Глава 29. Тот самый

Юнги вышел в коридор и двинулся к своей комнате, на ходу вынимая телефон из кармана. Его потряхивало от внезапно накатившего возбуждения, губы горели от поцелуя, пульс просто зашкаливал, а перед глазами стояло лицо Чимина за секунду до…

Он остановился посреди коридора, не совсем уверенный, что сейчас должен сделать. Безумно хотелось вернуться к Чимину… к тому самому, который уже второй раз признался ему в любви, к тому самому, который сегодня не побоялся выговаривать толпе пьяных школьников лишь за то, что они плохо отзывались о нем. К тому самому, который готов был буквально отбивать его. К тому самому, который сознательно подверг себя опасности из-за него, Юнги. К тому самому, который уже столько раз ему помогал и готов был помогать дальше, несмотря на то, что Юнги уже не раз делал ему больно. К чертовски красивому, с его пухлыми, мягкими губами, сияющими любопытством глазищами и маленькими ладошками. К доброму, умному, смелому Чимину. Но…

Тэхён.

Юнги сильно зажмурился, стараясь прогнать из головы образ Чимина и, открыв глаза, разблокировал смартфон. На экране появилось последнее открытое окно — сообщение от Чона.

«Тэ плохо, повез его домой»

Тэхён с Чонгуком. А он сам… Он ведь здесь.

Да какого, собственно, черта?!

Решившись, он вошел в ванную, в два больших шага оказался рядом с Чимином и развернул его к себе, впиваясь в губы поцелуем.

Юнги сгреб в горсть волосы Чимина, оттягивая назад, отчего тот издал невнятный звук и вцепился обеими руками ему в спину, притягивая вплотную и буквально вжимая в себя.

Только теперь Юнги понял, как сильно ему не хватало всего этого: прикосновений, контакта, ощущения тепла чужого тела под ладонями, горящих от поцелуя губ… Он добровольно запер себя, ограничил, но сейчас, когда запоры слетели, почувствовал себя удивительно свободным.

Чимин буквально плавился в его руках, реагируя на каждое движение языка и губ и непроизвольно выгибаясь. Такой отзывчивый… Юнги только вошел во вкус, быстро восстанавливая навыки (не то чтобы у него был большой опыт, но все-таки был), когда Чимин попытался отодвинуться, упираясь ладонями в грудь. Юнги, напоследок укусив за пухлую нижнюю губу, с неохотой отстранился.

— Что? — охрипшим голосом спросил он, не спеша опускать руки. Так и держал Чимина в объятьях, поглаживая шею одной рукой, а вторую спустив на спину и потирая, словно пытаясь успокоить.

— Я… Ты… — он прерывисто вздохнул. — Что ты делаешь? — снова попробовал Чимин, зачарованно глядя ему прямо в глаза.

— Ты не хочешь? — прищурился Юнги. Не может быть, чтобы он что-то неправильно понял, тем более, Чимин первый его поцеловал. Правда, целоваться он явно не умел, но… Точно, наверняка в этом все дело! И Юнги не задумываясь спросил: — Ты раньше не целовался?

Чимин на секунду отвел взгляд и покраснел еще сильнее, но тут же вскинулся и поспешно ответил:

— Да… То есть нет! — Юнги усмехнулся, почему-то умилившись. — То есть да, это мой первый поцелуй был сегодня, но я… Я не поэтому, — Юнги чуть качнул головой, побуждая того продолжать. — Ты же хотел позвонить Тэхёну… — неуверенно проговорил Чимин и снова отвел глаза.

Эти слова отрезвили, даже возбуждение немного унялось, а внутри кольнуло отголоском вины. Юнги на мгновение зажмурился и, глубоко вдохнув, подумал, что Чимин прав: тот не заслуживает… такого. А он сам… В конце концов, сколько уже можно?

— Чимин, — негромко позвал он, и когда тот поднял взгляд, проговорил: — Считай, что я согласен.

— Ч-что? — не понял Чимин. — Согласен на что?

— Согласен попробовать. Помнишь, ты предлагал?.. — совсем тихо спросил Юнги, стремительно теряя уверенность. Руки словно сами собой ослабли и медленно опустились. Теперь они стояли в считанных сантиметрах друг от друга, но казалось, что между ними огромное пустое пространство…

Чимин моргнул, а в следующую секунду крепко ухватил его за запястье и хрипло произнес:

— Я помню, — и, помедлив, уточнил: — Ты же не… не шутишь?

