Глава 11. Плата за обучение

Вернувшись за стол, Линь Янь бросил на Линь Чанцзи одобрительный взгляд.

Снаружи доносились голоса проходящих мимо соседей:

— Кто это?

— А-а, из семьи Чжоу.

— Разве они не родственники?

— Почему они не заходят в такой сильный дождь?

— А-а, их выгнали.

Пожилая служанка очень хотела плюнуть и уйти, но не могла. Если она вернётся поздно, госпожа будет злиться на молодую госпожу. Но если она вернётся без неё, то достанется ей самой. Вспоминая характер госпожи, она дрожала от страха.

Дождь усиливался, поднялся сильный ветер. Зонт не спасал, служанка и слуги промокли до нитки.

После долгого ожидания Линь Юйсиу наконец медленно вышла, придерживая подол своей голубой юбки мамьенцюнь, и неторопливо села в повозку.

Прямо как в поговорке: «Нетерпеливый встретил медлительного лекаря». Служанка от злости топала ногами, но, видя, что трое братьев Чжоу стоят позади, не смела и пикнуть.

Проводив старшую сестру, трое братьев вернулись в столовую. Линь Янь стоял под навесом, заложив руки за спину, с обеспокоенным видом.

Видя, что предок не в духе, Линь Чанъань тихонько вернулся в западную комнату зубрить книги. Чанши помогал Юань Сяну убирать со стола. Под навес забежал тощий белый кот, весь мокрый, дрожащий от холода.

Чанши взял маленькое блюдце, выложил туда оставшиеся рыбьи кости из глиняного горшка и поставил у порога. Белый кот осторожно огляделся и, убедившись, что на него никто не обращает внимания, жадно набросился на еду.

— Беспокоишься о старшей сестре? — Линь Чанцзи подошёл, думая, что Линь Янь переживает из-за положения Юйсиу.

— Беспокойство не поможет, — сказал Линь Янь. — У слабых нет права голоса. Те, кто ниже по положению, всегда будут зависеть от других. Чтобы изменить нынешнее плачевное состояние, есть только один путь — возродить семью. Только когда семья станет сильной, её перестанут унижать.

Хотя эти слова звучали удручающе, Линь Чанцзи знал, что это жестокая правда. Семья мужа была недоброжелательна, на родную семью нельзя было положиться — жизнь женщины в таких условиях неизбежно превращалась в ад. Всё, что они могли сделать, — это как можно скорее стать сильными и надёжной опорой для сестры.

Линь Янь смотрел на проливной дождь, стекавший с крыши водяной завесой:

— В этом году весенние дожди слишком сильные. Я беспокоюсь о весеннем паводке.

Не успел его детский голос затихнуть, как небо рассекла молния, и над головой прогремел оглушительный раскат грома.

Услышав это, Линь Чанцзи мгновенно посерьёзнел.

Чем занимался Линь Тинхэ при жизни? Он постоянно имел дело с реками и каналами. Его беспокойство не могло быть напрасным.

Уезд Цзяннин находился в низовьях реки Цзяонин. Местность была высокой на севере и низкой на юге. Каждый весенний паводок южный берег, похожий на большой котёл, легко затапливало. Хуже того, на участке реки Янцзы, куда впадала Цзяонин, отмели и берега были сильно застроены и освоены, что приводило к заиливанию дна и затрудняло сток воды.

Из-за этого дамба в районе Цзяннина была очень уязвимой. Весенний паводок в сочетании с ливнями был подобен добавлению инея к снегу. Если дамбу прорвёт, все дома на южном берегу будут затоплены, и половина уезда Цзяннин превратится в затопленную местность.

Но, с другой стороны, это была забота властей. Простые люди, даже если и беспокоились, продолжали жить своей жизнью. Даже если завтра грянет беда, сегодня нужно было заработать на хлеб.

Поэтому на следующий день, когда небо прояснилось, Линь Чанши поспешил вынести свой стол, стулья и вывеску на улицу.

Линь Чанцзи чувствовал себя неловко: младший брат должен был зарабатывать деньги, чтобы он, старший брат, мог учиться. Ему было очень совестно.

Но он также понимал, что лучший способ решить проблемы семьи Линь — это как можно скорее получить степень цзюйжэня.

Поэтому Линь Чанцзи смиренно спросил у Линь Яня о недостатках своих сочинений. Однако Линь Янь не стал их оценивать. Он лишь каждый день давал ему список книг для чтения и текстов для заучивания, а также задавал тему для багувэнь, чтобы тот не терял навык. Сам же он либо занимался во дворе тайцзицюань для укрепления тела, либо шёл в западную комнату воспитывать Линь Чанъаня…

Ежедневные тренировки и хорошее питание позволили телу Линь Яня быстро восстановиться. Он не только окреп, но и мог стоять на одной ноге, подняв другую к уху, чем приводил троих братьев в изумление.

