Глава 3 (Часть 1)

Третьего дня третьего месяца, в праздник Шансы, Хунци с несколькими своими братьями и их семьями отправился в окрестности Шанцзина. В этот день было принято проводить обряд Таолихуа — стрельбу по деревянным фигуркам кроликов. Они разделились на команды и, верхом на лошадях, соревновались в меткости. Первому поразившему цель засчитывалась победа.

По традиции, проигравший должен был преклонить колени и поднести победителю чашу вина. Однако, учитывая высокий статус участников, особенно Хунци, от этого правила решили отказаться. Вряд ли кто-то осмелился бы принять такой жест от императора.

На самом деле, Хунци и не проигрывал, так как все ему поддавались. Даже Юйфэн, отношения с которым были весьма напряженными, старательно поддерживал эту видимость.

Хунци, сыграв несколько раз и заскучав, решил больше не участвовать и наблюдал за другими. Рядом с ним стояла Яньсюэ.

— Яньсюэ, не хочешь ли ты тоже попробовать? — спросил Хунци.

— Нет, Ваше Величество, это было бы нечестно по отношению к остальным, — ответила Яньсюэ. — Вы все выросли в седле и мастерски владеете оружием, но в сравнении с настоящими мастерами боевых искусств ваши навыки стрельбы из лука далеки от совершенства.

— Тогда просто смотреть довольно скучно. — Хунци заметил приближающегося стражника, который, оглядываясь по сторонам, словно кого-то искал. Император жестом подозвал его.

— Ваше Величество, — доложил стражник, — какой-то человек спрашивал женщину по имени Лун Яньсюэ и пытался ворваться внутрь. Мы его задержали. Я хотел спросить у пятого принца, как с ним поступить.

Хунци и Яньсюэ обменялись взглядами. На лице Яньсюэ читалось недоумение. — Пятый принц здесь, не нужно его беспокоить. Я сам посмотрю, — сказал Хунци и, взяв Яньсюэ за руку, направился к временному лагерю.

Задержанного привели к императору. Хунци, взглянув на мужчину средних лет, но все еще довольно привлекательного, сразу понял, что это кровный родственник Яньсюэ. Особенно выдавали ясные, как звезды, глаза — точь-в-точь как у нее. Император уже хотел приказать развязать пленника, но Яньсюэ, выхватив меч, приставила его к горлу мужчины. Ее тело слегка дрожало.

— Ты Лун Цзо?

Мужчина, ничуть не испугавшись, мягко улыбнулся.

— Да.

Яньсюэ одним движением перерезала путы.

— Сейчас здесь император, поэтому я не убью тебя. Убирайся! И чтобы я тебя больше никогда не видела!

Хунци с удивлением смотрел на Яньсюэ. Он никогда не видел ее такой. Она всегда была спокойной и сдержанной, с легкой улыбкой или едва заметным раздражением. Даже играя какую-то роль, она никогда не повышала голоса. Ее речь всегда была ровной, говорила ли она об убийстве или угрожала кому-то — все тем же мягким, спокойным тоном. Такой взволнованной Яньсюэ он просто не мог себе представить.

Лун Цзо схватил лезвие меча и с силой выдернул его из ножен. Внутри оказалась еще одна сверкающая, необычная на вид, клинка. Оказалось, у меча были двойные ножны, причем вторые были замаскированы под обычное лезвие. Лун Цзо, разглядывая меч, медленно произнес:

— Особенность Меча Летящего Дракона в том, что он скрывает свою истинную сущность. Интересно, что скрываешь ты: свою жестокость или свои чувства?

— Не твое дело! Убирайся! Немедленно! — крикнула Яньсюэ.

— Я действительно уйду, но ты должна пойти со мной, — Лун Цзо посмотрел на Яньсюэ. — Яньсюэ, твоя мать тяжело больна, она умирает. Я пришел, чтобы ты могла увидеть ее в последний раз.

— Не смей говорить о ней! У меня нет матери! — почти обезумев, закричала Яньсюэ, и лезвие Меча Летящего Дракона оставило кровавую отметину на шее Лун Цзо. — Убирайся!

Казалось, Лун Цзо ничего не чувствовал.

— Лун Ю сказал тебе, что твоя мать бросила тебя и сбежала со мной, верно? И ты ему поверила?

Рука Яньсюэ, сжимавшая меч, задрожала.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Твоя мать умирает. Она хочет увидеть тебя перед смертью, поэтому я здесь, — продолжал Лун Цзо, не обращая внимания на вопрос Яньсюэ.

— Объясни, что ты имел в виду! — В памяти Яньсюэ всплыли картины далекого прошлого: мать сидит в повозке, а она, маленькая девочка, плачет и умоляет ее остаться. Но повозка скрывается в облаке пыли. Она вспомнила свою боль, одиночество отца. Отец сказал, что мать ушла с дядей, что он не смог ее удержать. Как она ненавидела их обоих! Если бы мать не сбежала, все было бы иначе. Она росла бы счастливой…

Но так ли это? Ведь уже тогда она начала учиться и тренироваться… Уже тогда отец решил, что она станет главой клана Дракона… Уже тогда…

Чем больше она думала, тем бледнее становилось ее лицо. Неужели отец обманул ее? Он был способен на все ради клана. Яньсюэ закусила губу, пытаясь унять дрожь в руках, но тщетно. Пальцы разжались, и Меч Летящего Дракона с лязгом упал на землю. Сквозь смятение она услышала голос Лун Цзо — четкий, тяжелый, каждое слово отдавалось болью в ее сердце.