Лицо его озарилось такой улыбкой, что Юнги не смог не улыбнуться в ответ.

— Я как никогда серьезен, — продолжая улыбаться, кивнул он.

Улыбка Чимина сначала потускнела, а потом и вовсе исчезла. Юнги открыл рот, чтобы спросить что случилось, но, так и не произнеся ни звука, закрыл.

Чимин, кажется, вечность всматривался в лицо Юнги, в его глаза, ища там… Что? Неискренность? Или неуверенность?

А потом он едва заметно наклонил голову и медленно, давая прочувствовать каждое касание, провел снизу вверх теплыми ладонями до самых плеч (задетые синяки отозвались слабой тянущей болью, но это были мелочи), погладил шею, обхватил его лицо руками, а затем, придвинувшись, прижался губами к губам.

Даже простое соприкосновение порождало мурашки острого удовольствия по всему телу, а сами губы начало покалывать. Юнги втянул носом воздух и снова вцепился в Чимина, вжимая его в себя и углубляя поцелуй. Чимин шевельнулся и выгнулся, тут же откликаясь на его действия.

Обхватив губами нижнюю губу Чимина, Юнги оттянул ее, провел языком, а потом слегка прикусил, вызывая стон. Отстранившись, он открыл глаза и посмотрел на Чимина.

Тот потянулся за прикосновением, но через секунду поднял веки. Чимин непонимающе моргнул, и во взгляде мелькнула неуверенность.

— Что?

— Ты уверен, что хочешь зайти дальше? — спросил Юнги, внимательно отслеживая малейшую реакцию.

— Да, — через несколько секунд, явно обдумав предложение, твердо ответил тот и снова потянулся за поцелуем, но Юнги слегка отодвинулся, и Чимин обиженно надул губы, вызвав у него смешок. — Ну что еще?!

— Не здесь же, — фыркнул Юнги и быстро чмокнул его в нос. — Пойдем.

Чимин широко улыбнулся и послушно шагнул следом, но тут же перехватил инициативу, потянув его к себе в комнату.

Когда дверь за ними захлопнулась, Юнги очень четко почувствовал, как пропадает уверенность Чимина. Тот бросил на него быстрый взгляд, прикусил губу и затеребил рукав своей кофты, пряча глаза за полуприкрытыми веками.

— Чимин? — позвал Юнги, и тот вскинулся, испуганно глядя на него. — Ты передумал?

— Нет! — вскрикнул тот (на секунду ладонь Чимина стиснула его руку почти до боли, но хватка почти сразу ослабла) и уже тише повторил: — Нет, я… Просто я никогда раньше… — и замялся, снова начиная краснеть.

Юнги довольно улыбнулся, чувствуя теплую нежность в груди, и легко погладил его левой рукой по щеке, так и не расцепляя пальцы правой. А потом мягко толкнул к кровати, заставляя сесть.

Чимин завороженно смотрел на него расширившимися глазами и часто дышал. Юнги заставил его подвинуться назад и медленно, давая шанс передумать, опустился к нему на колени.

Чимин быстро облизнулся и крепко обхватил его руками — не вырваться, не убежать. Не то чтобы Юнги собирался, но… внезапно и он занервничал. Он не был девственником, но всегда сознательно избегал отношений, так что весь его опыт приобретен практически случайным образом: на вечеринках, в клубах или в похожих обстоятельствах. А он хотел, чтобы Чимину понравилось, чтобы тот сам желал к нему прикасаться, а не сбегал от прикосновений, как… Нет! Об этом он думать не будет, вовремя остановил себя Юнги, запретив себе сейчас вспоминать о… о нем.

Пытаясь успокоиться и успокоить очевидно нервничающего Чимина, Юнги провел ладонями по его плечам, сжал пару раз, отчего мышцы под руками ощутимо расслабились. Чимин затаил дыхание и продолжал смотреть не отрываясь потемневшими глазами, то и дело облизывая губы… И Юнги внезапно отпустило — отрицать химию между ними было уже бессмысленно — и, медленно склонившись к его лицу, потерся носом о скулу. Чимин шумно выдохнул, впечатал его в себя, обхватив за ягодицы и сам прогибаясь в спине, и зажмурился. Юнги чувствовал чужой стояк, упиравшийся в его собственный, и это было так чертовски приятно, что он не смог сдержаться и коротко, едва слышно простонал.