Ничего не поделаешь, дети полны сил и очень гибки.

Раз уж тело полностью восстановилось, ему больше не нужно было сидеть дома. Выбрав погожий день, он взял деревянную вывеску и отправился вместе с Чанши на улицу. Он не видел улиц уезда Нинцзян больше двадцати лет и был очень любопытен.

Как только Линь Янь ушёл, Линь Чанъань выскочил из комнаты. Сначала он исполнил комплекс «обезьяньего кулака», а затем издал долгий крик, глядя в небо. Он слишком долго сдерживался. Каждый день, открывая глаза, он слышал: «Конфуций говорил о достижении совершенной гуманности», а закрывая: «Мэн-цзы — о следовании долгу». Он чуть не заржавел от этого.

Линь Чанцзи не мог сдержать улыбки. Он знал, что Линь Янь просто воспитывал его характер, а не всерьёз рассчитывал, что тот станет великим учёным.

Он как раз собирался сказать ему пару утешительных слов, как вдруг за дверью показалась маленькая головка. Мальчику было лет восемь-девять, он выглядел крепким и бойким, с озорными глазами.

— Чанминь! — позвал его Линь Чанцзи. Это был младший двоюродный брат, сын второго дяди, Линь Чанминь.

— Старший брат, а где Линь Янь? — спросил он.

— Линь Янь пошёл на улицу с твоим вторым братом, — Линь Чанцзи нахмурился. — Ты опять сбежал с уроков?

— Нет, — Линь Чанминь медленно вошёл в комнату. — Моя мама сказала, что отец пропил деньги на плату за обучение. Отец сказал, чтобы я больше не учился…

— Ерунда! — выпалил Линь Чанцзи и тут же поправился: — Как второй дядя мог запретить тебе учиться?

— Правда. Несколько дней назад аптека в Жэньцзи Фан набирала учеников. Отец хотел отправить меня туда. Мама велела мне спросить, пойдёт ли Линь Янь, — сказал Линь Чанминь. — Старший брат, как Линь Янь? Он поправился?

На самом деле, на следующий день после того, как Линь Янь очнулся, вторая тётя Лю Ши приходила с Линь Чанминем проведать его. Второй дядя так и не появился.

По словам Линь Чанъаня, второй дядя Линь Жунли прибегал к ним только тогда, когда ему нужны были деньги. Даже если бы их дом загорелся, он вряд ли пришёл бы посочувствовать. Очень чёрствый человек.

Вторая тётя, напротив, всегда очень хорошо относилась к братьям. Когда Линь Чанцзи только овдовел, а Линь Янь был маленьким, именно она приходила каждые два-три дня, чтобы присмотреть за ними, стирала, готовила, заботилась о ребёнке, помогая им пережить трудные времена. Именно помня доброту второй тёти, Линь Чанцзи не хотел, чтобы Чанминь бросал учёбу.

— С Линь Янем всё хорошо, ты пока не беспокойся о нём, — Линь Чанцзи взял из восточной комнаты связку медных монет, прихватил вяленое мясо и печенье, которые принесла Юйсиу, и, взяв Линь Чанминя за руку, пошёл к выходу.

— Куда мы идём, старший брат? — с любопытством спросил Линь Чанминь.

— Учиться.

Линь Чанцзи шёл с таким суровым лицом, что Чанминь не смел и пикнуть.

Только когда они подошли к воротам школы на углу переулка, Линь Чанминь сказал:

— Старший брат, на самом деле я тоже не хочу больше учиться. Хочу пойти в аптеку учиться смешивать лекарства.

— Если ты действительно хочешь изучать медицину, то не поздно будет пойти туда после нескольких лет учёбы, — Линь Чанцзи без лишних слов втолкнул Чанминя в школу.

Нового учителя в частной школе звали Гу. Он был туншэном, который много раз безуспешно пытался сдать экзамены, и ему было уже больше пятидесяти лет.

Но при встрече учёных сначала смотрят на достижения, а потом на возраст. Линь Чанцзи был сюцаем, к тому же лучшим из них — линьшэном. Поэтому, сколько бы лет ни было господину Гу, перед Линь Чанцзи он был всего лишь «младшим другом».

Линь Чанцзи не был высокомерным человеком. Он вежливо назвал его «господин Гу» и извинился за прежнее непослушание Линь Яня.

