Глава 7 (Часть 1)

Глава 7

— Однако, зная закон и нарушая его, следует наказать строже.

— Моим намерением было использовать сыновей семьи Вэй в качестве приманки, но их мошенничество оказалось реальным, — она сделала паузу, и ее голос стал еще более ровным. — Даже несмотря на то, что глава семьи Вэй неоднократно намекал им.

Согласно законам Великой Янь, результаты экзаменов мошенников аннулируются, и им запрещается участвовать в них в течение следующих десяти лет.

Повторное мошенничество карается пожизненным запретом.

Семья Вэй в этот раз заслуживает пожизненного запрета.

Что касается госпожи Е, то она — невежественная глупая женщина, которую использовали. Достаточно будет лишить ее почетного титула.

Услышав это, Е Янь наконец тихо рассмеялся.

Действительно, это правда.

Это все та же Е Юнь, что и прежде — такая же безжалостная, не терпящая ни малейшего принуждения или обиды.

Он не смотрел на двух мужчин, которые уже давно обмякли и дрожали на полу, как осиновые листы. Он склонил голову:

— Ваш подданный принимает наказание.

Ло Вэйян поднял бровь и посмотрел на Е Яня:

— Похоже, ваши семьи не так уж и враждуют. Канцлер Е выносит такой суровый приговор, а ты даже не обижаешься. Ведь, по сути, это была ловушка, и вы не совершили ничего существенного. И ты так легко признаешь вину?

— Отвечаю Вашему Величеству, ваш подданный, естественно, признает вину. Хотя срыв экзаменов был подстроен кем-то тайно, моя жена и семья Вэй действительно имели злой умысел, что позволило другим воспользоваться ситуацией и сделало их пособниками.

Ло Вэйян хмыкнул.

Он скривил губы:

— А ты весьма послушен.

Когда все закончилось, солнце уже стояло в зените.

Е Янь и остальные медленно поднялись. Другие чиновники давно ушли.

С начала и до конца Е Юнь ни разу не взглянула на них.

Глава семьи Вэй тоже перестал рыдать и причитать. Хотя лицо его было мрачным, он сохранял спокойствие.

Только во взгляде, обращенном к Чжао Минвань, читалась невыразимая ненависть.

Чжао Минвань была настолько растеряна, что совершенно этого не замечала.

С момента основания Великой Янь не случалось такого, чтобы муж сохранял свой пост, а жену лишали почетного титула. Мало того, что для нее теперь закрыт путь в высшее общество, так еще и ее дети пострадают из-за нее.

Она даже боялась думать о будущем.

Она не была глупой. С того момента, как мать Е Юнь передала ей сообщение, она поняла, что случилась беда, но все же питала несбыточные надежды, что Е Юнь поможет им на этот раз.

Ее использовали, это правда, но и Е Юнь наказала ее по-настоящему.

Вечером.

Ло Вэйян спокойно ужинал.

Вскоре раздался звук «па!», напугавший стоявшего рядом Чжао Чанъаня.

Подняв голову, он увидел, что серебряные палочки для еды упали на блюда.

— Ох, Ваше Величество, неужели еда вам не по вкусу? Не сердитесь, скажите вашему рабу, что вы хотите съесть, и ваш раб прикажет немедленно приготовить для вас заново.

— Ха, как ты думаешь, не считает ли Е Юнь меня трехлетним ребенком?

Чжао Чанъань на мгновение замер, затем поспешно оглянулся.

Только оглядевшись, он вспомнил, что Ло Вэйян не любил, когда рядом стояли слуги, и в зале были только они вдвоем.

Но он не осмеливался быть неосторожным и поспешно понизил голос, уговаривая:

— Ваше Величество, не говорите так! Весь двор знает о вашей мудрости и проницательности, кто осмелится считать вас ребенком!

Не думайте лишнего.

Юноша вскинул бровь.

Он указал на него пальцем в воздухе и усмехнулся:

— Стоит упомянуть Е Юнь, как ты сразу становишься таким подозрительным. Я даже не верю твоим похвалам.