Все ощущения усилились — нервные окончания будто разом обнажились: звуки их дыхания стали громче, зрение — четче, а чувствительность возросла, кажется, сразу на несколько порядков. Любое прикосновение кожи к коже отзывалось волной мурашек вдоль позвоночника и дальше, по всему телу, а стояло так, что было почти больно, но это была сладкая боль.

Он сделал круговое движение бедрами, плотнее прижимаясь к Чимину, и укусил за ухо, с каким-то удовлетворением чувствуя дрожь и слыша тихое поскуливание. Чимин непроизвольно толкнулся вверх и, не удержавшись, завалился на спину, кажется, даже не заметив этого. Юнги немного сместился, чтобы было удобнее и, секунду полюбовавшись на раскрасневшегося — теперь уже от возбуждения — Чимина, снова потерся о него. Тот выгнулся, стремясь продлить контакт их тел, и, напоследок с силой сжав задницу Юнги, потянулся к пуговицам на своей кофте.

Да, одежда точно лишняя. Юнги вытряхнул Чимина и из кофты, и из рубашки, даже не расстегнув ту до конца — так и стянул через голову.

Чимин попытался было прикрыться, но Юнги не дал, перехватив его руки и зафиксировав над головой. Чимин, кажется, задохнулся, а потом сорванно простонал, когда он наклонился и, царапнув зубами, втянул кожу на шее, оставляя засос. И тут же прошелся по этому месту языком. И еще раз, когда Чимин застонал, подаваясь бедрами вверх.

На вкус Чимин оказался восхитителен, и Юнги никак не мог остановиться — все целовал и целовал, облизывал, покусывал, вырывая у него негромкие чувственные стоны. Громче они стали, когда он спустился ниже ключиц, выпустив его запястья, и стал выцеловывать грудь. Чимин тут же зарылся пальцами ему в волосы, крепче прижимая к себе и выгибаясь от удовольствия.

Юнги прижался к груди Чимина напротив сердца, поцеловал и с нажимом провел языком, чувствуя, как то забилось еще сильнее под его губами; прошелся пальцами по ребрам, чуть надавливая и ощущая покрывающие нежную гладкую кожу мурашки; надавил на тазовые косточки, одновременно облизнув ареолу соска… Чимин крупно содрогнулся и выгнулся, вскрикивая и непроизвольно дергая его за волосы. Юнги зашипел от боли, вскинувшись, и снова перехватил его руки, уже целенаправленно начиная ласкать соски.

В ушах грохотала кровь, а возбуждение чем дальше, тем больше убивало последние остатки самоконтроля. Такая искренняя реакция Чимина — неприкрытое наслаждение в ответ на его ласки — заводила очень сильно, ну и льстила, конечно, хотя Юнги никогда не считал себя опытным любовником.

— Юнги… — позвал Чимин и попытался вывернуться из хватки, но он не дал, однако прекратил терзать превратившиеся в каменные горошинки соски и поднял голову, тяжело дыша. — Юнги, поцелуй меня! — потребовал Чимин, и противиться этому не было никакой возможности.

Юнги сместился, отпустив запястья Чимина и, оперевшись на локти по обеим сторонам от его головы, поцеловал. Чимин с готовностью разомкнул губы, впуская его и пытаясь отвечать, но не успевая за ним. И вот эта вот искренняя отзывчивость окончательно сорвала Юнги с тормозов.

Когда все вышло из-под контроля и он стал буквально трахать рот Чимина своим языком, одновременно в такт потираясь о его стояк своим, пускай и через одежду, Юнги не знал. В какой-то момент ощущений стало так много, что он просто потерялся в них: вкус Чимина, его теплый сладковатый запах, разгоряченное чувствительное тело и громкие стоны, его движения навстречу, приносящие все больше яркого удовольствия, не говоря уж о скручивающемся внизу живота напряжении… И взрыв не заставил себя долго ждать: вверх по позвоночнику стремительно прошлась огненная волна, зажигая звезды под зажмуренными веками, и наслаждение плеснуло в кровь, на мгновение выкидывая сознание из тела.

Юнги почти рухнул на Чимина, удержавшись в последний момент. Тот тоже уже достиг разрядки, судя по запрокинутому, словно бы мукой искаженному лицу. Раскрытый в безмолвном крике рот и выгнувшееся до хруста позвоночника тело тоже не оставляло других возможностей для трактовки, и Юнги устало улыбнулся, закрывая глаза и прислоняясь ко лбу Чимина своим.

