Чимин столького ожидал от сегодняшнего вечера, — ведь последний раз его куда-то приглашали в младшей школе, когда он еще жил с бабушкой, — но никак не мог предположить, что вечер закончится… так, а приятное предвкушение (первое яркое чувство, которое разбавило навалившуюся на него в последнее время апатию) заменит нервная дрожь, до сих пор сотрясавшая тело.
Нет, поначалу все было очень весело и здорово: по дороге на вечеринку они все общались, шутили, и даже Тэ улыбался и разговаривал в полный голос. Затем они приехали, и вот тут начались… сложности: Тэхён сразу выбрал себе уголок и уселся там с таким видом, что его попытался бы оттуда выколупать только натуральный самоубийца. Чимин самоубийцей не был, потому и не рискнул, столкнувшись с тяжелым взглядом парня, где было отчетливо заметно нежелание общаться. Видимо, Ким Тэхёну нужно было прийти в себя. Что ж…
— Пойдем, — дернула его Юна и потянула к столику с закусками, где были выставлены всякие вкусности, а с краю горкой навалены снеки в ярких упаковках. — Тэхён справится, — Чимин все не решался далеко отойти от друга — так и мялся неподалеку, но Юна дернула его за руку, грозно нахмурившись. — Хватит его опекать!
Чимин, вспомнив рассуждения Тэ на эту же тему, неохотно кивнул и решил последовать примеру Юнми, которая уже не стесняясь пробовала выложенные на больших блюдах вкусности. Утолив легкий голод, они с Юной недолго побродили по дому, общаясь с одноклассниками и знакомясь с друзьями и родственниками Чанёля из других школ… А потом Юнми куда-то пропала, и Чимин уже было заволновался, но у стеклянных раздвижных дверей, ведущих из гостиной в сад, мелькнул хвостик Юны и долговязая фигура Хосока, и он сразу успокоился.
Вернувшись в гостиную и обнаружив с уже ставшим привычным отголоском тоскливой боли Юнги подле Тэхёна, Чимин поспешил ретироваться на улицу. Оперся на перила веранды, бездумно рассматривая развешанные по деревьям и кустам гирлянды фонариков, вдохнул свежий прохладный воздух, напоенный запахами зелени и тяжелым сладким ароматом каких-то цветов, и медленно побрел в сторону бассейна.
Присел у бортика, коснулся рукой воды, да и остался тут. Так и сидел, бездумно глядя на блики на бирюзовой поверхности и слушая музыку и отголоски чужого веселья. Пару раз появился Юнги, а потом вдруг почему-то решил, что посидеть с ним рядом — отличная идея…
Состояние было странным: близость Юнги волновала, а возникшее ощущение то ли сопричастности, то ли какого-то единения развязало Чимину язык.
Вопрос, почему он здесь, с ним, вместо того, чтобы заботиться о Тэхёне, как делает это всегда, вырвался будто бы сам собой… Юнги ожидаемо сбежал, а перед этим неуверенно оправдывался, что они друзья.
Какие, к черту, друзья?! Чимин даже головой помотал, невесело усмехаясь. Не друзья они вовсе. Юнги, как бы ни старался сохранить статус кво, тоже это чувствует — притяжение между ними.
И каждый раз сбегает.
Так Чимин и сидел, с горечью размышляя обо всей сложившейся ситуации и чувствуя, как настроение падает все ниже, а на сердце оседает тяжестью безнадежное смирение.
Очнуться его заставили прозвучавшие совсем рядом слова.
— …такого нищеброда, как Мин Юнги! — фыркнул парень на год или два младше, и его компания разразилась согласными возгласами. — Кто его вообще пригласил? Этой плесени тут не место.
Чимин вскинулся и увидел совсем рядом компанию из пяти человек. Парни и девчонки стояли у бортика, и один из них — очевидно, заводила — увлеченно обсуждал будущих противников команды Юидо, проходясь по каждому. Чимин фыркнул и покачал головой. Ну что за детсад! Впрочем, фанаты вообще странные, взять хотя бы английских футбольных болельщиков — вот уж кто готов защищать свои убеждения кулаками до последнего. Эти подростки просто бахвалятся, подогревая веру в своих школьных кумиров. Всего лишь слова. Слова — это не страшно.
