Глава 4. Какая же ты легкая! (Часть 1)

На мгновение Чу Линьцзюнь показалось, что во взгляде Е что-то изменилось. Понимая, что ее слова задели девушку, она поспешила исправиться:

— Возможно, я ошиблась. Вдруг божество сжалилось над нами и отпустило?

Чу Линьцзюнь, будучи примерной кандидаткой в партию, пустила в ход все свое красноречие, расписывая «божественные законы мироздания (собственного сочинения)» о милосердии небес, и в конце концов сумела убедить Е.

Е молча смотрела на нее. Заметив, как от жажды потрескались губы Чу Линьцзюнь, она опустила глаза и сказала:

— Хорошо. Я пойду с тобой.

Чу Линьцзюнь облегченно вздохнула.

Она первой шагнула к окну и сказала:

— Эта веревочная лестница выглядит очень старой. Я спущусь первой, а потом ты. Я тебя поймаю.

Е кивнула.

Лестница была ненадежной, раскачивалась на весеннем ветру. Старая и потрепанная, она вызывала у Чу Линьцзюнь тревогу при каждом шаге.

Она немного покачалась в воздухе, чтобы найти равновесие, и начала медленно спускаться.

Добравшись до конца лестницы, Чу Линьцзюнь посмотрела вниз и почувствовала головокружение.

На самом деле, высота была не такой уж большой, и при должной подготовке можно было бы спрыгнуть без травм. Но раны на лодыжках Чу Линьцзюнь, незаметные во сне, теперь давали о себе знать острой болью.

Она невольно подняла голову. Е, не двигаясь, смотрела на нее, длинные волосы спадали на плечи, а утреннее солнце окутывало ее голову золотистой дымкой, делая черты лица немного размытыми.

«Какая послушная девушка», — подумала Чу Линьцзюнь.

Е так доверчиво смотрела на нее, что Чу Линьцзюнь не могла ее подвести.

Выбрав момент, она разжала руки, согнула колени и спрыгнула.

К счастью, она приземлилась удачно, лишь слегка ушиблась, не повредив костей.

Чу Линьцзюнь подняла голову и тихо позвала:

— Е, спускайся.

Закутанная в плащ, Е перелезла через окно и начала спускаться по веревочной лестнице еще медленнее, чем Чу Линьцзюнь.

Чу Линьцзюнь огляделась и ободряюще сказала:

— Прыгай, я поймаю тебя.

Е оценила расстояние до земли и замерла.

Чу Линьцзюнь знала, что некоторые люди в последний момент не могут решиться прыгнуть. Она снова попыталась уговорить ее:

— Не бойся, я обязательно поймаю.

Е обернулась, посмотрела на нее и отпустила руки.

Чу Линьцзюнь не ожидала, что она упадет так прямо, и поспешно обхватила ее руками.

Она была готова к тому, что они обе упадут, и заранее выбрала место с самой густой травой, куда можно будет скатиться. Но, к ее удивлению, ей удалось устоять на ногах, сделав лишь несколько шагов назад.

Сквозь ткань плаща Чу Линьцзюнь почувствовала, как тонка и хрупка фигура в ее объятиях.

— Какая же ты легкая! — пробормотала она, отпуская Е.

Е поправила плащ и тихо спросила:

— Куда мы пойдем?

Чу Линьцзюнь отбросила все лишние мысли, сориентировалась на местности и указала направление:

— Туда.

После того, как они спустились из башни, память Чу Линьцзюнь стала еще более полной.

По мере того, как они углублялись в лес, Чу Линьцзюнь вспоминала все больше событий последних дней. Сверяя воспоминания с реальностью, она корректировала направление и в конце концов вывела их к границе поселения.

Ее дядя стоял на страже.

Чу Линьцзюнь издалека посмотрела на него. Худощавое лицо мужчины было бесстрастным, взгляд — немного отрешенным. Чу Линьцзюнь почувствовала укол грусти.

Это был последний след прежней хозяйки тела.

Чу Линьцзюнь подождала, пока неприятное чувство утихнет, и повела Е дальше, обходя поселение стороной.

Е всю дорогу молчала, а Чу Линьцзюнь, чтобы сохранить силы, тоже старалась меньше говорить.

Они шли почти без слов. Чу Линьцзюнь выбирала дорогу и места для отдыха, а Е молча следовала за ней, не задавая вопросов. Между ними установилось молчаливое взаимопонимание.

Солнце уже поднялось высоко. Чу Линьцзюнь чувствовала усталость, голод и, главное, жажду.

С усталостью можно было справиться, но голод и жажда были невыносимы.

В современном мире, где всего в изобилии, многие уже забыли, что такое настоящий голод.

— Давай отдохнем? — предложила Чу Линьцзюнь. — И поищем что-нибудь поесть.

Они шли без остановки все утро, и даже если бы люди из племени заметили их исчезновение, вряд ли бы смогли догнать.

К тому же, перед уходом Чу Линьцзюнь снова надела кандалы, оставила на месте окровавленные тряпки, которыми перевязывала руки, и постаралась замести следы. Вряд ли их так быстро обнаружат.

Чу Линьцзюнь шла босиком. Перед уходом она кое-как перевязала ноги тряпками, которые быстро протерлись. Потом она использовала широкие листья в качестве защиты, но и они, скорее всего, уже износились.

Она так устала, что хотела просто сесть на землю, но, опасаясь ядовитых насекомых, заставила себя взять найденную ранее ветку, которой пользовалась как посохом, и побить ею землю. Затем она сорвала большой лист и постелила его как подстилку, прежде чем сесть.

Оглянувшись, Чу Линьцзюнь увидела, что Е молча наблюдает за ней с нескрываемым любопытством и вопросом в глазах.

Чу Линьцзюнь сорвала еще один лист и положила рядом, предлагая Е сесть:

— Здесь могут быть насекомые. Так безопаснее.

Е немного помедлила, а затем села рядом, не сказав ни слова о том, что, пока она рядом, насекомые не посмеют приблизиться.

Потому что ни одно насекомое не было настолько безрассудным.

Но, глядя на хлопочущую Чу Линьцзюнь, Е промолчала.

Раз Чу Линьцзюнь так боится насекомых, то, вероятно, боится и ее, существа куда более страшного.

Чу Линьцзюнь почувствовала, что ее спутница чем-то расстроена, и вполне ее понимала. Сама она тоже была не в лучшем настроении.

Взрослому мужчине требовалось три дня, чтобы добраться от Племени Железа до Племени Соли. Им, двум девушкам, понадобится почти вдвое больше времени, а если учесть поиски еды, то и того больше.

У Чу Линьцзюнь разболелась голова.

Немного отдохнув, она поднялась:

— Я поищу что-нибудь поесть.

Весной нет фруктов, но есть цветы и листья.

В ее время многие цветы и листья были съедобны, и у нее сохранились об этом знания. Этот лес был частью территории Племени Железа, так что растительность здесь должна быть похожей.

Она только сделала шаг, как кто-то легонько потянул ее за край платья.