пить. Я возьму.

Фу Шоужэнь с улыбкой кивнул.

— Раз уж я взяла твою вещь, дам тебе еще один совет, — сказала девочка. — В праздник Чжунъюань врата загробного мира открываются. После полудня энергия ян убывает, а инь — прибывает. Особенно здесь, под влиянием духовного поля, духи, призраки и нечисть сильнее, чем в других местах. Так что старайся не шататься по безлюдным местам.

— К тому же, благословение на тебе, старик, — это именно то, что им нужно для совершенствования. Не удивляйся, если некоторые недальновидные позарятся на него.

— Я понял, — сказал Фу Шоужэнь.

Сяо Лю поднял руку:

— Эм, можно задать вопрос?

— Спрашивай, — разрешила девочка.

— Почему... они боятся стихов Вэнь Тяньсяна? — спросил Сяо Лю.

Девочка улыбнулась:

— В древности, когда Цан Цзе создал письменность, с небес пролился дождь из проса, а духи плакали по ночам.

— Иероглифы с самого начала несли в себе просветительскую силу и добродетель. Их суть велика и праведна, и духи боятся ее.

— А Вэнь Тяньсян — почитаемый с древности поэт. Его стихи полны литературного духа и содержат праведную энергию Неба и Земли. Духи боятся их вреда, поэтому держатся подальше.

Сказав это, девочка одной рукой подхватила корзину, толкнула дверь и вошла во двор.

Мать девочки вышла выплеснуть воду и увидела вернувшуюся дочь. Она тут же затащила ее в дом.

— Моя Цинтуаньэр, почему ты так поздно? Если бы твоя бабушка не сказала, что ты предупредила о позднем возвращении, я бы уже от беспокойства на гору за тобой побежала!

Цинтуаньэр хихикнула:

— Мама, со мной все в порядке.

— Вот ведь непослушная! В праздник Чжунъюань осмелилась бегать где попало. А если бы столкнулась с чем-нибудь нехорошим? — ворчала мать Цинтуаньэр, разбирая принесенную дочерью корзину.

В комнате бабушка Цинтуаньэр шила при свете керосиновой лампы. Увидев внучку, она тут же обняла ее, чтобы согреть.

Цинтуаньэр достала из-за пазухи белую эмалированную кружку и протянула бабушке. Старушка взглянула:

— Какая хорошая вещь! Откуда она?

— Встретила на горе двоих заблудившихся, — ответила Цинтуаньэр. — Я показала им дорогу, а один старик дал в благодарность.

Мать Цинтуаньэр, хоть и была бойкой на язык, но по натуре простой и честной. Она сказала:

— Мы всего лишь дорогу показали, как можно брать у людей вещи? Завтра же верни ему.

В то время для покупки чего-либо нужны были талоны, а в деревне, в отличие от города, снабжение было хуже, поэтому эмалированные кружки были редкостью. Матери Цинтуаньэр подарок показался слишком ценным.

— Не ценный, — сказала Цинтуаньэр. — Я спасла им жизнь в обмен на это.

— К тому же, они из другой деревни, давно ушли.

Мать Цинтуаньэр еще поворчала немного, но потом заметила, что дочь затихла. Подойдя ближе, она увидела, что девочка уже уснула на руках у бабушки.

Мать Цинтуаньэр покачала головой. Ей было и смешно, и грустно. Все-таки еще ребенок, целый день бродила по горам, конечно, устала.

Она встала, пошла на кухню, накрыла миской оставленную для Цинтуаньэр еду, поставила на теплую лежанку-кан и укрыла одеялом, чтобы не остыло. Когда девочка проснется, поест.

Сделав это, она снова села на табурет разбирать принесенную дочерью корзину.

Под кучей диких трав она нашла мешочек с колосьями дикого риса, затем вытащила дикого фазана и несколько фазаньих яиц, а в самом низу оказалась большая горсть каштанов.

Хотя добычи было много, по сравнению с огромным диким женьшенем, который девочка принесла несколько дней назад, это уже не казалось чем-то из ряда вон выходящим.

Бабушка Цинтуаньэр поглаживала внучку по спине, с нежностью глядя на спящую девочку.

Хоть она и была стара, но ум у нее был ясный. Она заметила, что однажды утром внучка вдруг стала другой. Хотя девочка хорошо маскировалась, ее поведение и манеры все же отличались от прежних.

Бабушка беспокоилась, не вселился ли в девочку какой-нибудь горный дух, несколько дней жила в страхе и даже хотела позвать ведунью Ван из соседней деревни, чтобы та изгнала нечисть.

Через несколько дней девочка сама сказала им обеим: «Эх, бабушка, мама, я знала, что не смогу скрыть от вас. Со мной действительно произошли некоторые чудеса. Но не волнуйтесь, хотя я уже не та, что прежде, я все еще я».

Слова были странными и туманными, но старушка поняла — это все еще ее внучка.

С тех пор как девочка призналась, она каждый день приносила что-нибудь, чтобы поддержать их.

Старушка погрузилась в свои мысли, как вдруг крепко спящая девочка пробормотала во сне:

— Я обязательно сделаю так, чтобы вы жили все лучше и лучше.

Мать Цинтуаньэр вздрогнула:

— Она проснулась?

— Твоя дочь во сне разговаривает, — улыбнулась старушка.

Мать Цинтуаньэр вздохнула:

— И почему этот ребенок такой понятливый?

Старушка поцеловала внучку в щеку:

— Вот именно. Жаль только, что родилась в нашей семье, даже приличной одежды нет.

Старушка подумала и сказала:

— Тот старый горный женьшень, что Цинтуаньэр принесла на днях... Сходи завтра в уезд, посмотри, нельзя ли обменять его на деньги и талоны. Купим девочке кусок ткани, сошьем одежду.

— Но ведь это она специально для тебя нашла, — возразила мать Цинтуаньэр.

Бабушка старела, и корень женьшеня в доме мог спасти жизнь в критический момент.

— Иди, — сказала старушка. — Я еще здорова.

— Еще не время использовать женьшень.

Мать Цинтуаньэр кивнула в знак согласия.