Но уже совсем скоро он свое мнение поменял. Эти детишки прошлись по всем и каждому и наконец дошли до Мин Юнги.
— Отброс! — припечатал один из них. — И вы вообще видели, в чем и с кем он таскается?
Дружный смех подвыпившей компании заставил Чимина поморщиться, но он бы вряд ли полез на рожон, учитывая собственные принципы и неумение драться, если бы не следующие слова:
— Говорят, его отец частенько поднимает на него руку, — девчонки издали дружный ах, а заводила, громче всех обсуждавший команду противников, понизил голос (но недостаточно, так что его по-прежнему могли слышать все желающие) и добавил: — А еще говорят, он его не только бьет, но и… — и парень сделал характерный жест, показывая, что, по его мнению, творит отец Юнги с сыном.
— У-у-у! — передернулось большинство, а одна из девчонок вздрогнула и поморщилась:
— Фу-у, мерзость!
— Да ладно тебе! — рассмеялся один из парней и предположил: — Может, ему это даже нравится?
И компания снова разразилась дружным смехом.
Этого Чимин уже спустить не мог. Он подорвался на ноги и в два шага оказался рядом с ними.
— Заткнись! Ты не смеешь говорить… говорить такое! — дыхание перехватило от возмущения… и, пожалуй, от страха. В голове промелькнули слова Юны, когда она рассказывала об отце, и холодком ужаса накрыло опасливое понимание, что подобное, в принципе, могло быть… Юнги избивал собственный отец — это факт. А если не только избивал?.. Господи!.. Только бы не это!
— Пф-ф… А ты кто, его защитник? — глумливо усмехнулся парень и презрительным взглядом окинул Чимина с ног до головы, заставив его собраться. — Вали отсюда, тебя спросить забыли.
— Возьми свои слова обратно, — напрягшись, процедил Чимин и сжал кулаки. Тело потряхивало от плеснувшего в кровь адреналина, хотелось сбежать, но он заставил себя оставаться на месте. Остался стоять напротив этих придурков, возомнивших о себе невесть что.
— Сейчас, конечно! — снова фыркнул заводила. — Бегу и падаю, — и он насмешливо улыбнулся. Явно чувствовал поддержку друзей: трое против одного — такой удобный расклад… для них. — Это ты возьми свои слова обратно. Я сегодня в хорошем настроении, — он подмигнул стоявшей рядом девчонке, и та с готовностью захихикала, — так что даже спущу тебе то, что влез в нашу беседу. Извинись и проваливай, — парень ухмыльнулся и выжидательно уставился на него. — Ну?
Чимин только крепче стиснул челюсти и приготовился впервые в жизни драться. Этот малолетний придурок, кажется, специально провоцировал его… Ну и пусть. Пусть его изобьют, но он свои слова обратно не возьмет. Юнги не заслуживает вот этого всего. Как вообще можно говорить такие гадости о не знакомом тебе человеке?! Мерзость!
— Чего вылупился, урод?! — набычился парень. — А! Я понял! — внезапно он как-то понимающе усмехнулся, принял более расслабленную позу, засунув большие пальцы за ремень, и подмигнул Чимину. — Ты его трахаешь, наверное, потому и заступился, да? Ну и как он? Может, мне тоже стоит… попробовать, м?
Во рту появился металлический привкус, и Чимин с трудом сглотнул. Его уже не просто потряхивало — его натурально трясло от ненависти и непонимания, как можно быть таким… таким!
— Заткнись! — прошипел он и неумело замахнулся.
Его с легкостью оттолкнули — друзья этого придурка даже не дали ему приблизиться. Он покачнулся, но на ногах устоял. Сердце застучало быстрее, в висках запульсировала кровь, а мир внезапно сузился до маленького пятачка у бассейна.
— Пф-ф, — снова фыркнул заводила, окинув его пренебрежительным взглядом, и припечатал: — Слабак. Слушайте-ка, — он внезапно оживился: — Я все понял! Это Юнги его трахает, а не наоборот. Ты ведь его подстилка? Признавайся, я угадал?
— Замолчи, — сквозь стиснутые от захлестывающих эмоций зубы процедил Чимин, действительно начиная ненавидеть этого мерзкого малолетку. — Даже если и так, это не твое дело.
