Глава 2. Отряд ронинов из деревни (Часть 1)

Глава 2. Отряд ронинов из деревни

— Ты слышал?

— О чём?

— О том, что в столицу прибыли эти деревенские самураи.

— А, ты про тех из Росигуми? Я слышал, многие из них вовсе не самураи, неизвестно, откуда их вообще набрали.

— Этот господин… даже таких грубых деревенщин готов использовать… Неужели дела совсем плохи?

— К чему эти разговоры, давай лучше выпьем.

Стояла ранняя весна третьего года Бункю.

Ночной киотский холод остался за бумажными дверьми сёдзи. Комната была освещена лампами по углам, в центре стояла жаровня с углями, отбрасывавшая лёгкий румянец на белоснежное лицо гейши, придавая ей ещё больше очарования.

Эту гейшу звали Акари, она была первой гейшей в заведении под названием «Тамба».

Красота её была само собой разумеющейся, но лучше всего была её мягкость и покладистость. Словно белый лотос у воды, она слегка склоняла голову, а в вырезе кимоно виднелся кусочек плеча и спины, кожа которых была подобна застывшему жиру.

Сейчас она протягивала свои тонкие, словно весенний лук, нефритовые ручки, наливая сакэ сидящему рядом гостю.

Рядом с другим гостем прислуживала девушка помоложе.

Она была одета в изысканное фурисодэ с длинными рукавами и красива, как кукла Хина, вот только у куклы не могло быть таких живых и подвижных глаз.

Воротник её кимоно был красным, что означало, что она всё ещё ученица гейши.

Увидев, что чарка гостя опустела, девушка поспешно взяла бутылочку, чтобы долить ему сакэ, и спросила:

— А кто такие эти деревенские самураи, о которых вы только что говорили? Зачем они приехали в Киото?

Гость икнул от выпитого, воспользовался моментом, чтобы коснуться её руки, и усмехнулся:

— Что такое? Тебе интересны эти люди?

— Они не из хороших людей. Говорят, это злодеи, убивающие не моргнув глазом, — вставил слово другой гость.

Девушка моргнула.

— А? Правда? Но если они такие плохие, зачем их пустили в Киото?

— Вот именно, кто знает, о чём думают господа? В Киото и так с порядком неспокойно. Разбойники, негодяи, сторонники «сонно дзёи»… А теперь ещё и эти ронины, действительно тревожно.

Девушка открыла рот, чтобы что-то сказать, но Акари подняла глаза и спокойно прервала её:

— Ко-Сакура. Сходи за сямисэном, спой гостям песню.

— Хорошо, — ответила девушка, которую звали Ко-Сакура, и поднялась, направляясь к двери.

Но как только она собралась открыть дверь, сёдзи распахнулась снаружи, и в комнату вихрем ворвался человек в чёрном. В одно мгновение он сбил с ног обоих гостей.

Ко-Сакура застыла на месте. Когда она опомнилась и хотела позвать на помощь, мужчина обернулся и зажал ей рот рукой.

Это был высокий мужчина, его лицо было скрыто тканью, так что разглядеть черты было невозможно, но он явно был молод. Рука, зажимавшая ей рот, была широкой и длинной, грубой и сильной.

— Не шуметь, — приказал мужчина. Голос был низким и ледяным.

На самом деле, даже если бы он ничего не сказал, Ко-Сакура была уже совершенно напугана. Она широко раскрыла глаза и, не мигая, смотрела ему в глаза.

Какие это были глаза. Острые, как меч, и свирепые, как у дикого зверя. Одного взгляда было достаточно, чтобы пробрала дрожь.

— Ты кто такой, ублюдок?

Один из гостей с трудом поднялся и потянулся к своему мечу, лежавшему рядом.

Человек в чёрном отпустил Ко-Сакуру, одним ударом ноги выбил меч из рук гостя и холодно произнёс:

— Я пришёл забрать долг.

— Верно, верно. Раз у тебя нашлись деньги на гейш и выпивку, значит, найдутся и деньги, чтобы вернуть долг лавке Сими-я.