— Похоже, ты хорошо знаешь своего отца. Ты догадалась, да? Когда тебе было два года, ты уже демонстрировала незаурядный ум, физическую силу и способность к обучению. Твой отец был в восторге и с утра до ночи обучал тебя всему, что знал. Ты была еще совсем маленькой и не выдерживала таких нагрузок, бежала жаловаться матери. Отец боялся, что она помешает твоему обучению, что ты привыкнешь полагаться на нее и станешь слабой. Поэтому он попросил меня увезти ее и никогда не возвращаться в клан Дракона.

Яньсюэ дрожала всем телом, ноги подкосились. Хунци подхватил ее и усадил на стул, сам принес чашку чая. Спустя какое-то время Яньсюэ немного успокоилась, взяла чашку, крышка которой мелко дребезжала в ее руке. Она выпила чай залпом и, собрав все силы, произнесла:

— Я все поняла. Уходи.

— Яньсюэ! — воскликнул Хунци, прежде чем Лун Цзо успел что-либо сказать. — Ты разве не слышала? Твоя мать при смерти!

— Всю жизнь я прожила только с отцом. У меня нет матери, — ледяным тоном ответила Яньсюэ.

— Ты мне не веришь? — спросил Лун Цзо.

— Верю, — Яньсюэ встала. — Но раз отец решил, что мне не нужна мать, зачем мне ее видеть? Она мне не нужна. Не была нужна тогда и тем более сейчас.

Хунци тихонько прошептал Яньсюэ на ухо:

— Ты боишься ее, поэтому не хочешь видеть.

— Нет! — поспешно ответила Яньсюэ, но в ее сердце вновь зашевелился страх.

Как она могла увидеть ее? Как могла позволить, чтобы ее многолетняя ненависть обернулась насмешкой, а ее одиночество — расплатой за собственные ошибки? Как она могла признать, что у нее еще есть родные, позволить своему сердцу смягчиться, предать саму себя?

Как она могла испытывать этот страх…

Хунци обнял ее.

— Поехали со мной, навестим ее, хорошо?

Яньсюэ молчала.

Три лошади мчались во весь опор.

Шанцзин находился не так далеко от земель клана Дракона. На лучших скакунах путь занимал чуть больше часа. Меньше чем через час они прибыли.

В клане царил идеальный порядок, каждый вход охранялся. Увидев Яньсюэ, все обрадовались, но никто не нарушил тишину. Стражники, оставаясь на своих постах, приветствовали ее.

Троица направилась к дому главы клана. Хунци спросил Лун Цзо:

— Чем больна мать Яньсюэ? Когда она заболела? Что говорят лекари? И когда вы приехали?

— Последние шестнадцать лет здоровье Жуи, матери Яньсюэ, было слабым, она чахла от тоски. Мы живем на юге и только в прошлом году узнали, что Сяо Ю умер десять лет назад. После этого Жуи постоянно плакала, потеряв всякое желание жить. Я хоть и лекарь, но ничем не мог ей помочь. Увидеть Яньсюэ — ее последнее желание. Мы приехали два дня назад, но Яньсюэ уже была во дворце. Сегодня Шансы, я знал, что вы будете за пределами дворца, поэтому осмелился просить о встрече, — отвечал Лун Цзо, не отрывая взгляда от Яньсюэ. Она понимала, что он говорит для нее, но молчала.

Остановившись у скромного дома, Яньсюэ обратилась к Хунци:

— Это мой дом, Ваше Величество. Прошу.

Дом был большим, но обстановка в нем была очень простой: кровать, стол, чайный столик. Больше всего было стульев, а также несколько высоких стопок книг. Музыкальные инструменты — цинь, се, сяо, ди — лежали рядом с бумагой, кистями, лекарствами, вышивкой и другими вещами.

Яньсюэ стояла у входа, пропуская Хунци вперед, и вошла следом.

Они подошли к кровати, за задернутыми занавесками виднелась фигура. Лун Цзо отдернул занавеску.

— Жуи, Яньсюэ пришла, — тихо сказал он.

На кровати лежала женщина чуть старше тридцати. Бледная, худая, изможденная, но все еще очень красивая. Если не считать потухшего взгляда, ее черты лица были почти такими же, как у Яньсюэ. Услышав свое имя, она вздрогнула и широко открытыми глазами посмотрела на вошедших.

Яньсюэ сделала шаг вперед.

— Мама, это я, Яньсюэ, — спокойно произнесла она.

Ду Жуи схватила Яньсюэ за руку. — Ты Яньсюэ? — Слезы потекли по ее щекам. — Дай мне взглянуть на тебя.

Яньсюэ продолжала стоять, ее лицо оставалось бесстрастным. Жуи внимательно посмотрела на нее и вздохнула.

— Яньсюэ, ты ведь злишься на меня?

— Нет.