Глава 19: Просто друзья?

— …

— Что такое?

— Не знаю, может, мне показалось, — Хуньдунь моргнул. После всех этих событий его макияж размазался, и Белый Дракон подумал, что нужно будет напомнить ему умыться. — Но мне кажется, ты употребил слово «сблизимся» в каком-то нехорошем смысле.

Белый Дракон невинно захлопал глазами. — Вовсе нет. Я всегда говорю то, что думаю, и никогда не лукавлю. Можешь не сомневаться.

Хуньдунь задумался, но так и не смог понять, в чём подвох, поэтому решил не зацикливаться. — Мне пора возвращаться. А ты что будешь делать?

— Мне нужно переварить обед. Сегодня я устроил себе настоящий пир… — заметив, как помрачнело лицо Хуньдуня, Белый Дракон поспешно поправился. — Хуньдунь, послушай…

— Не смей давать мне дурацкие прозвища, — серьёзно сказал Хуньдунь.

— Хорошо-хорошо, господин Хуньдунь. Твоя гора недалеко отсюда, а ты, как горный владыка, особо не трудишься и наверняка скучаешь. Может, будешь почаще меня навещать?

Хуньдунь уже хотел нахмуриться и сказать, что это ни к чему. Хоть Белый Дракон и изгнанник, он всё же дракон, а Хуньдунь — ёкай, и им не по пути. Он хотел было отказать, но, встретившись взглядом с Белым Драконом, увидел, как тот смотрит на него, хлопая глазами, и сердце Хуньдуня дрогнуло. Да, этот дракон погубил его подчинённых, но, с другой стороны, если бы не это, они бы, будучи ёкаями, рано или поздно погибли бы по другой причине или умерли от старости. И тогда в Дворце Яньвана им бы предъявили обвинения, и в следующей жизни они родились бы в ужасных условиях, несмотря на то, что не совершали плохих поступков в этой.

Так что, можно сказать, они умерли вовремя. Сунь Укун, Великий Мудрец, Равный Небу, обладает невероятной силой и единственный, кто осмелился изменить Книгу судеб в Дворце Яньвана. Хорошо, что он оказался рядом и помог.

Его глупым подчинённым повезло. Это судьба.

Так что обида на Белого Дракона утихла. Сейчас, когда у него не осталось подчинённых, Хуньдуню было довольно скучно, и он решил, что можно навещать дракона в Инчоуцзянь.

Приняв решение, он кивнул, и Белый Дракон радостно воскликнул, положив лапу Хуньдуню на плечо. — Правда? Здорово! Тогда я буду каждый день ждать тебя в пещере неподалёку. Ты обязательно приходи!

Произнося эти слова, он лапой, лежащей на плече Хуньдуня, нежно обхватил его шею. Даже с принцессой Ваньшэн, с которой у него были самые близкие отношения, он соблюдал все правила приличия и никогда не позволял себе такой близости. В Драконьем дворце все знали, что он Третий принц, и никто не смел к нему приближаться. Сейчас же у него впервые появился друг, с которым можно было быть самим собой, и это было необычно.

Взгляд Белого Дракона скользнул вниз. — Хм, грудь плоская. И правда мужчина.

«Эх, жаль, что не женщина. Можно было бы маленьких дракончиков завести».

Хуньдунь отправился домой, не подозревая, какие мысли роятся в голове его нового друга. У Белого Дракона был опыт отношений и дружбы, а представления Хуньдуня об этом ограничивались книгами — романтическими историями о влюблённых и всё такое. К тому же, будучи червём, у него не было родителей, и он никогда не задавался вопросом «откуда я взялся?» и не думал о том, как размножаются черви.

Белый Дракон говорил так убедительно, что Хуньдунь поверил ему и искренне радовался новому другу.

Не поймите неправильно, владыка не из тех, кто стремится к дружбе. Просто этот дракон был очень общительным, а его статус и интеллект вполне подходили Хуньдуню, поэтому он решил попробовать.

Здесь «попробовать» в широком смысле, а не в узком.

Сунь Укун прибыл в подвал дворца Хуньдуня на час раньше, чтобы присмотреть за детьми. Но, едва войдя, он пожалел об этом. Как он мог забыть, какие они надоедливые? Что, если они снова будут плакать, глядя на его обезьянью морду? Вот же морока! Прямо как в первый раз, когда он встретил Цзян Люэра!

«Я столько лет сдерживал своё любопытство и не заводил детей с обезьянами — какое мудрое решение! Дети — это ужас! И маленькие обезьянки тоже! Одна обезьянка может замучить двух взрослых!»

«Хотя, господин Сунь Укун, ты сдерживал любопытство, а не одиночество, и это многое объясняет».

Поэтому на полпути он предусмотрительно превратился в человека. В человеческом облике у него сохранялись те же черты лица, но из-за непривычных пропорций — длинных ног и короткого торса — он выглядел немного нелепо. «Эй, человеческие детёныши, запомните, дедушка Сунь ради вас на такие жертвы идёт…» — ворчал он про себя, продолжая заботиться о детях. Обезьяна, как говорится, ругается, а сама добро делает.

Добравшись до подвала, он надеялся застать детей спящими или, в крайнем случае, играющими. Но он никак не ожидал увидеть такую картину, открыв дверь.

Ревущие дети.

Дети, грызущие свои пальцы на ногах.

Дети, лезущие к нему на руки с криками «молока!».

Великий Мудрец, Равный Небу, Сунь Укун, тело которого крепко, как железо, глаза видят сквозь обман, бессмертный и владеющий семьюдесятью двумя превращениями, привыкший, что все боятся его, а не он кого-то, хороший царь обезьян на Хуагошань и дерзкий нарушитель спокойствия на Небесах, кумир детей и символ свободы для взрослых, пример для всех ёкаев.

Но сейчас, столкнувшись с этими детьми, которых нельзя ни трогать, ни обнимать, с их нежной кожей и хрупкими костями, которые могут сломаться от неосторожного движения, с их неуёмным плачем, способным продолжаться целый день, которых нельзя ни бить, ни ругать, он был готов сдаться.

— Ам! Ам! Ам! — снова захныкал один из детей, хлопая большими глазами и засовывая пальцы в рот. Сунь Укун решил, что так дело не пойдёт — это же антисанитария! — и попытался вытащить пальцы. Ребёнок тут же надул губы и готов был расплакаться, а потом, пока Сунь Укун отвлёкся, засунул в рот палец ноги. Великий Мудрец решил, что это ещё хуже — ещё большая антисанитария! — и на этот раз выдернул палец с большей силой. Ребёнку стало больно, и он заревел так, что стены задрожали.

Сунь Укун: «…»

Плач одного ребёнка спровоцировал цепную реакцию, и вскоре все дети ревели в унисон, словно соревнуясь друг с другом.

Сунь Укун: «…»