Нужно было в душ и переодеться, но сил пока не было ни на что, только лежать вот так, слушать постепенно успокаивающееся дыхание Чимина, чувствовать его тепло и стук его сердца.

***

Проснулся Чимин рывком, будто включился: раз — и уже полностью ясное сознание. Тело приятно ломило, он чувствовал себя хорошо отдохнувшим, однако в спальне еще было темно.

Шторы он никогда не закрывал, и через окно было видно, как начинает светлеть на востоке небо. Чимин посмотрел на часы и удивился: время едва подходило к пяти утра.

Он, конечно, ранняя пташка, но привык вставать несколько позже. Ему нравилось просыпаться постепенно, будто поднимаясь к поверхности сквозь толщу воды. Да и спал он от силы часа четыре. Вчера они угомонились уже заполночь — пока помылись, потом Чимин проголодался, и Юнги…

Юнги!

Чимин резко сел и дикими глазами осмотрел собственную постель… Чтобы тут же облегченно выдохнуть и откинуться обратно на подушку, постепенно успокаивая дыхание. Юнги не ушел, он просто… немного потерялся: накрылся почти с головой, свернулся калачиком, зажав ладони между торчавших из-под одеяла коленей, да к тому же спал на самом краю. Неудивительно, что Чимин его не заметил в разворошенной кровати.

Он не ушел, не сбежал, остался рядом…

Чимин немного расслабился и прикрыл рукой глаза, вспоминая вчерашнее безумство… Фроттаж. Кажется, это называлось так. Несмотря на полностью отсутствующий опыт, читать про разные техники и секс в целом было забавно… Особенно веселили Чимина средневековые названия трактатов об искусстве любви вроде «Ветвей персика» или «Камасутры», с которых он начал. Правда, потом стало не до веселья: гормоны и разбуженное воображение стали бушевать и пришлось онанировать, благо родителей почти никогда не было дома. К моменту, когда он добрался до современных руководств, написанных «для чайников», Чимин уже совершенно спокойно читал эту специфическую, заполненную специальными терминами и изобилующую слишком подробными описаниями физиологических подробностей литературу, запоминая заинтересовавшие его приемы. На будущее. Когда у него появится кто-то, с кем можно будет поэкспериментировать.

И вот теперь у него есть Юнги! Мысль, что они теперь есть друг у друга, а не только он у Юнги, приятно согревала, но нет-нет да и проскальзывало внутри тревожное беспокойство: а вдруг ему вчера послышалось? или Юнги передумает? или решит, что это все ошибка?

Нет, стоп! Юнги сам сказал, что согласен попробовать… Чимин длинно выдохнул и потер лицо. Мыслить ясно было сложновато: все тело будто бы наполняли шипящие пузырьки счастья, как в бутылке игристого вина, а память то и дело подкидывала моменты их близости…

Чимин со смущением почувствовал, насколько сильно он снова возбудился, и постарался как можно тише встать.

В ванной он посмотрел в зеркало, неверяще покачал головой, разглядывая багровые пятна на шее и ключицах, и расплылся в улыбке. Они словно печати, показывающие принадлежность. Чимин хихикнул, почувствовав себя героиней какого-нибудь романа, и начал умываться. Ранку на разбитой вчера губе защипало, но он даже рад был, ведь это означало, что все реально. Ему не приснилось, это не фантазии, они с Мин Юнги действительно вместе.

Вернувшись в постель, он максимально осторожно придвинулся к Юнги, подлезая под одеяло, и обнял его, обхватив рукой поперек живота и уткнувшись носом между лопаток. Хотелось пищать от распиравшей его радости, но Чимин сдержался, только расплылся в улыбке и нежно погладил теплую кожу. Так и лежал, переполненный искрящимся счастьем до краев, пока сам не заметил, как снова уснул.

Во второй раз просыпаться было сложнее, но спать дальше уже не получалось: сначала заиграла бодрая мелодия, — будильник, заторможенно понял Чимин; потом, спустя какое-то время, когда он снова стал проваливаться в сон, раздался приглушенный голос Юнги, который в такую рань с кем-то разговаривал, а потом… Чимин резко распахнул глаза, когда Юнги забрался под одеяло, и, обхватив руками, прижал его к себе.

