Глава 7

Винопитие никогда не было сильной стороной Ляо Юаньтина, к тому же, он быстро пьянел, поэтому всегда знал меру. А поскольку он занимал высокое положение, стоило ему намекнуть, что пора заканчивать, никто не смел настаивать, и уж тем более уговаривать его выпить. Он восседал во главе стола в окружении пузатых мужчин средних лет. Казалось, он дружелюбен и скромен, но никто не мог разгадать его истинных намерений. Во всём его облике сквозило благородство, и он явно был здесь чужим.

Секретарь сельской партийной ячейки старался ему угодить, секретарь уездного парткома — тоже. Да что там, большинство руководителей даже на уровне города приветствовали его улыбками.

За столом звенели бокалы, мужчины обсуждали самые разные темы, но все разговоры неизменно сводились к стране и карьере. Иногда упоминали семью и детей, обменивались шутками и подначками, но большую часть времени тратили на то, чтобы разными способами склонить к выпивке.

Ляо Юаньтин лишь слегка улыбался, опустив глаза и устремив взгляд на край стола. Его лицо слегка покраснело.

Он не произносил ни слова, лишь спокойно слушал.

В большинстве случаев он предпочитал роль слушателя — будь то на собрании или за обеденным столом. Если только к нему не обращались напрямую, он оставался самым тихим участником. Даже когда его превозносили, даже когда всё внимание было приковано к нему, он умел незаметно перевести разговор на другую тему и остаться в тени.

Он не любил быть в центре внимания.

Стол был накрыт белой скатертью с крупными белыми пионами — очень изысканно.

Он вдруг вспомнил про этого деревенского дурачка.

Стоит ему подойти, как тот замирает и смотрит на него, послушный, словно котёнок без характера. Как ни гладь, он не убежит, а будет тереться о ноги, назойливый.

«Он всегда смотрит на меня», — Ляо Юаньтин усмехнулся про себя. В его взгляде была искренность, но он был обжигающе-горячим, чистым, влажным, но в то же время в нём сквозило ожидание, полное кокетства.

Ляо Юаньтин сомневался, что с его-то умом тот способен, как другие, лезть из кожи вон, чтобы подлизаться. Что может понадобиться дурачку?

Шестнадцать лет, не учится, дома только он да бабушка. Разве это похоже на хорошую жизнь?

Ляо Юаньтин не понимал.

Подошёл официант и подал приготовленного на пару морского окуня.

Голова рыбы была направлена в сторону Ляо Юаньтина. Пока он не притронется к блюду, никто не имел права этого делать.

Он попробовал кусочек, отложил палочки и с улыбкой, что случалось нечасто, произнёс: — Неплохо.

Мясо рыбы было ароматным, но не жирным, свежим и нежным — действительно, отличное блюдо.

Главному лицу было трудно угодить, и все, как по команде, воспользовались этим окунем, чтобы начать разговор. Стали нахваливать его, расписывая, как он полезен для организма, придумывая небылицы, лишь бы доставить ему удовольствие.

Ляо Юаньтин промолчал.

Уходя, он велел упаковать ему порцию с собой.

Все удивились. Некоторые с сожалением говорили, что не смогли хорошо принять секретаря, что он не наелся досыта. Другие же решили, что наконец-то разгадали его предпочтения: оказывается, секретарь любит рыбу! Ляо Юаньтин улыбнулся и сказал: — Я не ем рыбу. Просто хочу, чтобы кое-кто попробовал.

Все переглянулись.

Каждый, кто здесь находился, был хитёр как обезьяна, и у каждого было по восемьсот умыслов. По одному слову они готовы были строить восемьсот предположений. Кто-то даже осмелился спросить: — У секретаря Ляо здесь родственники?

Ляо Юаньтин в ответ лишь улыбнулся, попрощался со всеми и сел в машину.

Ли Дань, водитель, невольно бросил взгляд на контейнер с едой, лежащий на переднем сиденье, а затем посмотрел в зеркало заднего вида.

Ляо Юаньтин снял пиджак и остался в одной чёрной рубашке. Он расстегнул две верхние пуговицы и закатал рукава до локтей, пытаясь охладиться.

Он выпил немного, но всё же несколько рюмок осушил, и теперь ощущал на себе действие алкоголя. Голова не болела, но кровь циркулировала быстрее, вызывая прилив адреналина. Хотелось свежего воздуха, чтобы протрезветь.

— Секретарь, куда едем? — спросил Ли Дань.

— Домой, — ответил Ляо Юаньтин и добавил: — В Пэнхуай.

Ли Дань удивился, но не подал виду. Ответив «хорошо», он направился к месту назначения.