Следом за ним в дверях появился другой мужчина, тоже с закрытым лицом. Он был ещё бесцеремоннее первого: пнул гостя, которого его товарищ уже сбил с ног, так, что тот перекатился по полу. Затем присел на корточки, вытащил у него из-за пазухи кошелёк, взвесил его в руке и кивнул человеку в чёрном.

Они быстро ушли.

Гость, держась за живот, с трудом доковылял до двери и закричал:

— Грабёж! Люди! На помощь, грабят! Держите их!

В заведении поднялся переполох. Прибежали хозяйка (оками) и слуги, отвечавшие за порядок.

Ко-Сакура хотела что-то сказать, но кто-то схватил её за руку и оттащил в сторону.

Она обернулась и встретилась со спокойным, как вода, взглядом Акари.

Акари незаметно приложила палец к губам и слегка покачала головой.

Она давала знак молчать.

Ко-Сакура непонимающе нахмурилась:

— Сестрица?

Акари тихо вздохнула.

— Просто слушай меня.

Ко-Сакура плотно сжала губы и замолчала.

Хотя Акари не была её родной сестрой, в мире гейш «сестрица» была одновременно и наставницей, и проводником. Для ученицы она обладала абсолютным авторитетом, которому нельзя было перечить.

Поэтому, раз Акари велела ей молчать, Ко-Сакура так и простояла, плотно сжав губы.

Даже когда пришли люди из Бугёсё для расследования, она лишь следовала за Акари, не проронив ни слова.

Двух пострадавших гостей вскоре забрали их семьи. Люди из Бугёсё, выяснив обстоятельства дела, тоже ушли. Однако происшествие сильно сказалось на делах заведения, и вскоре оно закрылось раньше обычного.

Благодаря этому Акари и Ко-Сакура смогли вернуться к себе раньше.

Проводив Акари до её комнаты, Ко-Сакура, как обычно, должна была поклониться и уйти к себе.

Но, поклонившись, она осталась сидеть на месте.

Акари начала снимать макияж перед зеркалом и спокойно спросила:

— У тебя ещё есть ко мне дело?

— Сестрица, почему ты не позволила мне говорить? — надув губы, спросила Ко-Сакура. — Я запомнила того мужчину. Если бы я увидела его снова, я бы точно узнала. Если бы мы рассказали Бугёсё, его бы наверняка поймали…

— Сколько раз я тебе говорила, — вздохнув, прервала её Акари. — Ты должна быть осторожнее. Не лезь в дела, которые тебя не касаются.

Ко-Сакура поджала губы, её большие глаза наполнились обидой.

— Но…

— В нашей профессии мы часто сталкиваемся с вещами, о которых другие не знают. Но это не к добру, — тихо сказала Акари. — Чего не следует слышать — не слушай, чего не следует спрашивать — не спрашивай, а чего не следует говорить — тем более не говори. Иначе наживёшь себе проблем. Например, сегодня… и дело об отряде ронинов, и дело о том мужчине — ты должна всё забыть. Только так можно выжить в Симабара.

— Но… — зная, что нельзя перечить сестрице, Ко-Сакура всё же не удержалась и тихо пробормотала: — Если ничего не слушать, ни во что не вмешиваться, ничем не интересоваться, то какой смысл жить?

Акари на мгновение замерла, потом медленно повернулась и посмотрела на Ко-Сакуру.

Этой девочке было всего шестнадцать лет. Возраст, когда всё любопытно. Но она провела в Симабара уже шесть лет.

Акари не знала, завидовать ли тому, что шесть лет не стёрли её наивность и простодушие, или смеяться над тем, что за шесть лет она так и не поняла своего положения и будущего. Или… ей стоило оплакивать себя — она была всего на шесть лет старше, но уже чувствовала, будто прожила целую жизнь.

Какой может быть смысл жизни у гейши?

Прошло больше месяца.

Двух мужчин, устроивших той ночью налёт на «Тамба», так и не поймали.

Ко-Сакура, хотя и стала более сдержанной и осторожной под надзором Акари, всё же не могла подавить своё любопытство и часто проявляла живой интерес к самым разным вещам.