— Я тебя разбудил? — хрипло спросил Юнги, и Чимин, улыбнувшись, покачал головой.

— Все хорошо…

— Ну, раз так… — и Юнги потянулся, чтобы поцеловать его.

И в этот самый момент, когда Чимин уже предвкушал этот утренний поцелуй, — первый после вчерашнего безумия! а там, кто знает, вдруг это безумие повторится? а судя по прижимающейся к его ноге твердости, к этому все и шло — дверь без стука распахнулась и звонкий голос Юны возвестил:

— Чимин!

Он вздрогнул и вскинулся… Точнее, попытался — сесть в кровати ему не дал Юнги, придавив рукой и не позволяя не то что подняться, но даже повернуться. Еще и одеяло повыше натянул, чтобы Чимина не было видно. Так что наверняка сейчас можно рассмотреть только торчащие волосы у него на макушке и все.

— Ой! А что это вы тут делаете? — растерянно пролепетала Юнми, и Чимин захихикал: вопрос прозвучал на редкость по-дурацки — все и так было очевидно, на его взгляд. Он с удовольствием вдохнул терпкий запах Юнги и потерся о его грудь носом, не в силах перестать улыбаться.

— Тебя стучать не учили? — прошипел Юнги, и Чимин снова захихикал: его парень в эту самую секунду очень напоминал разъяренного кота. Будь он на самом деле котом, то ушки он наверняка бы прижал к голове, мотал бы хвостом, зло скалил клыки и шипел. — Выметайся!

— Фу, хён, какой ты злой! — вторя Чимину, захихикала эта бесстыдница. — Но я рада, что вы наконец разобрались, — радостным голосом внезапно закончила Юна и уже без прежнего веселья в голосе, даже с некоторой угрозой поинтересовалась: — Вы же разобрались?

— Не твое дело, малявка, — огрызнулся Юнги, но Юна, очевидно, этим не удовлетворилась, потому что Юнги добавил: — Да разобрались, разобрались, только свали уже!

— Ну раз так, — Чимин будто бы увидел, как Юна довольно ухмыляется, — я пойду прогуляюсь, мальчики, а вы тут… развлекайтесь.

Деликатно щелкнул замок, оповещая о закрывшейся двери, и они остались вдвоем.

— Интересно, что она хотела? — озвучил вслух Чимин и бездумно погладил маячившие прямо перед глазами ребра. Юнги вздрогнул, покрылся гусиной кожей и, потянувшись к его подбородку, заставил поднять голову и посмотреть на него.

— Чимин…

— Что? — почему-то шепотом отозвался он, завороженно глядя Юнги в лицо. Тот был такой… Такой потрясающий! Растрепанный, немного опухший со сна и с таким уязвимым выражением лица, что Чимину хотелось зацеловать его всего, завернуть в свои чувства, как в это одеяло, и наконец отогреть.

— Я…

Юнги не мог найти слов, только смотрел так странно и, кажется, не знал что делать. И Чимин избавил его от необходимости что-то говорить — подтянулся и первым поцеловал.

А потом еще разок. Но опираться дальше на плечо Юнги было неудобно, и Чимин, с сожалением оторвавшись от своего увлекательного занятия, быстро забрался сверху, тут же ощутив на своих ягодицах большие руки Юнги.

Чимин вдруг замер, пытаясь понять, а не слишком ли много он себе позволяет, и неуверенно глянул на Юнги из-под ресниц. Тот тяжело смотрел на него, чуть прикрыв веки, а грудь заметно вздымалась из-за частого дыхания.

— Почему остановился? — низким голосом поинтересовался он и, сжав его ягодицы, вынудил сдвинуться вниз. Чимин шумно выдохнул: Юнги своими действиями заставил его буквально проехаться по члену. Вот только одежда…

Чимин завел руки за спину и, взяв Юнги за запястья, заставил убрать руки. Нужно было видеть его лицо в этот момент: такое разочарование и непонимание было на нем написано.

Чимин ярко улыбнулся, еще раз чмокнул Юнги, куда дотянулся (в живот), и, откинув одеяло, смело ухватился за его боксеры.

— Чимин?.. — Юнги явно растерялся, но препятствовать не стал.

— М-м? — мурлыкнул он, стягивая нижнее белье и недоумевая, почему Юнги так и лежит, даже ничем ему не помогая. Наконец, отбросив трусы в сторону, Чимин быстро избавился от собственных и стянул футболку, в которой спал. А потом занял прежнее положение, положив руки Юнги обратно себе на задницу. — Вот так гораздо лучше.

