Глава 1

Глава 1

— Юнь До!

Бухгалтер Ли сперва взглянул на книгу учёта трудодней, которую дал ему счетовод, затем сверился со своей бухгалтерской книгой. Убедившись, что всё верно, он выкрикнул: — Как будешь менять?

Как только началась осень, из провинции пришёл новый указ.

После сдачи обязательной нормы зерна и продажи свиней по госзаказу, бухгалтер деревни Юньцзябао вместе со счетоводом несколько дней корпели над счётами, чтобы рассчитать новую систему распределения продовольственных пайков и трудодней на этот год.

В прошлые годы производственная бригада распределяла пайки по принципу «семь частей на человека, три за трудодни». То есть из десяти цзиней зерна семь цзиней выдавались на каждого члена семьи, а три — в соответствии с заработанными трудоднями.

Но в этом году провинциальное начальство потребовало перейти на принцип «шесть частей на человека, четыре за трудодни», что вызвало некоторую суматоху.

«Хватит или нет — триста шестьдесят».

Норма продовольственного пайка в Юньцзябао составляла 360 цзиней зерна на человека в год.

Однако это были 360 цзиней неочищенного зерна, после обработки оставалось всего около двухсот шестидесяти цзиней.

По старой системе каждая семья, не считая доли за трудодни, получала по 182 цзиня пайка на человека. Теперь же эта норма сократилась на 26 цзиней... Такой способ распределения был невыгоден семьям с малым числом работников или низким количеством трудодней. Не исключено, что во второй половине года им придётся голодать.

— Юнь До! — очнувшись от раздумий, бухгалтер Ли нетерпеливо крикнул снова. — Юнь До пришла или нет?

— Кто такая Юнь До?

— Не слышал о такой.

Сначала никто не обратил внимания на это имя, решив, что это кто-то из младшего поколения семьи Юнь. Но бухгалтер Ли звал уже довольно долго, а никто так и не откликнулся. Сельчане, и без того тихо переговаривавшиеся, принялись обсуждать эту «Юнь До».

Юнь Туаньтуань как раз поменялась местами со своей второй сестрой. Повернувшись, она скорчила свирепую гримасу на своём пухлом личике и показала зубы односельчанину Сун Биню: «Ну давай, попробуй дёрнуть меня за волосы!»

Сун Бинь со смешанными чувствами посмотрел на нежное личико Юнь Туаньтуань и её руки без единой мозоли, но так и не решился связываться с этой тигрицей из семьи Юнь.

Деревня Юньцзябао была производственной бригадой, насчитывающей двести-триста дворов. Две трети жителей носили фамилию Юнь, а половина оставшейся трети так или иначе состояла в родстве со старой семьёй Юнь.

Стоило кому-нибудь из Юней крикнуть клич, как вся деревня отзывалась.

Эта девчонка из семьи Юнь с детства была хорошенькой. Даже в голодные годы она умудрялась оставаться беленькой и пухленькой, не потеряв ни грамма веса.

Но и это было не всё. Самое удивительное — она родилась с недюжинной силой. В работе ей уступали два-три мужика.

Весной, когда из посёлка пришло распоряжение выдвинуть кандидатуру передовой труженицы от каждой деревни, единственное место досталось ей.

Размышляя об истории Юнь Туаньтуань и слушая нетерпеливые выкрики бухгалтера Ли, Сун Бинь вдруг посмотрел на неё: — Эй? Так ты же и есть Юнь До?

Это имя ей специально сменили весной ради звания.

— Я, я! Я Юнь До! — Юнь Туаньтуань, которая собиралась было проучить Сун Биня за его шаловливые руки, после его напоминания забыла обо всём. Громко крича, она протиснулась сквозь толпу к самому столу.

Сельчане, собравшиеся во дворе сельсовета, только сейчас, увидев выскочившую Юнь Туаньтуань, сообразили, что Юнь До — это её официальное имя.

Проведя несколько дней за расчётами и потратив полдня на распределение по головам, бухгалтер Ли так устал, что у него не было сил даже сделать замечание Юнь Туаньтуань.

Он нетерпеливо постучал ручкой по столу: — Как будешь менять трудодни?

