Глава 11. Титул

В моей жизни будет много прекрасных моментов. Но встреча с Цзин Янем в одиннадцать лет стала самым ярким воспоминанием моей юности. Я довольно забывчива, но эта сцена, будь то в пору моей цветущей молодости или в преклонные годы, навсегда останется в моей памяти.

Конечно, я не могла рассказать об этом старшему брату. Он бы только посмеялся над моей сентиментальностью. Для него все просто и ясно, даже то, что другим кажется невероятно сложным, включая и любовь. Он говорил, что вся любовь в мире построена по одному шаблону, разница лишь в том, один человек участвует или двое. Он редко бывал таким серьезным: — Ты любишь кого-то — это твое дело. Любит ли он тебя — это его дело. Глубина твоей любви определяется тем, любишь ли ты его.

Тогда я только качала головой, не понимая его слов.

Он терпеливо объяснял: — Если ты любишь, а он нет, продолжишь ли ты любить или отпустишь?

— Не знаю, — отвечала я.

— Если продолжишь — значит, ты либо любишь глубоко, либо упряма. Если отпустишь — значит, твоя любовь была недостаточно сильна. Зачем отказываться от любви только потому, что тебя не любят в ответ?

— Я все еще не понимаю, — призналась я. Не то чтобы я хотела испытать его терпение, просто его слова казались мне слишком запутанными.

Старший брат махнул рукой: — Я хотел сказать, что любовь проста, но, объясняя тебе, сам запутался. Раз не понимаешь — забудь. Если продолжу, сам потеряю нить.

Сейчас, вспоминая его слова, я понимаю, что смысл был слишком глубок для меня тогда.

Указ вдовствующей императрицы о моем браке с Цзин Янем произвел эффект разорвавшейся бомбы. Меньше чем за день эта новость облетела весь дворец, от старейшин до служанок. Интересно, думала ли императрица, что будет, если мы с Цзин Янем откажемся?

Конечно, мой отказ — это одно. Но что она сделает, если откажет Цзин Янь?

Я говорила, что помню все хорошее в своей жизни. Но и неприятные моменты тоже не забываются. И этот случай — самый болезненный из всех.

Во дворце Цысяо вдовствующая императрица, укутанная в роскошный меховой халат, ухаживала за цветами. Она словно не замечала Цзин Яня. Служанки постоянно подкладывали угли в жаровню, поэтому, в отличие от холодного дворца Иян, здесь было тепло и уютно.

Видя, что императрица не собирается прерывать свое занятие, Цзин Янь заговорил: — Матушка… прошу тебя, накажи меня.

Не поднимая головы, императрица спросила: — В чем же ты провинился?

Классический пример вопроса, ответ на который и так известен.

— Прошу тебя, отмени указ о браке, — твердо произнес Цзин Янь, но каждое его слово отдавалось болью в моем сердце.

Думал ли он, в какое положение поставит меня этими словами?

Передав ножницы служанке, императрица наконец обратилась к нему: — Яньэр, скажи мне, чем Му Цин тебе не подходит?

— Это я недостоин ее, это не имеет к ней никакого отношения.

— Как же не имеет? Она — наложница, которую я выбрала для тебя. С кем же ты хочешь связать свою судьбу? С Мужун Сюэ?

Между матерью и сыном чувствовалось напряжение. Я стояла рядом с Цзин Янем на коленях, не зная, что сказать.

— Му Цин… — Цзин Янь повернулся ко мне, и я вздрогнула, вырванная из своих мыслей. — Ты талантливая девушка, ты — лучший лекарь из всех, кого я знаю. Такая замечательная девушка заслуживает особенного человека… Человека, в чьем сердце будешь только ты…

Он замолчал.

— В моем сердце уже есть Мужун Сюэ. Это будет нечестно по отношению к тебе.

Его слова и до этого ранили меня, но сейчас, сказанные так прямо, они были подобны кинжалу, вонзенному в самое сердце.

— Ты… так меня оцениваешь? — с трудом выговорила я. — Талантливая?

Я усмехнулась. Талант — самая бесполезная вещь в этом мире. Говорят, что для женщины отсутствие таланта — это добродетель. Видимо, я совсем лишена добродетели, раз Цзин Янь так меня хвалит. Мужчины могут использовать свой талант, чтобы сдать экзамены и добиться высокого положения. Но для женщины, не рожденной в императорской семье, талант — это лишь обуза, влияющая даже на брачные перспективы.

Вдовствующая императрица, видимо, не выдержала моего отчаяния и сказала: — Цзин Янь, иди. Мне нужно поговорить с Му Цин.

Я плохо помню, о чем мы говорили. Императрица взяла меня за руку и показала свои цветы. — Все говорят, что в Цзян вечная зима, что здесь нет весны. Что вокруг только лед и снег. Но у меня есть одно увлечение — цветы.

Я молча слушала.

— Даже покойный император не верил, что я смогу вырастить здесь цветы. Но когда расцвел первый пион, я поняла, что и Цзян может стать цветущим садом. Му Цин, понимаешь, к чему я клоню?

— Да, — кивнула я. — Но человеческое сердце — не цветок. Его сложно согреть.

— Му Цин, все в наших руках.

Выйдя из дворца Цысяо, я увидела Цзин Яня. Он ждал меня на улице, продрогший до костей. Казалось, капля воды на его одежде мгновенно превратится в лед. Не зная, зачем он меня ждет, я решила дождаться, пока он заговорит.

— Му Цин, все, что я говорил перед матушкой, — правда.

— Да, — ответила я. Правда, которая разбила мне сердце.

— Мне нужно кое-что тебе сказать.

Цзин Янь смотрел на меня с искренностью, но я больше не хотела слышать его похвалы, за которыми следовало «но». — Старший брат назначил мне прием пациентов, — быстро сказала я.

— Это не займет много времени, — ответил Цзин Янь. — Му Цин, я не хочу запирать тебя в этом дворце…

— Ты уверен, что я хочу за тебя замуж?

— Му Цин… я не это имел в виду, — смутился Цзин Янь.

— У меня… есть любимый, — глядя ему в глаза, твердо сказала я. — Я люблю его много-много лет… Просто он об этом не знает.

— Это замечательно… Ты спасла мне жизнь, как мы можем…

— Почему не можем?

Цзин Янь, казалось, был ошеломлен моим поведением. Он долго молчал, а потом сказал: — Му Цин, я знаю, указ матушки поставил тебя в трудное положение… Если ты согласишься, мы оба будем несчастны. Если откажешься — это будет неповиновение. Но я уже пожертвовал своей свободой ради Цзян и не могу пожертвовать еще и своим счастьем…

Значит, брак со мной сделает его несчастным?

— Му Цин, если мы поженимся, я смогу дать тебе только титул…

Цзин Янь, ты знаешь, все в этом мире для меня — лишь мираж. У меня есть титул принцессы, но я не могу быть рядом с родителями. Какой в нем смысл? Ты говоришь, что можешь дать мне только титул, но разве ты знаешь, что мне не нужен ни титул, ни богатство, ни что-либо еще, кроме тебя самого.

Обними меня, или позволь мне войти в твое сердце. Но ты не можешь дать мне ни того, ни другого.