На лице парня на секунду мелькнуло удивление, — такого ответа он явно не ожидал — потом осознание, а затем он скривился и громко сказал:
— Вали отсюда, педик, нечего здесь делать таким уродам!
Дальнейшее слилось для Чимина в череду быстрых кадров: раз — и его бьют, но это совсем не больно, только что-то теплое стекает по подбородку; два — и появляется Юнги, отшвыривая его в сторону… Защищая его. Три — Юнги сталкивает заводилу в бассейн. Четыре — начинается драка. Пять — Юнги на земле и его бьют ногами…
Кажется, Чимин что-то кричал. Кажется, кричал не он один… В голове тоненько, на самой грани слышимости, звенело, а все остальные звуки доносились словно из-под огромной толщи воды. А дальше — провал, будто внутри что-то сорвалось и рухнуло. Будто его действия контролировал кто-то другой.
Очнулся Чимин, когда Юнги осторожно попытался забрать у него бутылку… Которую он даже не помнил, как взял в руки.
— …отдай мне это, ладно? — Чимин сглотнул, и пальцы разжались, а в следующую секунду он повис на Юнги, обнимая его и чувствуя затапливающее душу облегчение: все кончилось. Они живы. Все закончилось.
Слезы полились сами собой, он толком не помнил, что говорил, цепляясь за Юнги и стараясь поскорее увести его отсюда, уйти, покинуть это место, а в себя более-менее пришел только когда сел в машину. Хлопнула дверь, отрезая их от остального мира, и напряжение немного отпустило.
Чимин глубоко дышал, пытаясь успокоиться. Его все еще потряхивало, руки ходили ходуном, а подбородок и губы ныли от боли, так что пришлось какое-то время посидеть, собираясь с силами, взять себя в руки и только потом заводить машину. Мотор его крошки успокаивающе заурчал, и Чимин немного расслабился. Юнги осторожно поерзал, устраиваясь поудобнее, пристегнулся и затих, закрыв глаза и прислонившись виском к стеклу.
Чимин уже открыл рот, чтобы спросить, как тот себя чувствует, но тут его взгляд упал на длинные, чуть узловатые пальцы Юнги, и дыхание перехватило.
Юнги держал его за руку (!), он сам — сам! — переплел их пальцы, а еще не оттолкнул, когда Чимин обнимал его… В голове была натуральная каша, и только сейчас воспоминания начинали обретать четкость. Кстати об этом.
Достав телефон, Чимин кое-как набрал Хосока и… стал слушать гудки. Когда он уже хотел сбросить, Хоби наконец взял трубку:
— Какого хрена вы тут устроили? — заглушая фоновую музыку, завопил он.
— Я… Я потом тебе расскажу, — выдавил Чимин и прикрыл глаза, откидывая голову назад и чувствуя на себе тяжелый взгляд Юнги. — Можешь отвезти Юну после вечеринки домой?
— Конечно! Конечно отвезу, мог бы и не спрашивать, — обиделся Хосок, но по тону было слышно, что он не всерьез.
— Спасибо, — выдохнул Чимин, попрощался и, сбросив вызов, закрыл глаза. Усталость навалилась внезапно, придавила тяжелым покрывалом, и захотелось спать.
— Эй, ты в порядке? — тихий голос Юнги заставил его ойкнуть, а прикосновение к плечу — нервно вздрогнуть. — Все хорошо, все закончилось, — почти прошептал Юнги, и Чимин быстро кивнул, не отводя глаз от его руки. Снова мелькнуло воспоминание, как Юнги идет рядом и переплетает их пальцы, а он сам крепче сжимает хватку.
Фантомное ощущение теплой большой твердой ладони до сих пор оставалось на коже, и Чимин незаметно потер кончики пальцев друг о друга, стараясь продлить приятное чувство.
Вслед за этим разом вернулись и другие ощущения. Например все усиливающийся холод. А еще кожа на лице была стянута, неприятно зудела и чесалась, и он бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида… да так и застыл, с ужасом рассматривая свою испачканную кровью физиономию.
— Там в бардачке салфетки, — кивнул он разглядывающему его исподтишка Юнги, — дай, пожалуйста.
— Держи.
Чимину на секунду показалось, что тот сам потянулся стереть засохшую кровь, но, очевидно, это было не так. Или Юнги передумал.
