Глава 4: Предательство в процессе

Несмотря на то, что предыдущие действия Тао Чжао не соответствовали ожиданиям клиента, она всё ещё оставалась союзницей Линь Юньсюня.

Однако данное А Цзяо обещание разрушило и эту тонкую грань. Теперь она не только действовала вразрез с желаниями клиента, но и стала настоящей саботажницей.

Ничуть не сожалея о своём решении, Тао Чжао рано утром пришла во двор Хань Цинфэна, собираясь отправиться в мир людей и, следуя скудным подсказкам А Цзяо, найти юношу, создавшего картину.

Её энтузиазм поубавился, когда она увидела знакомую дверь. Переступив порог владений Хань Цинфэна, Тао Чжао и вовсе почувствовала себя неуверенно и невольно стала красться к порталу.

К счастью, Хань Цинфэн её не заметил. Успешно телепортировавшись в «Ду Шо», Тао Чжао с облегчением выдохнула, слегка посмеявшись над своей нервозностью, и принялась обдумывать имеющуюся информацию.

Юноша, бедная жизнь с матерью, увлекается литературой и живописью, недавно поссорился с Линь Юньсюнем.

Даже если первые пункты не давали конкретики, учитывая положение семьи Линь и его известность в Фэнцзюне, найти человека, у которого он забрал картину, не составляло труда.

С этой мыслью Тао Чжао начала расспрашивать всех на улицах, но ответы, полученные как в чайных, так и от прохожих, были примерно одинаковыми.

Образ заботливого семьянина, который Линь Юньсюнь демонстрировал при встрече с Тао Чжао, разбился вдребезги. В глазах жителей Фэнцзюня молодой господин Линь был скорее известен как повеса и любитель женского общества. Более того, все они странным образом отказывались верить в существование человека, который «поссорился с господином Линем».

— Господин Линь? Отнял картину? — торговец безделушками, к которому обратилась Тао Чжао, сначала опешил, а затем расхохотался, словно услышал забавную шутку. Несколько прохожих, слышавших её вопрос, тоже захихикали.

— Да кто такой господин Линь? Отнять картину? Ха! Судя по его щедрости, в одном только Фэнцзюне выстроится очередь из тех, кто мечтает, чтобы он купил их картины!

За неделю поисков Тао Чжао слышала подобные ответы так часто, что привыкла к насмешкам. Вежливо поблагодарив торговца, она вернулась на главную улицу, размышляя, кого ещё можно расспросить.

Вспомнив, что ещё не была на южном рынке, Тао Чжао огляделась и, полагаясь на интуицию, выбрала направление.

«Юг… юг… Кажется, правильно иду?»

Хотя она уже неделю расспрашивала людей в Фэнцзюне, большую часть времени Тао Чжао блуждала по улицам. И сегодня она в очередной раз подтвердила свою репутацию «топографического кретина». Свернув несколько раз, она снова оказалась у чайной в восточной части города и растерянно уставилась на знакомые лица.

Сделав ещё несколько попыток, но так и не сдвинувшись с места, Тао Чжао вздохнула и решила спросить дорогу у прохожих, перестав полагаться на интуицию.

— О, девушка, вы снова ищете того, у кого господин Линь отнял картину? — не успела она никого найти, как её узнал приказчик из кондитерской рядом с чайной, обладавший хорошей памятью.

Видимо, сегодня было мало покупателей, и у приказчика выдалась свободная минутка для сплетен. Пока клиент выбирал сладости, он с улыбкой обратился к Тао Чжао:

— Знаете, девушка, хоть у господина Линя и не самая лучшая репутация, для торговцев Фэнцзюня он — настоящий бог богатства.

Видя её равнодушие, приказчик ещё больше вошёл во вкус и, понизив голос, незаметно кивнул на учёного, продающего картины напротив.

— Вот, например, недавно господин Линь увидел у этого учёного картину с каллиграфией и тут же предложил за неё тридцать лянов. Тот даже слова сказать не смог, весь покраснел и тут же протянул ему картину.

Приказчик мечтательно пробормотал, сколько лет ему пришлось бы работать, чтобы заработать тридцать лянов. Тао Чжао лишь мельком взглянула в указанном направлении и, видя, что он погрузился в свои мысли, поняла, что он вряд ли сможет ей помочь.

Она перевела взгляд на человека, выбирающего сладости, и, помня о правилах приличия в мире людей, кашлянула и вежливо спросила:

— Господин, не подскажете, как пройти к южному рынку?

Молодой человек в белых одеждах обернулся. У Тао Чжао перехватило дыхание. Во внешности мужчины не было ничего броского, но одно только мягкое выражение его глаз заставляло замереть и невольно любоваться им.

И сейчас этот юноша, излучающий спокойствие и доброту, протянул руку и указал направление. Его голос, такой же приятный, как и он сам, разнёсся по маленькой кондитерской:

— Идите прямо до конца улицы, затем поверните направо, и вы увидите вход на южный рынок.

Тао Чжао подумала, что если не вернёт себе голову, то скоро потеряет и свой статус первой красавицы. Придя в себя, она поблагодарила юношу и собралась уходить, но её снова остановили.

— Вы ищете того, у кого молодой господин из резиденции тайшоу отнял картину?

После этих слов Тао Чжао тут же забыла о красоте юноши. Её глаза заблестели, и она спросила:

— Вы знаете кого-то?

Юноша в белом инстинктивно отступил на полшага, но вдруг остановился. В его глазах мелькнул огонёк, и он чуть не уронил пакет со сладостями.