Юнги издал смешок и подался бедрами вверх, одновременно вжимая его в себя.

Чимин выгнулся и прикрыл глаза, наслаждаясь ощущениями: большими крепкими руками на своих ягодицах, тем, как соприкасаются их члены, как обжигает жаром кожа Юнги, как она чувствуется под его собственными руками; тем, как учащенно тот дышит, как жадно, не отрывая взгляд, смотрит, так, что Чимин буквально плавится — всего этого было слишком много, и он понял, что скоро кончит.

— Стой! — он съехал вниз, уткнулся Юнги в солнечное сплетение и прикрыл глаза, стараясь успокоиться. Тот длинно вздохнул и что-то проворчал себе под нос, вцепившись одной рукой ему в плечо, а пальцами второй зарывшись в пряди на затылке. — Я… Я хочу кое-что попробовать.

И Чимин, не дожидаясь ответа, сдвинулся вниз и смело припал губами к головке члена, зажмурившись. Смотреть в глаза Юнги было почему-то стыдно — тот, судя по звукам, чуть не подавился. Тело под ним замерло, а мышцы будто окаменели; слышалось только частое хриплое дыхание. Ощущать под губами горячую атласную кожу и чувствовать сильный мускусный запах очень непривычно, но Чимину так все нравилось, что он весь, с макушки до пяток, буквально трясся лихорадочной дрожью. Ну и волнение, конечно…

Чимин приоткрыл рот и выдохнул, отчего Юнги дернулся и попытался вывернуться, но он вовремя ухватился за его бедра и заставил лежать спокойно. Погладил кончиками пальцев тазовые косточки и одновременно, высунув язык, лизнул солоноватую головку… Чтобы тут же вздрогнуть от низкого хриплого возгласа, который издал Юнги, и вскинуть глаза.

— Чимин… Ты… — сдавленно попытался сказать что-то Юнги, Чимин вскинул брови, показывая, что слушает, и снова лизнул головку, а следом обхватил ее ртом и слегка пососал, старательно вспоминая все, что читал об этом. — О Гос… по-ди… Черт!.. — и Юнги запрокинул голову, вцепившись в простыни до побелевших костяшек пальцев.

Догадавшись по реакции, что, видимо, все делает правильно, Чимин принялся за дело всерьез. Очень скоро заныла от непривычного положения челюсть и губы, которые уже, кажется, горели от постоянного трения, но он упорно продолжал и в конце концов был вознагражден громким стоном Юнги. Чимин довольно замычал и, сильнее прижав своего парня к постели, удвоил усилия. Уже через полминуты Юнги задергался и, резко выгнувшись, буквально скинул его с себя, чтобы в ту же секунду кончить.

Чимин загнанно дышал и завороженно пялился. Он просто не мог отвести глаз от этой картины: от того, как искажается, словно бы от боли, лицо Юнги, как толчками выстреливает сперма, оседая белесыми нитями на его груди и животе, как содрогается его тело от оргазма, как подрагивает, опадая, член, и как четче обозначаются под тонкой бледной кожей ребра при каждом резком вздохе. Внутри расцветало доселе неизвестное чувство триумфа: это из-за него, это все он сделал, он — причина такого состояния Мин Юнги. Чимин улыбнулся и поближе подобрался к нему — все еще тяжело дышащему и не открывающему глаза.

Наклонившись, он оперся локтем на подушку у лица Юнги, поправил прилипшие ко лбу влажные пряди и легко поцеловал.

Юнги медленно открыл глаза, моргнул, а потом Чимин сам не понял, как оказался придавлен к кровати тяжелым разгоряченным телом. Даже пискнуть не успел — Юнги заткнул его поцелуем, проникая языком глубоко в рот, кусал губы, посасывал, гладил нёбо, в то время как его руки творили что-то невероятное: Чимин никогда бы не подумал, что обыкновенные, ничем не отличающиеся от собственных, движения чужой руки на члене так разнятся по ощущения. Он тоненько простонал Юнги в рот, и тот отпрянул, глянул дико и впился поцелуем между шеей и плечом, отчего Чимина передернуло, будто от разряда током, выгнуло и разбило на миллион крошечных сверкающих осколков. Мир перед глазами на показавшееся бесконечным мгновение померк, а потом стал будто бы ярче и четче.

