Воспоминания (Часть 2)

Белые пальцы небрежно перебирали содержимое корзинки. Она достала одну веточку, которая ещё не совсем рассыпалась, с привязанным к ней кусочком пожелтевшей ткани.

Ей было всё равно, что тот юноша — незаконнорождённый сын в своей семье. Не имело значения, даже если их будущая жизнь окажется трудной.

Но что теперь?

Уголки губ Психеи медленно опустились. Она снова начала сомневаться в своём выборе.

Да...

Они даже не знали имён друг друга, ни разу не виделись. Словно какая-то неведомая сила заставила её полюбить этого незнакомца.

Не стоило ей быть такой импульсивной, такой смелой.

Психея легонько похлопала себя по щекам и вздохнула.

У дверей её комнаты послышались тяжёлые шаги.

—

Когда луна поднялась высоко в небе, в древнем здании всё ещё горел свет.

Это был храм, построенный в небольшом городе-государстве Гнос для поклонения богам.

Весь храм был окутан запахом горящих благовонных трав, бежево-белый дым медленно поднимался вверх.

Прямо перед статуей пожилой, покрытый дорожной пылью старец о чём-то беседовал с хорошо одетым мужчиной средних лет.

Глаза престарелого верховного жреца глубоко запали, но всё ещё светились мудростью. Он сказал тяжёлым голосом:

— Это предначертано судьбой, мой царь.

Неделю назад в Гнос прибыл странный гость.

Чёрная шляпа, чёрный плащ, ни рук, ни ног не было видно, лишь под широким капюшоном виднелся краешек белого подбородка.

Он назвался посланником богов, несущим божественное повеление касательно замужества Психеи, и просил аудиенции у царя.

Он, казалось, знал, что царь ежедневно терзается из-за того, что у его младшей дочери до сих пор нет женихов.

Однако...

С того момента, как этот скрытный человек, чьё лицо оставалось невидимым, изрёк тот оракул, их страна встала на путь несчастий.

— Психее не суждено выйти замуж за смертного.

— В безлунную ночь отведите Психею на вершину горы Бидет. Её женихом будет не смертный, а самое уродливое и ужасное чудовище в мире.

Царь был в ужасе, царица залилась слезами.

Не прошло и двух дней, как земля, хотя стояла пора сева, внезапно начала трескаться; сладкие источники потекли, но вскоре вода в них стала едкой и непригодной для питья. Всё это были перемены, неприемлемые для простых людей.

Будучи единственным верховным жрецом Гноса и братом царя, он никогда не ошибался в проведении ритуалов.

Но на этот раз его жертвоприношения остались без ответа.

Гнос, казалось, был покинут богами.

Ему ничего не оставалось, кроме как взять драгоценные дары и лично отправиться в храм Аполлона в Дельфах на горе Парнас, надеясь получить указание от Пифии, жрицы, служащей богу пророчеств и избавления от бед.

Он встал в извивающуюся, как дракон, очередь верующих и вместе с толпой медленно спустился в тёмное подземелье храма.

Здесь тусклый свет свечей почти не давал освещения.

Исхудавшая женщина сидела на высоком металлическом треножнике. В левой руке она сжимала ветвь лавра, а в правой уверенно держала плоскую чашу для возлияний. Её взгляд был неподвижно устремлён на глубокую расщелину под треножником, казалось, она никогда не поднимала лица.

Грубая туника охрового цвета была просто обёрнута вокруг груди, подол юбки до щиколоток был расшит узорами. Даже густой дым, валивший из расщелины в земле, не мог скрыть исходящий от женщины запах тления.

Она сидела, низко опустив голову, и в темноте лишь её глаза сверкали острым блеском.

Жидкость для возлияний брызнула на эту рану земли, издав шипящий звук.

Густой дым стал мутным.

Непонятные, неприятные слова непрерывно лились из шевелящихся губ Пифии, вызывая мороз по коже.

Верховный жрец в ужасе распростёрся на земле, ожидая божественного указания о будущем Гноса.

Пифия высоко подняла руку с лавровой ветвью, но голова её по-прежнему была опущена. Из её горла вырывались короткие, прерывистые всхлипы.

Мужчина-прорицатель с пальцами, похожими на высохшие корни старого дерева, помог коленопреклонённому верховному жрецу подняться и сквозь жёлтые зубы произнёс переведённый оракул:

— Гнев богов должен быть усмирён, их чело разглажено.

Верховный жрец неловко хотел было возразить — Гнос никогда не проявлял неуважения ни к одному из богов.

Речь прорицателя становилась всё быстрее.

— Лучшая жертва — это горькая любовь избранной девы, её слёзы сомнения и безнадёжная надежда.

Он кивнул.

— Возвращайся, приготовь для несчастной девы свадебное платье для встречи со смертью.

— Возвращайся, не думай больше о том, что она может получить в мужья человека.

— Возвращайся, веретено богини уже соткало её дальнейший путь.

Возвращайся...

Солёный морской ветер с Коринфского залива обдувал седеющую бороду верховного жреца, рассеивая туман замешательства, навеянный дымом Дельфийского храма.

Всего лишь брак одной женщины, чтобы всё вернулось на круги своя — какая выгодная сделка.

Он получил указание, он вернулся.

Но его царь, очевидно, был этим не слишком доволен.