Чжао Чанъань заискивающе улыбнулся:

— Ваш раб — ваш слуга, естественно, я вижу только ваши достоинства, просто… просто смелости не хватает.

Юноша холодно хмыкнул и не стал продолжать этот разговор, но достал из рукава лист бумаги.

Чжао Чанъань узнал письмо, о котором говорил глава семьи Вэй, утверждая, что его дала Е Юнь.

— Видишь ли ты что-нибудь странное в этом письме?

Чжао Чанъань служил Ло Вэйяну много лет. Почерк в этом письме действительно отличался от обычного почерка Е Юнь.

Прежние ее письмена были изящными и легкими, а это — несколько размашистым и необузданным.

— Ваш раб видит, что госпожа канцлер действительно обладает выдающимися талантами. Даже левой рукой она пишет очень хорошо.

Как же ей не быть выдающейся?

Биография Е Юнь давно была изучена всеми до мельчайших подробностей.

До девяти лет она лечилась в деревне. Через год после того, как семья Е забрала ее обратно в столицу, она поступила на военную службу и оставалась военачальником до тех пор, пока Великая Янь не оказалась на грани гибели.

Став канцлером всего несколько лет назад, она быстро прославилась и в литературных кругах.

Такие таланты в гражданских и военных делах — если это не небесный гений, то кто?

Во всем государстве Янь, будь то те, кто уважал ее, или те, кто ненавидел, никто не оспаривал этого, в душе все признавали ее способности.

Хотя Чжао Чанъань разбирался в этом лишь поверхностно, он видел, что иероглифы написаны превосходно. Не зная, можно было подумать, что кто-то усердно тренировался много лет.

— А это тут при чем?

Ло Вэйян, вероятно, и не надеялся на его проницательность. Он холодно фыркнул и встряхнул письмо:

— Я говорю о том, что она посмела подсунуть мне новое письмо, чтобы обмануть!

Чжао Чанъань опешил и хотел было взять письмо, чтобы понюхать.

Когда другие сановники рассматривали его, он тоже был рядом. Следы туши и бумаги явно указывали на то, что письмо было написано давно, оно не могло быть новым.

К тому же, даже если он ничего не понимал, разве во дворце не было множества чиновников, которые годами вращались в литературных кругах? Они знали бесчисленное множество способов состаривания рукописей, неужели они не смогли бы распознать подделку?

Он тогда внимательно наблюдал — ни у одного из сановников в зале не дрогнул мускул на лице.

Ло Вэйян поднял руку и ткнул Чжао Чанъаня в лоб:

— Что ты делаешь!

Что ты можешь разглядеть? Еще и нюхать собрался!

«Если я не могу разглядеть, зачем вы мне показываете?» — Чжао Чанъань скорчил гримасу, но промолчал.

Ло Вэйян больше ничего не объяснял, просто пристально смотрел на письмо.

Спустя долгое время.

Он хлопнул рукой по столу:

— Она сделала это нарочно!

Юноша все еще рос, его лицо было немного детским. Сейчас, когда он поджал губы и надулся, он выглядел еще младше.

«Я не верю, что ты не могла сделать подделку безупречной! Использовать методы подделки, которым ты же меня и учила, и оставить такой изъян — кто поверит, что это не нарочно!»

Он заскрежетал зубами:

— Е Юнь, эта негодяйка!

— Тогда, может, воспользуемся этим случаем и накажем канцлера Е? В конце концов, виновата все же ее семья Е, — предложил Чжао Чанъань, не зная, что именно обнаружил юный император и почему он так зол. Сейчас он лишь надеялся его успокоить.

— Она же от-де-ли-лась! от! се-мьи! И при этом такая «справедливая и неподкупная»! — с ненавистью произнес юноша.

Самое досадное, что она, полностью обелив себя, еще и лицемерно предложила наказать ее за недостаточный надзор?

Ты, сановник первого ранга, пострадала от такой несправедливой клеветы, и вместо того, чтобы компенсировать ущерб, тебя еще и наказывать?