Глава 11. Нет пути назад (Часть 2)

С тех пор Ли Чжан всецело посвятил себя изучению боевых искусств своей школы, даже к ежемесячным состязаниям он относился небрежно, и, сам того не замечая, два раза подряд занял последнее место.

Когда они проиграли в первый раз, У Цзыцзюнь лишь пнул стокилограммовый мешок с песком на тренировочной площадке. Но когда они снова оказались последними, он подошел к Ли Чжану и схватил его за одежду.

— Ты вообще о чем думаешь?! Возомнил себя великим мастером, раз стал учеником?! Ты подставляешь всю команду, понимаешь?! Если бы это был настоящий бой, мы с Чжан Юем уже десяток раз погибли бы из-за тебя! Я тебя переоценил!

Сказав это, У Цзыцзюнь сердито развернулся и ушел. Ли Чжан, оглушенный его словами, невольно посмотрел на Чжан Юя.

Чжан Юй хотел что-то сказать, но промолчал и подошел, чтобы поддержать Ли Чжана.

— Я… Прости.

— Я знаю, они говорят очень обидные вещи. Но ни я, ни У Цзыцзюнь не принимаем их близко к сердцу. Он ругает тебя не потому, что презирает.

Ли Чжан опустил голову еще ниже:

— Я знаю… Прости.

Чжан Юй посмотрел на Ли Чжана, на его по-прежнему хрупкое тело, на острый подбородок, и вдруг понял, что тот, кого он считал своим боевым товарищем, опорой, — всего лишь юноша, почти ровесник его младшего брата. Его сердце переполнили чувства, и он не мог вымолвить ни слова.

Он вдруг обнял Ли Чжана и крепко прижал его голову к своей груди.

Ли Чжан в изумлении попытался отстраниться, но, оказавшись рядом с Чжан Юем, перестал сопротивляться. Он почувствовал невысказанную боль и сочувствие Чжан Юя, и онемевшее сердце вдруг сжалось от боли.

Му Янь, проходивший мимо, слегка нахмурился.

Вечером, проверяя знания Ли Чжана, Му Янь серьезно спросил его о двух последних местах на состязаниях.

Ли Чжан долго молчал, опустив голову, а потом тихо произнес:

— Я не хочу быть личным стражником.

Му Янь рассердился:

— Ты понимаешь смысл этих правил? Как командир построения может ставить свои личные интересы выше безопасности товарищей?!

— Но я не хочу туда возвращаться! Я… я… боюсь…

Голос Ли Чжана становился все тише, пока не превратился в шепот.

Но Му Янь не собирался потакать его слабости. Он строго сказал:

— Ты — стражник княжеской резиденции! Если ты боишься даже войти во внутренний двор, какой же ты стражник?!

— Учитель! — Слова Му Яня глубоко ранили Ли Чжана. Он поднял голову, в его глазах читались обида и негодование.

Му Янь смягчил тон, но не стал его успокаивать:

— Командир отвечает не только за свою жизнь. Он должен отбросить все личные чувства и мысли (сысинь цзанянь), чтобы замечать детали и быть в гармонии с построением. Я взял тебя в ученики, потому что ты чист сердцем, сообразителен и решителен, способен постичь суть изменений в построениях нашей школы. Мастерство моего учителя, которым больше всего восхищались, — это именно построения. В малом они защищают и спасают от опасности, в большом — помогают управлять армией, строить боевые порядки. Все маневры (цзонхэн байхэ) — это искусство, где кистью и тушью служат человеческие жизни и земли. Здесь нет места личным чувствам и обидам!

Ли Чжан был потрясен этими словами. Он понял, что был неправ, но все еще не мог пересилить себя. При одной мысли о том, что ему снова придется войти во внутренний двор и увидеть Сыма И, ему хотелось бежать.

Он не смел поднять голову. Но Му Янь не отступал и ждал, пока Ли Чжан не пообещает серьезно отнестись к следующим состязаниям.

Лишенный выбора, Ли Чжан действительно перестал халтурить. Он проиграл три боя, выиграл шесть, а в последнем сражении сошелся с командой Цай Юймина, самой сильной и сбалансированной. Битва была жестокой, несколько раз он был на грани победы, но в итоге проиграл из-за нехватки сил.

После состязания Ли Чжан был настолько измучен, что не мог встать. Чжан Юй с улыбкой стоял рядом и ждал. Внезапно У Цзыцзюнь, обычно такой нетерпеливый, наклонился, подхватил Ли Чжана на спину и пошел. Ли Чжан в испуге закричал, чтобы тот отпустил его. Чжан Юй рассмеялся.

Однако их хорошее настроение длилось недолго. Едва они вошли во двор казармы, как столкнулись с Пэн Цуем и Сюн Цзиньхуэем, которые больше всех возмущались тем, что Му Янь взял Ли Чжана в ученики.

— О! А это не господин Ли собственной персоной? Что это тебя на себе притащили?

— Господин есть господин, нежная ива на ветру (жоу лю фу фэн), все любят, все любуются!

— Жаль только… Такая красота, и такой злобный характер!

— Да уж! Говорят, господин Фэн из внутренних покоев даже меч поднять не может. Жаль его знаменитый танец с мечами, который покорил всю столицу!

— Мужчина, а ведет себя как баба, устраивает сцены ревности. Тьфу!

— Интересно, какие чары напустил на командира Му этот Ли Чжан, что тот взял его в ученики.

— Наверное, он просто мастер обольщения. Иначе как бы он попал в фавор к принцу?

— Точно! Нам с ним не сравниться! Нам не сравниться!

…

Они продолжали злословить, следуя за ними до самого дома Ли Чжана, и, усевшись по обе стороны от двери, явно собирались продолжать.

У Цзыцзюнь давно уже был на пределе. Если бы Ли Чжан не обхватил его за шею так крепко, что он едва мог дышать, он бы давно уже вскочил. Сейчас же он с силой разжал руки Ли Чжана и, не обращая внимания на его состояние, подошел к насмешникам и, схватив их по одному, вышвырнул на дорогу. Он процедил сквозь зубы:

— Вон!

Пэн Цуй и Сюн Цзиньхуэй, увидев ярость и жажду убийства в глазах У Цзыцзюня, испугались и поспешно убрались. Они так и не поняли, почему обычно такой спокойный и невозмутимый У Цзыцзюнь вдруг встал на сторону Ли Чжана.

Иначе они бы не стали сами нарываться на этого злого духа (шашэнь).

У Цзыцзюнь еще долго стоял неподвижно, даже после того, как они убежали. Вокруг него витала мрачная, зловещая аура.

Ли Чжан уже сам вошел в дом. Чжан Юй вздохнул и легонько похлопал У Цзыцзюня по плечу.

— Пойдем, вернемся.

У Цзыцзюнь поник, посмотрел на тихий дом, резко развернулся и быстро ушел.

Чжан Юй молча последовал за ним.

Ли Чжан, не мигая, смотрел на расплывающийся полог над головой. В душе была пустота, ни печали, ни боли.

Постепенно он смог вспомнить услышанные слова, вспомнил обвинение, так легкомысленно брошенное ему Сыма И, и ощутил горькую иронию.

Он больше не плакал.

Раз уж его так унизили, то если он продолжит жалеть себя и терзаться, он действительно никогда не сможет подняться.

Он жил не для тех, кто его презирал.

Поэтому, даже если он плакал, то не из-за них.

Он — Чжан'эр для своей матушки, ученик своего учителя, и более того — лучший командир Построения Девяти Поворотов!