Тело было расслабленным и невесомым, но безмерно усталым, дыхание постепенно успокаивалось и тянуло беспричинно улыбаться. Впрочем, причину его хорошего настроения звали Мин Юнги, который сейчас уютно лежал рядом, с закрытыми глазами, положив тяжелую грубоватую ладонь ему на живот. Они оба были перепачканы спермой, потные, липкие, но Юнги тоже улыбался, так что все это — мелкие, не стоящие внимания детали.

— Юнги, — хрипло позвал Чимин, откашлялся и попробовал еще раз: — Юнги, пойдем что-нибудь попьем. И в душ надо.

— Угу, — промычал тот и, погладив большим пальцем живот, приподнял веки. И Чимин окончательно решил, что Юнги — кот, настолько расслабленно-ленивым тот выглядел. — Ты иди, а я еще полежу.

Несмотря на томную негу, Чимина просто распирало от жажды деятельности, так что он кивнул, чмокнул Юнги в ухо и на подрагивающих ногах отправился в ванную.

После быстрого душа он как раз успел приготовить завтрак, а Юнги — поменять постельное и помыться, но ели они молча, хотя стоило бы все обсудить. На всякий случай.

Чимин нервно размышлял, как завести разговор о том, что будет дальше, каким образом вести себя в школе, что говорить, если спросят об их отношениях. А вот Юнги казался до сих пор сонным и странно задумчивым. А вдруг уже пожалел или Чимин… что-то сделал неправильно? Мысли множились, сталкивались и даже прогнали аппетит, поэтому Чимин, гулко сглотнув, решил поговорить, пока не накрутил себя так, что потом сам рад не будет.

— Юнги, можно я кое-что спрошу?

— Угу, — кивнул тот и утащил к себе на тарелку последний кимпаб.

— Как мы… Что мы… — язык не поворачивался сказать «У нас все серьезно?», да и глупо это было бы, но Юнги, кажется, и без того догадался.

— Ты хочешь узнать, как вести себя в школе и будем ли мы скрываться? — спросил он, спокойно проговаривая самые трудно озвучиваемые для Чимина вопросы.

— Да!

Юнги по-доброму усмехнулся и качнул головой, по-кошачьи сощурив глаза.

— Ты хочешь скрывать? — спросил он, и Чимин возмущенно вскинулся:

— Нет! Да как ты?..

— Спокойно. Я не договорил, — веско уронил Юнги, и Чимин захлопнул рот. — Я тоже не хочу, но и выставлять отношения напоказ мне кажется глупостью. Умный сам заметит, а дуракам под нос ткни — не догадаются.

— Так и… — Чимин опять замолчал. Сегодня у него явно проблемы с изложением своих мыслей, зато с выражением эмоций — нет.

— Мы встречаемся, — пожал плечами Юнги, — что еще ты от меня хочешь услышать?

— Ну… Ничего. А если в школе…

— Давай решать проблемы по мере поступления, — оборвал его лепет Юнги и глянул так строго, что Чимин почувствовал себя защищенным: его парень способен о нем позаботиться. А Чимин позаботится о нем. Вместе они — сила.

— Давай, — просиял радостной улыбкой Чимин и встал, чтобы приготовить им кофе. — Какие планы на день?

— Домашние хлопоты, уроки, работа… и мне нужно увидеться с Тэ.

Чимин застыл, перестав размешивать сахар в чашке Юнги и сжал губы. Как бы ему ни нравился Тэхён, перестать ревновать было невозможно. Даже зная, что тот ни на что не претендует, что он лучший друг, что он любит Чонгука, Чимин все равно не мог не думать об этом. Потому что у них с Юнги было больше общих воспоминаний… И потому что Юнги совсем недавно был влюблен — или думал, что влюблен, — в Тэхёна. И вот как такое забудешь? Но уже следующие слова заставили его снова расплыться в счастливой улыбке.

— Должен же я рассказать, что мы теперь вместе. Ну и вообще, в последнее время много всего произошло…

— Юнги! — повернулся к нему Чимин.

— Что? — тут же насторожился тот.

— Ты самый лучший, знаешь?

— Э-э-э… Ну ладно, раз ты так говоришь, — улыбнулся тот краем рта и скосил глаза на уже готовый кофе. — Это ты там мне приготовил?

Чимин рассмеялся и поставил перед ним чашку.