Скорбный брак

Богиня рассвета Эос розовыми пальцами вытерла слёзы со щек.

(Прим. 1)

Ночь отступала, и утренний свет, неся с собой аромат цветов и розовых слёз богини, падал на землю, превращаясь в росу на нежных кончиках травы.

Белая тень стремительно пронеслась по небу. Богиня прищурилась, и в её голосе послышались сомнение и удивление:

— Купидон?

Она помнила, что он в последнее время был очень занят.

И когда он успел превратиться в такого изящного и прекрасного юношу? Венера всегда крепко держала бразды правления в своих руках. Если бы не непостоянная сила любви, то мягкая, то жестокая...

Подумав о мелочной богине, Эос закусила губу.

Изначальная сила любви наиболее могущественна, когда она сосредоточена на одном глубоком и сильном чувстве. Она не терпит непостоянства, и это противоречило необузданному желанию, которое требовалось Венере.

Если молодой бог любви действительно смог вырваться из оков этой злодейки...

Это было бы замечательной новостью.

Она вытерла слёзы. На небе уже не было видно Купидона. Эос взмахнула поводьями, и алые кони понесли её колесницу по небосводу.

—

А во дворце Гноса Барт уже давно ждал у дверей.

Быстрые шаги послышались за поворотом коридора, и там появилась красивая женщина.

Тревога лежала тёмными тенями под глазами матери. Она не была уверена, приняла ли Психея ухаживания этого юноши.

Царица поправила выбившиеся пряди волос и тихо спросила.

Мужчина в маске молча кивнул, на мгновение задумался, а затем сдержанно произнёс слова, которые ему велела передать Психея.

— Это просто замечательно… — глаза царицы засияли, и она снова заговорила спокойно и размеренно. — В тот день на арене я поняла, что у вас с Психеей особая связь.

Этот молодой и сильный юноша осмелился защитить принцессу перед лицом посланника богов. На поле боя он, должно быть, тоже был бы одним из лучших воинов Гноса.

Царица хотела войти, но Барт сделал шаг вперёд:

— Принцессе… ей нужно отдохнуть…

Тогда она подозвала служанку и что-то ей приказала. Когда служанка принесла всё необходимое, царица, помедлив, отослала её.

— Нужно бережно омыть раны… — обратилась она к юноше, разделившему с её дочерью ночь любви. — Если тебе повезёт, и Психея родит ребёнка, ты получишь достойный статус и сможешь всегда быть рядом с ней. Иди.

Барт взял таз и полотенце, застенчиво кивнув.

Царица хотела ещё что-то сказать, но к ней поспешно подошёл слуга.

Барт смотрел, как они уходят, уловив лишь обрывки их разговора.

— Верховный жрец… всё готово… не дайте принцессе крепко уснуть… до заката…

— Подождите ещё немного… боги поймут сердце матери…

— …теряем время… не к добру.

Голоса стихли вдали.

Как только Барт повернулся, из-за двери выглянула маленькая головка и чуть не врезалась ему в грудь. Вода в тазу плеснула от резкого движения:

— Принцесса!

— Тсс!

Оказывается, Психея всё это время подслушивала.

— Со мной всё в порядке. Иди умойся.

Барт снова покраснел, радуясь, что на нём маска:

— Да.

Он хотел ещё что-то сказать, но Психея заметила чью-то фигуру в конце коридора. Она схватила Барта за руку и втянула его в комнату, а сама поспешила вперёд.

— Отец!

— Ну как, тебе ещё плохо? — царь взял Психею за руку. — Твоя мать сказала, что ты спишь, и не хотела меня пускать. Но я волновался. Если бы не свадебное платье, которое она должна была проверить, у меня бы не было возможности увидеть мою маленькую соню перед тем, как она покинет дворец.

Психея взяла его под руку и повела к выходу:

— Я прекрасно выспалась!

Она не могла допустить, чтобы отец увидел Барта.

...

Приближался закат. Измученная невеста была готова к церемонии.

Кожа головы Психеи никогда ещё так не стягивалась. Её мягкие каштановые волосы, смазанные маслом, были заплетены в шесть кос и уложены на голове, напоминая... она не могла заставить себя взглянуть в зеркало.

К тому же, пожилая женщина, заплетавшая ей косы, напевала что-то невнятное — то ли народную песню, то ли какое-то заклинание, — и от этих монотонных звуков у неё гудело в голове.

Шея и руки были покрыты несколькими слоями густого, едко пахнущего масла... Психея, превозмогая отвращение к этой липкой и грязной смеси, съела кусок кунжутной лепёшки размером с кулак.

— Отлично, теперь у меня и в горле всё липнет, меня сейчас стошнит.

Перед самым отъездом Психея нашла удобный момент.

Она тайком пробралась в свою комнату и спрятала кинжал за поясом платья.

Это была печальная свадьба, но Психея не могла заставить себя грустить.

На голове у неё был венок из майорана и тонкая, прозрачная алая вуаль. Она покорно сидела в свадебной колеснице, слегка склонив голову и скрестив руки на груди.

