Глава 9 (Часть 2)

Чжуан Хэй, немного понаблюдав за стариком, спросил: — Он так и не пришел в себя?

Горшок с лекарством все это время находился у мальчика за пазухой. Настой, налитый в чашку, еще дымился.

— Вчера вечером я спал на скамье у его ног. Проснувшись посреди ночи, я не услышал дыхания учителя и очень испугался. К счастью, к утру он очнулся, — рассказал мальчик, ловко и аккуратно, не пролив ни капли, помогая старику выпить лекарство.

Чжуан Хэй не стал сидеть без дела. Закатав рукава, он взял коромысло и ведра и отправился к ручью за водой. Падающий снег, не успевая коснуться его одежды, таял от исходящего от него тепла.

Вернувшись в дом, Чжуан Хэй увидел, что мальчик уже напоил старика и собирался вынести плевательницу. Чжуан Хэй взял ее у него, вылил содержимое в отхожее место и сполоснул водой.

Мальчик послушно налил ему чашку холодной воды и спросил: — Старший брат писал, когда вернется?

— Пока нет, — ответил Чжуан Хэй, доставая несколько мясных пирожков и три медные монеты, которые он положил на стол. — Разогрей пирожки, а если сильно проголодаешься, сходи вниз в деревню и купи себе что-нибудь поесть.

Когда Чжуан Хэй спускался с горы, снег усилился. На земле лежал толстый слой снега, и ноги утопали в нем по щиколотку. К тому времени, как он добрался до дома, обувь промокла насквозь.

По дороге Чжуан Хэй насобирал сухих веток. С трудом разведя огонь, он развесил одежду сушиться. Сырые дрова плохо горели, наполняя дом едким дымом. Над огнем поднимались клубы белого пара.

Комната, окутанная дымом, напоминала волшебную страну. В этой «волшебной стране» Чжуан Хэй выпил чашку холодной воды и съел полбуханки, чтобы утолить голод.

Рано утром следующего дня, еще до рассвета, раздался громкий стук в дверь. Чжуан Хэй, накинув верхнюю одежду, открыл.

На пороге стоял человек, которого он нанял для поисков новостей. Протягивая Чжуан Хэю сверток, он сказал: — Тот, о ком вы спрашивали… Его товарищи рассказали, что он не прослужил и двух месяцев. Не смог увернуться от копья противника. Промучился полмесяца и умер.

— Когда армия отступала, раненых сложили у дороги и сожгли. От них ничего не осталось.

— Это его вещи, которые собрали товарищи. Здесь письмо и кое-какие мелочи. Я все вам принес.

— Примите мои соболезнования. Жизнь продолжается, нужно смотреть вперед.

Голос звучал то близко, то далеко. Чжуан Хэй почти не слышал слов, прижимая к себе сверток. Когда он пришел в себя, то обнаружил, что уже долго сидит на снегу, и штанины промокли до колен.

В свертке лежало письмо, точнее, конверт, набитый десятком исписанных листов.

На каждом листке было написано всего несколько слов.

«Прошло двадцать один день с тех пор, как я ушел из дома. Я видел густые леса, пустыни и снежные горы. Я подобрал камень у подножия снежной горы, покажу вам, когда вернусь».

«Хочу отправить вам письмо, но у меня не хватает денег. Расскажу все, когда вернусь. Нужно экономить бумагу, чернила и перья».

«Брат, Сяо Цуй, я убил человека».

«Я вызвался идти в атаку. Убил пятерых вражеских солдат. Мой меч затупился».

«Брат, Сяо Цуй, я хочу домой. Купил вам ароматический мешочек с запахом османтуса».

Дрожащими руками Чжуан Хэй разгладил листки и аккуратно сложил их.

Порыв ветра распахнул дверь, и в дом вошла Сяо Цуй. Опираясь на дверь и тяжело дыша, она торопливо спросила: — Пришло письмо?

Чжуан Хэй молча протянул ей письма.

Глядя на его дрожащие руки, Сяо Цуй, казалось, поняла, что произошло. Она попыталась улыбнуться, но уголки губ дрогнули.

— Он пишет, что скоро вернется? — спросила она, и голос ее задрожал.

— Он не увернулся. Копье попало ему прямо в грудь, — ответил Чжуан Хэй.

— Больно ему было? — спросила Сяо Цуй, и крупные слезы покатились по ее щекам. — Очень больно.

Солнце село, последние лучи заката погасли, и тьма, расползаясь все шире, поглощала последние остатки надежды.

Они сидели в темноте, глядя на далекие огоньки, зажигающиеся в окнах домов.

Глаза Сяо Цуй покраснели и опухли, голос охрип: — Почему он не увернулся? Он всегда уворачивался, когда мы с братом играли. Почему именно в этот раз?

— На южном склоне горы, возле храма, есть ровная площадка. Там высоко, хороший обзор и растет сосна, — Чжуан Хэй помог ей подняться и, войдя в дом, зажег лампу. — Мы поставим там кенотаф. Так он будет ближе к нам и к своему учителю. Если он захочет вернуться, ему не придется идти далеко.

— Это судьба, — сказала Сяо Цуй, сквозь слезы. — Наша судьба.

— В тот день, когда он ушел, он оставил у меня во дворе свою одежду сушиться.

— Как думаешь, он предчувствовал свою смерть? Ушел, не взяв ничего с собой, оставив лишь одежду на память?

Чжуан Хэй не ответил. Он зажег ароматическую палочку и, дождавшись, пока она догорит, взял масляную лампу и отправился к колодцу, где лежал точильный камень. Наклонившись, он начал точить нож.

Вжик… вжик… вжик…

Под этот звук он ответил Сяо Цуй: — Это не судьба.