— У вас есть ещё какая-нибудь информация?

Если бы это было неделю назад, Тао Чжао, возможно, задумалась бы, стоит ли ему доверять. Но сейчас у неё не оставалось выбора, кроме как рассказать всё и положиться на удачу.

Умолчав об А Цзяо, Тао Чжао сказала, что ищет этого юношу по поручению другого человека, внимательно наблюдая за выражением лица молодого человека в белом, пытаясь найти какую-нибудь подсказку.

Но юноша, очевидно, не был из тех, кто легко выдаёт свои эмоции. Его мягкое выражение лица не изменилось до тех пор, пока Тао Чжао не закончила свой рассказ.

Он замер, словно изваяние, погрузившись в раздумья, а затем неуверенно назвал адрес, добавив с ноткой заботы:

— Вам лучше сначала всё разузнать. Иногда излишняя доверчивость ни к чему хорошему не приводит.

Решив, что её расплывчатый рассказ вызвал у юноши беспокойство, Тао Чжао не стала ничего объяснять. Кивнув, она запомнила адрес и повернулась, чтобы уйти, но вдруг остановилась и снова обратилась к нему.

На этот раз её никто не окликал. Юноша в белом незаметно поднял бровь, но не стал возражать.

— У вас ещё что-то?

Тао Чжао смущённо потёрла нос.

— Не могли бы вы ещё раз объяснить, как пройти по этому адресу?

— С удовольствием, — неожиданная просьба рассмешила его. Он снова указал направление, на этот раз другое, и подробно объяснил дорогу.

Хотя Тао Чжао и была «топографическим кретином», глупой она не была. Запомнив маршрут, она попрощалась с юношей. Пусть такая встреча и была редкостью, интуиция подсказывала ей, что это не последняя их встреча.

В отличие от богатой резиденции семьи Линь, перед ней стоял одинокий глинобитный домик, который, казалось, вот-вот развалится от малейшего дуновения ветра. Стены и крыша были потрескавшимися, а небрежные заплатки, едва защищающие от ветра и дождя, говорили о равнодушии хозяина.

Скрывшись от посторонних глаз, Тао Чжао вошла в дом и тут же услышала приглушённый голос, полный злобы:

— Старый ты хрыч, когда ты уже сдохнешь?! Решил утащить меня с собой в могилу?! А вот фигушки!

Затем послышался грохот падающих предметов, и мужчина в серой одежде выскочил из дома и направился к соседнему кабинету.

«Неужели тот юноша ошибся с адресом?»

Этот молодой человек, хоть и соответствовал описанию по нескольким пунктам, своим характером и поведением сильно отличался от юноши, которого описывала А Цзяо.

— Вам лучше сначала всё разузнать. Иногда излишняя доверчивость ни к чему хорошему не приводит.

Слова юноши в белом всплыли в памяти Тао Чжао, затуманивая её разум. Она не знала, как найти правильный путь.

С сомнением войдя в кабинет, она увидела мужчину, читающего свиток. Но его блуждающий взгляд говорил о том, что мысли его витают где-то далеко.

Через мгновение мужчина отложил свиток, смотрел на пустую стену напротив, а затем, сжав кулаки, произнёс с ненавистью:

— Нужно, чтобы этот старикашка поскорее откинулся… Никто не должен узнать, что я продал картину Линь Юньсюню.

«Продал картину?»

Услышав ключевые слова, Тао Чжао подавила свои сомнения и нетерпение. Решив, что не помешает сначала выслушать его, она успокоилась.

Мужчина, очевидно, сильно переживал из-за продажи картины. Он то брал книгу в руки, то снова откладывал её, и из обрывков его фраз Тао Чжао постепенно сложила картину произошедшего.

Этот мужчина, несомненно, был тем самым юношей, создавшим А Цзяо. Вот только правда оказалась совсем не такой, какой её представляла себе маленькая картина-демон.

Юноша был беден, но тщеславен. Не желая прослыть неспособным позаботиться о больной матери, он продал свою картину Линь Юньсюню.

Пятьдесят лянов, предложенные Линь Юньсюнем, были немалой суммой, но юноша был недоволен. Он попытался выторговать больше, но получил отказ. Раздосадованный тем, что ему пришлось унижаться перед этим прожигателем жизни, он свалил всю вину на свою больную мать.

— Когда я добьюсь успеха, я выкуплю эту картину и сожгу её, чтобы никто не думал, что я одного поля ягода с этим Линь Юньсюнем.

Тао Чжао больше не могла этого слушать. С отвращением она вернулась в лавку, где её поджидал Линь Юньсюнь.

Обмахиваясь веером, Линь Юньсюнь явно отказался от своего прежнего образа серьёзного господина. Его улыбка стала шире, но приобрела зловещий оттенок.

— Госпожа Тао, есть ли какие-нибудь успехи?

Он сразу перешёл к делу, без каких-либо приветствий. Тао Чжао несколько мгновений смотрела на него, а затем её вдруг осенило.

Она так открыто расспрашивала о Линь Юньсюне, забыв, что эти места для него — как родной дом. Никакая информация не могла скрыться от него, вернее, от слуг тайшоу.

Он пришёл предъявить ей претензии.

— Секретные техники стирания памяти трудно найти. Нескольких дней, конечно, недостаточно, — Тао Чжао притворилась, что не понимает его намёков, и спокойно села напротив него.

Но на этот раз Линь Юньсюнь не собирался отступать.