...Потому что под её ладонями не было никакой ткани.

Люди этой эпохи доходили до фанатизма в своём поклонении здоровому и красивому телу. Что ж, она просто не могла этого принять.

Колоколообразная однотонная юбка облегала бёдра, украшенная волнообразными оборками. От рукавов до локтей и по бокам юбки были вышиты симметричные геометрические узоры. Платье подвязывалось шнурком под грудью, а застёжки на плечах соединяли переднюю и заднюю части рукавов.

Грудь же была полностью открыта.

Этот торжественный наряд, от подола до ворота, символизировал её переход из девушки в жену.

Простите, Психея с рождения воспитывалась в другом мире, и консерватизм был у неё в крови. Она всегда избегала подобных нарядов.

Но на этот раз она не хотела расстраивать мать. Она должна была быть достойной невестой.

К счастью, существовала эта ритуальная поза.

По крайней мере, пока она не доберётся до безлюдной вершины горы, она сможет сохранить приличный вид.

Люди, видя, как Психея сидит, опустив глаза, считали её необычайно благочестивой. По дороге к горе Бидет на свадебную колесницу бросали цветы и фрукты, и они падали с громким стуком.

Звуки длинной флейты были тихими и печальными, настолько грустными, что и у неё самой сжалось сердце.

Психея нахмурилась. Лучше бы вообще не играли... Словно на похороны идут.

Но, подумав, что, возможно, этот день станет и днём её смерти, она тихо вздохнула.

Колёса колесницы неровно катились по горной дороге. Не доезжая до вершины, свадебная процессия остановилась.

Небо постепенно темнело.

Огонь на жертвеннике освещал небо.

Привезённых с собой коров и овец тут же зарезали.

Тихие всхлипы женщин в сумерках казались зловещими. Мужчины в странных масках, окружив импровизированный алтарь, окроплённый кровью животных, исполняли дикий, необузданный танец. Глиняные кувшины с вином и благовониями один за другим бросали в огонь...

Верховный жрец не переставая читал молитвы.

Когда наступила ночь, всё наконец закончилось.

Царица, едва держась на ногах, вытирала слёзы, прижавшись головой к мужу:

— Психея...

Она хотела подойти к дочери, но её остановили.

Психея, глядя на мерцающий вдали огонь, громко сказала:

— Возвращайтесь! Не терзайте себя бесконечными слезами! Живите и моей жизнью тоже!

— Не печальтесь и не плачьте обо мне! Я лишь сожалею, что у меня не осталось времени отблагодарить вас за этот драгоценный дар жизни!

— Жители Гноса! Я не могу ответить на ваше почтение, но пусть моя душа после смерти защитит землю Гноса, пусть источники будут сладкими, а урожай богатым!

— Дитя моё...

Царица потеряла сознание от горя, и царь взял её на руки. Он бросил последний взгляд на свою младшую дочь.

Психея увидела красные прожилки в его глазах и попыталась улыбнуться, но тут же вспомнила, что на ней вуаль, и отец не увидит её улыбки.

Она лишь молча смотрела, как процессия удаляется, пока не скрылась из виду.

Прошло много времени.

— Ноги затекли… — скривилась брошенная здесь невеста.

Психея размяла руки и ноги, расстегнула застёжки на рукавах, превратив платье в подобие топа, и с горькой усмешкой сказала себе:

— Надеюсь, мой нечеловеческий муж не будет возражать против небольших изменений в наряде своей жены, продиктованных её своеобразным вкусом.

Взяв факел из колесницы, Психея медленно поднялась на вершину горы.

На вершине не было ветра, и она твёрдо стояла на ногах, не показывая ни малейшего страха.

На самом деле, она всё время думала, что если эта смерть — её шанс вернуться домой, то это было бы замечательно.

Хотя она была тесно связана с родителями и землёй, которые дали ей жизнь в этом мире, иногда она чувствовала себя чужой.

Когда в храме жгли благовония, и поднимался молочно-белый дым...

Когда она шла по улицам, и люди пели хвалебные песни, смотрели на неё с благоговением...

Когда по воле оракула даже принцесса Гноса была вынуждена выйти замуж за чудовище...

...она не понимала, откуда это чувство отчуждения.

Но сейчас это гнетущее ощущение достигло своего пика.

Психея крепко зажмурилась.

Перед её глазами возникла увядшая миртовая ветка, и в груди защемило.

— Прощайте, мои друзья.

— Моя любовь закончится в тот миг, когда остановится моё сердце.

— Сегодня ночью.

Неудержимая печаль нахлынула на неё, и слёзы погасили последний огонёк факела, который освещал ей путь.

Когда Психея снова открыла глаза, в них не было ни капли сомнения.

Она бросила факел и посмотрела вниз, в пропасть.

Там была лишь бездонная тьма.

— Я, Психея, принимаю свою судьбу, какой бы она ни была.

Сказав это, не колеблясь ни секунды, она раскинула руки и прыгнула в бездну.