Он работал водителем Ляо Юаньтина уже два года. Раньше в городе он появлялся нечасто, потому что Ляо Юаньтин сам водил машину и в нём не нуждался. Но после переезда всё изменилось: расстояние от деревни до города было сравнимо с расстоянием между провинциями, и он стал появляться гораздо чаще.

В деревню приехали почти в девять вечера. В сельской местности не было уличного освещения, и хоть глаз выколи.

Ли Дань не стал выключать фары, чтобы хоть как-то осветить дорогу.

Ляо Юаньтин жил на втором этаже деревенского офиса. Там было всего две комнаты: кладовка и его спальня. В спальне стояла кровать, рядом с которой находилась тумбочка с розеткой-удлинителем, так как у кровати не было розеток. Розетки были на противоположной стороне, а в изголовье кровати стояла простая вешалка, под которой размещались три таза для умывания с туалетными принадлежностями. Кроме того, в комнате имелся невысокий стеклянный столик с двумя табуретками. На столе лежала газета и стоял радиоприёмник.

Всё было очень скромно, но чистота и порядок создавали приятное впечатление. Единственным недостатком была пустота.

Никто бы не подумал, что сын секретаря горкома партии живёт в таком месте.

Ляо Юаньтин, неся рыбу, поднялся наверх. Ли Дань почесал в затылке, подумав, уж не так ли сильно секретарь любит эту рыбу, и собрался завести машину, как вдруг услышал: — Позови Лю Сюэ.

«В *留学 [liúxué] - учиться за границей*?»

Ли Дань удивился: «Я тоже, что ли, за границу?»

И это сейчас?

Он хотел было сказать, что сейчас девять вечера, все, наверное, уже спят.

Но он не посмел задать этот вопрос. Он всего лишь водитель, как он мог возражать или ставить под сомнение решение руководителя? Поэтому он ответил «хорошо» и покорно поехал за человеком.

«В *留学*… Интересно, откуда он? Я его не знаю», — думал он.

«Интересно, где секретарь с ним познакомился…» — он втянул воздух. Он увидел, что в одном из дворов горит свет, остановился, вышел из машины и постучал в дверь. Открыл мужчина, спросил, что ему нужно, сжимая в руке горсть семечек. Ли Дань сказал, что ищет Лю Сюэ. Тот оказался разговорчивым и указал ему дорогу. Ли Дань поблагодарил и отправился за человеком.

Дорогу было легко найти: иди прямо, до развилки, потом поверни, и в конце, перед большой поляной, увидишь покосившийся дом под черепичной крышей. Перед ним было навалено всякого хлама — то ли сломанные вещи, то ли что-то ещё пригодное. Это и был дом Лю Сюэ.

Яркий свет фар, словно два солнечных луча, освещал хрупкое, полуразрушенное строение, не оставляя тьме ни единого шанса.

Лю Сюэ проснулся именно в этот момент.

Он крепко спал, когда его вдруг ослепил свет, словно внезапно оказался на операционном столе или словно внезапно наступил день. Он протёр глаза и медленно поднялся с кровати, зевая. У двери, накинув на плечи одежду и опираясь на костыль, стояла его бабушка.

Старушка проснулась раньше него, но её мозг тоже был в отключке, и она ничего не понимала. Повернув голову и увидев Лю Сюэ, она испугалась и шлёпнула его по голове: — Ах ты, чертёнок, напугал меня до смерти!

Лю Сюэ прикрыл глаза рукой и пробормотал: — Что это такое…

В тот же миг свет фар погас, и снова воцарилась кромешная тьма.

Ли Дань вышел из машины и, освещая землю фонариком на телефоне, робко спросил: — Лю Сюэ здесь?

Лю Сюэ вздрогнул и ответил: — Я.

«Нашёл кого надо», — выдохнул Ли Дань, открыл рот, но тут же закрыл его. Он не знал, как сказать. Э… секретарь Ляо приглашает тебя на ужин?

Нет, не так. Секретарь Ляо зовёт тебя на ужин?

Э… тоже не то. Ляо Юаньтин просит тебя подойти?

Всё равно не то!

Ли Дань сдался. Ну зачем ему посреди ночи, когда все уже спят, звать его? Уже девять часов!

И он выдал: — Секретарь Ляо приглашает вас на ужин.

Наступила тишина. Лю Сюэ вытаращил глаза, и костыль, на который опиралась старушка, задрожал.

Она подсознательно посмотрела на Лю Сюэ. На её старом лице было написано нечто невыразимое. Губы её зашевелились, издавая сухой, хриплый звук: — Мой внук… вырос.