Глава 2 (Часть 2)

— Господин, Нинцин знает, что была неправа… — Су Нинцин опустила голову, потянув за кисточку нефритового кулона на его поясе, и мягко произнесла. — Нинцин обещает, что такого больше не повторится. Я буду усердно учиться, освою игру на цине, каллиграфию, живопись, рукоделие, этикет… Нинцин больше не будет доставлять вам хлопот…

Лю Жуюй смотрел вдаль. Он отвернулся, взмахнув рукавом:

— Не нужно.

Холодные, равнодушные слова. Всего три слова, и в них невозможно было прочесть ни одобрения, ни неодобрения.

«Он даже не хочет ругать меня?» — Су Нинцин охватила паника. Глядя на удаляющуюся в лунном свете фигуру Лю Жуюя, она снова почувствовала, как глаза наполняются слезами.

Неужели господин действительно решил отказаться от нее?..

Всхлипнув, Нинцин вытерла слезы и бросилась за ним.

— Нинцин слышала, что господин собирается жениться… — уткнувшись лицом ему в грудь, она судорожно цеплялась за его одежду, всхлипывая. — Я знаю, господин, вы из знатного рода, вы великий генерал, которым все восхищаются… а Нинцин… всего лишь сирота без отца и матери, живущая в вашей резиденции. За столько лет я так и не научилась хорошим манерам, плохо рисую, не знаю, как вести себя подобающе, и постоянно вас злю…

— Но… но…

Нинцин долго повторяла это «но», пока ее нежные уши не покраснели, а сердце не забилось, как барабан. Она резко подняла голову, и слезы, блестящие, как жемчуг в лунном свете, покатились по ее щекам.

— Нинцин так сильно любит вас, господин! Я не хочу с вами расставаться! Пожалуйста, не игнорируйте меня, не будьте таким холодным! Проявите ко мне хоть немного нежности…

Лю Жуюй опустил голову, но продолжал молчать.

— Ну пожалуйста…

Су Нинцин плакала все сильнее. Она попыталась встряхнуть Лю Жуюя, но так и не дождавшись ответа, встала на цыпочки и потянула его за одежду.

Ей почти не пришлось прилагать усилий, чтобы заставить его наклониться к ней.

Их взгляды встретились. Су Нинцин удивленно приоткрыла рот. Увидев свое отражение в его расширенных зрачках, заметив покрасневшие уголки его глаз и звезды, скрытые в их глубине, она, поддавшись внезапному порыву, поцеловала его.

Это было лишь легкое прикосновение, но ей показалось, что она парит в облаках, а тело превратилось в воду.

Но в следующее мгновение ее оттолкнули.

— Цинцин, ты перешла черту, — холодно произнес Лю Жуюй, словно ничего не произошло.

— Господин, женитесь на мне! — Су Нинцин не сдавалась и хотела снова обнять его, но в этот момент мимо ее уха просвистел меч, отсекая прядь волос.

— Больше никогда не говори таких вещей, — Лю Жуюй стоял неподвижно, его голос был ледяным, отчего Нинцин задрожала. — Я не хочу слышать это снова.

Глаза Нинцин расширились, зрачки затрепетали, словно у испуганного олененка. Она выглядела невинной и беззащитной.

Меч воткнулся в землю позади нее, сверкая холодным блеском в лунном свете. Нинцин, не отрываясь, смотрела на Лю Жуюя.

Когда они впервые встретились, он тоже стоял перед ней, полный ледяного спокойствия, с мечом в руке.

— Господин, вы направили на меня меч… Вы… хотите меня убить? — ее обычно мягкий, звонкий голос теперь звучал хрипло.

Услышав это, взгляд Лю Жуюя на мгновение стал рассеянным. Затем он опустил глаза и отвернулся. Его голос был холодным и тихим:

— Ты знаешь, что у меня нет такого намерения. Это всего лишь… наказание.

— Наказание? — Су Нинцин горько усмехнулась. — С каких пор вы стали меня наказывать?

Лю Жуюй молчал. Нинцин смотрела на него, тоже молча.

Его глаза были темными и глубокими, без единого проблеска света. Его брови, острые, как мечи, придавали ему высокомерный и отстраненный вид, отчего у нее перехватывало дыхание.

У ее господина были самые красивые глаза на свете, но в них Су Нинцин никогда не могла найти свое отражение.

— Да, конечно. Вы спасли мне жизнь, господин. И теперь моя жизнь полностью в ваших руках. Я понимаю, что повела себя неподобающе, перешла черту. Я больше… — Су Нинцин запнулась, низко поклонилась Лю Жуйю, закусив губу, чтобы сдержать слезы. — …никогда не буду вас беспокоить.

Сказав это, она развернулась и ушла в свою комнату.

Су Нинцин ушла, но ее аромат все еще витал в воздухе, щекоча ноздри Лю Жуюя.

Он долго стоял неподвижно, затем поднял меч и прядь волос, которую отсек, и сжал их в руке.

Он снова и снова проводил пальцами по волосам, затем снял нефритовый кулон с пояса, обвязал его красной нитью и спрятал в рукав.

Только что двор был полон плача и криков Су Нинцин, а теперь воцарилась тишина. Даже шелест листьев на ветру стих.

Необычная, гнетущая тишина.

Лю Жуюй поднял глаза и, оглядевшись, остановил взгляд на беседке, где только что сидела Су Нинцин.

На каменном столе горел фонарь. Рядом лежали разбросанные листы бумаги, книги и накидка, которую он ей дал.

Су Нинцин знала, что он сегодня вернется, но не знала, когда именно. Она помнила, что каждый раз, возвращаясь домой, Лю Жуюй тренировался с мечом возле бамбуковой рощи, а после полудня, взяв книги и кипу бумаги с кистями и тушью, шел в беседку.

Она сидела там, иногда читая вслух, но чаще всего рисуя.

Она рисовала двор, бамбуковую рощу, беседку, и его, много раз его.

Лю Жуюй, привыкший к беспорядку на столе, подошел к нему и, положив меч, взял книгу. В этот момент подул ветер, перелистывая страницы, и разбросал лежавшие под книгой рисунки.

Рисунки, скрытые под книгой, разлетелись по всему столу, и Лю Жуюй увидел их.

На всех рисунках был он. Он анфас, в профиль, в белом одеянии, в доспехах, с мечом, с книгой, и… тот самый момент, когда она, покраснев, встала на цыпочки и поцеловала его.

Веки Лю Жуюя дрогнули. Лунный свет упал на его темные глаза, и они засияли, как озеро, освещенное луной. Легкий ветерок пробежал по воде, создавая рябь.

Он долго стоял неподвижно, затем, словно вздохнув, начал собирать рисунки.

— Господин! Нинцин красивая?..

— Господин, смотрите, собаки дерутся!

— Господин, сегодня Праздник фонарей, пойдемте смотреть на фонарики!

— Господин, Нинцин сегодня исполнилось пятнадцать!

— Господин, женитесь на мне!