Юнь Туаньтуань было семнадцать лет. В то время как другие девушки её возраста зарабатывали по семь-восемь трудодней, она с самого первого дня работы получала десять.

Уже одно это ставило её выше всех девушек в деревне.

— Оставшуюся половину поменяю на зерно, а за половину дайте деньгами, — ответила Юнь Туаньтуань, обернувшись к матери, сидевшей среди женщин и шившей обувь. Увидев её одобрительный кивок, Юнь Туаньтуань с довольным видом повернулась обратно и выжидательно посмотрела на бухгалтера Ли.

Тун Ююй, как и другие сельчане, была недовольна новой системой распределения пайков. Но мысль о том, что в её семье работников больше, чем у других, рождала в ней своеобразное чувство равновесия: хоть и не лучше всех, но и не хуже многих.

Её муж Юнь Маньцан, старший сын Юнь Цзи и второй сын Юнь Ли зарабатывали по десять трудодней. Невестки и вторая дочь тоже были трудолюбивыми, и хотя не дотягивали до десяти трудодней младшей дочери, но семь-восемь — это тоже немало.

На их фоне младший сын Юнь Хай выглядел несколько никчёмным.

Пятнадцати-шестнадцатилетний парень, а зарабатывает всего семь трудодней. На что можно надеяться с таким лентяем?

...

В Юньцзябао пайки обычным сельчанам рассчитывали на человека, а не на семью.

Как только паёк и деньги для Юнь Туаньтуань были подсчитаны, она поставила подпись, и можно было забирать деньги и нести зерно.

Триста шестьдесят цзиней неочищенного зерна были расфасованы в четыре мешка. Какой бы сильной ни была Юнь Туаньтуань, унести всё это в руках она бы не смогла.

К счастью, её отец уже получил свою долю и как раз подкатил их семейную деревянную тачку.

Без помощи Юнь Маньцана, Юнь Туаньтуань играючи погрузила четыре мешка на тачку.

Глядя, как его младшая дочь легко забрасывает мешки на тачку, Юнь Маньцан не мог отделаться от ощущения, что зерна недовесили.

— Вес правильный?

— Правильный, — кивнула Юнь Туаньтуань, успокаивающе взглянув на отца, и покатила тачку домой.

В их семье ещё несколько человек не получили свою долю, нужно было быстрее отвезти зерно домой и вернуться с тачкой.

— Бабушка, я вернулась! — Юнь Туаньтуань легонько толкнула калитку тачкой и, крикнув во двор, вкатила её внутрь.

Старая Юнь разжигала огонь в очаге. Она ещё не видела внучку, но уже услышала её голос.

При звуках голоса Юнь Туаньтуань её морщинистое лицо мгновенно расцвело улыбкой: — Моя любимая внученька вернулась!

У Старой Юнь были забинтованы ноги, и пока она доковыляла из кухни во двор, Юнь Туаньтуань уже успела перенести зерно в кладовку.

Увидев бабушку, Юнь Туаньтуань с улыбкой подошла к ней.

— Бабушка, вот деньги, которые я заработала. Все тебе. — Будучи самой любимой внучкой Старой Юнь, Юнь Туаньтуань была щедра.

Всё равно большая часть этих денег в итоге тратилась на неё же.

←_←

— Ай-яй, моя внученька самая почтительная, — Старая Юнь хотела достать чистый платок, чтобы вытереть пот со лба Юнь Туаньтуань, но, подняв платок, увидела, что на лице внучки нет ни капли пота, и спокойно убрала его обратно.

— Разве почитать бабушку — это не долг? Бабушка, сшей себе в этом году новую одежду, пусть все завидуют. Я потом с тобой в посёлок съезжу за тканью, — Юнь Туаньтуань помогла Старой Юнь вернуться в кухню, достала из шкафчика два сырых яйца и неторопливо приготовила две миски яиц-пашот в сладком сиропе. Одну съела сама, другую оставила бабушке, а затем снова покатила тачку во двор сельсовета.

Старая Юнь спокойно съела яйца в сиропе, сполоснула миски горячей водой и выбросила скорлупу в очаг, словно их тайный перекус в отсутствие всей семьи был лишь иллюзией.