Господин Гу ответил, что это слишком серьёзные слова, ведь он даже не знал, как выглядит Линь Янь, а только получил плату за обучение от семьи Линь.

Линь Чанцзи сказал ему:

— Мой сын непослушен по натуре. Если его строго не воспитывать, боюсь, он пойдёт по кривой дорожке. Мы с семьёй посоветовались и решили, что я сам буду его учить некоторое время. В школу он больше ходить не будет.

— О, вот как… — Господин Гу взглянул на стоявшего рядом Линь Чанминя. Оба ребёнка бросают школу. Он подумал, что семья Линь, похоже, действительно пришла в упадок и смирилась, больше не желая тратить деньги на обучение детей.

Он сказал Линь Чанцзи:

— Раз Линь Янь больше не будет учиться в школе, плату за обучение следует вернуть.

Сказав это, он похлопал себя по рукавам, но там было пусто. Он уже собирался пойти во внутренние покои за деньгами.

Линь Чанцзи поспешно отказался и протянул ему вяленое мясо и печенье:

— Пусть плата за Линь Яня пойдёт в счёт обучения Чанминя. Вот ещё небольшой скромный подарок. Надеюсь, учитель приложит все усилия для его обучения.

Господин Гу совсем запутался. Кто же будет держать родного сына дома, а платить за обучение двоюродного брата?

Но потом он подумал: у Линь Яня отец — сюцай, разве он останется без образования?

Он с радостью согласился, немного поломавшись для вида, принял подарки и увёл Линь Чанминя обратно в школу.

Из-за двери доносилось стройное чтение учеников, успокаивающее душу. Линь Чанцзи постоял немного у ворот школы, а затем, пройдя по улицам и переулкам, отправился к дому Линь Жунли.

Дом Линь Жунли выглядел немного лучше. Но это было заслугой второй тёти, которая умело вела хозяйство. Сейчас она ткала под навесом, а старшая и младшая двоюродные сёстры, пользуясь ясной погодой, стирали бельё: одна стирала, другая развешивала, работая слаженно.

Лю Ши вышла им навстречу.

— Тётушка, — Линь Чанцзи поклонился ей. — Мой второй дядя дома?

— В столовой, заходи, — Лю Ши улыбнулась и крикнула в дом: — Чанцзи пришёл!

В комнате сидел мужчина лет пятидесяти, с квадратным лицом, козлиной бородкой, одетый в поношенный халат. Он сидел, поджав одну ногу и поставив её на стул, совершенно непринуждённо:

— Свой племянник, пришёл и пришёл. Чего так кричать? Подумают ещё, что уездный начальник пожаловал.

Перед ним стояла тарелка бобов с фенхелем и маленькая чарка хуанцзю. Он с аппетитом ел и пил, приглашая Чанцзи присоединиться.

Второй дядя был немного лучше своих братьев: не играл в азартные игры и не бегал по женщинам, но пил запоем. Линь Чанцзи нахмурился: на вино деньги есть, а на учёбу Чанминя — нет.

Но Чанцзи всё же поклонился ему:

— Второй дядя.

— Ладно, ладно, какие времена, а ты всё с этими пустыми церемониями, — Линь Жунли больше всего не любил «педантизм» старшей ветви семьи, их нежелание смириться с упадком и жизнь в иллюзиях о возрождении былой славы.

Разговор не клеился. У Чанцзи не было времени ходить вокруг да около, и он сразу перешёл к делу:

— Второй дядя, я отправил Чанминя обратно в школу.

Линь Жунли не удивился, но был явно недоволен:

— Да брось ты это дело. У меня нет денег платить за его учёбу.

— Плата за этот месяц уже внесена, — добавил Чанцзи.

На лице Линь Жунли не отразилось ни капли благодарности. Он отпил глоток вина и причмокнул губами:

— Чанминь не создан для учёбы. Если осёл не хочет пить, силой его не заставишь.

— Второй дядя, Чанминь ещё мал, любит играть. Если его немного приструнить, он, возможно, будет хорошо учиться, — сказал Линь Чанцзи. — Если вы сейчас отправите его в ученики, какое у него будет будущее?

— Будущее? — с презрением фыркнул Линь Жунли. — Простые люди думают только о том, как прокормиться. Какое ещё будущее? Старший, семья Линь разорилась. Очнись ты наконец! Сколько в уезде этих господ цзюйжэней? Один в семье Чжоу на юге города, один у господина Ли на севере. Не считая чиновников уезда, всего двое.

Он помахал двумя пальцами перед носом Линь Чанцзи.

Линь Чанцзи сжал кулаки в рукавах. Глядя на лицо, так похожее на отцовское, он с горечью разжал пальцы.