Чимин сделал температуру в салоне побольше и наконец тронулся с места. За спиной оставался горящий праздничными огнями и наполненный веселящимися людьми дом Чанёля, где он чуть было… Господи…
— Что? — тут же спросил Юнги, чутко реагируя на его резкий вдох. — Что случилось?
— Я… Я просто… — Чимин помотал головой, не способный больше выдавить ни слова: в горле встал комок, а перед глазами все четче всплывали воспоминания, которые до этого момента словно были затерты, смазаны.
Состояние аффекта. Кто бы мог подумать, что он через такое пройдет? Более того, что будет способен на такую агрессию? Собственная реакция… пугала. Чимин всегда был уверен, что агрессия — это не про него. Аксиома, что насилие порождает насилие, крепко засела в его голове, вложенная бабушкой и отцом, и, главное, соответствовала его собственным убеждениям. А теперь оказывается, что он многого про себя не знал. Не знал, что способен защищать то, что дорого, с оружием в руках. Буквально.
Чимин хихикнул раз, другой, и, поймав на себе озабоченно-неодобрительный взгляд Юнги, прикусил язык.
— Истеришь? — хмыкнул тот.
— Нет, — он даже головой помотал и покрепче вцепился в руль, не отрывая взгляд от дороги, — я держу себя в руках, не переживай.
— Я не переживаю, — ровно ответил Юнги и тут же спросил: — Тогда объясни мне, что тебя так рассмешило?
Чимин непроизвольно поежился от интонаций в его голосе и все-таки был вынужден признать:
— Это… Это нервное. Я испугался.
Юнги отвернулся к окну, а пальцы, до этого спокойно лежавшие на коленях, впились в ткань до побелевших костяшек.
— Юнги?.. — неуверенно позвал Чимин и даже скорость немного сбросил, перестроившись в другой ряд.
— Испугался, — с непонятной интонацией протянул Юнги и, резко повернувшись к нему, зашипел змеей: — Ты испугался?! Ты?!
Чимин вздрогнул и сглотнул — во рту внезапно пересохло.
— Это я, блядь, испугался, недоумок! — Юнги на самом деле злился, и Чимину стало, мягко говоря, не по себе. — Стоило мне отойти, как ты тут же нашел неприятности на свою задницу, и вместо того, чтобы уносить оттуда ноги, ты… — Юнги буквально захлебнулся от злости, но тут же продолжил: — Ты предпочел остаться и что-то им доказывать! Где были твои мозги, Чимин?! Ты не мог не видеть, что они уже почти в хламину, да еще и толпой, да еще и с девчонками. Конечно они будут выебываться и строить из себя мачо! Когда они до тебя доебались…
— Не они до меня доебались, — перебил он Юнги. Тот удивленно вытаращил глаза и так резко закрыл рот, что клацнула челюсть. Вопросительный взгляд был достаточно красноречивым, чтобы Чимин счел нужным пояснить: — Я подошел к ним.
— Нахрена?!
Чимин упрямо молчал, чем, кажется, выбесил Юнги просто до невозможности и тот повысил голос:
— Молчишь?! Ну и хуй с тобой! Скажи мне другое: ты понимаешь, дебил, что мог пострадать, не говоря уж про то, что мог навредить кому-то. Чем ты думал, идиота кусок? — и не дав даже рта раскрыть в свое оправдание, набросился снова: — Это ж надо додуматься сделать «розочку»!
Чимин моргнул, а потом смутно припомнил: он где-то читал, что именно так называется правильно разбитая бутылка и иногда она даже оказывается в уличной драке опаснее ножа. По позвоночнику пробежались мурашки, и Чимина передернуло. Воображение тут же подбросило возможные варианты событий, и стало по-настоящему страшно. Злость Юнги на самом деле была оправдана. Он чуть было не попал в… неприятности, и это еще мягко сказано.
— Чем ты думал, когда разбил бутылку и угрожал этим малолетним придуркам?! Отвечай! — продолжал яриться Юнги, но тут как-то неосторожно дернулся и зашипел, теперь уже от боли.
— Думаю, стоит отвезти тебя в больницу и сделать рентген, — взволнованно произнес Чимин, проигнорировав вопрос, и уже стал прикидывать, как проехать к ближайшей, но Юнги, скривившись, отрицательно мотнул головой.
— Никаких больниц. Эти придурки даже бить нормально не умеют, через несколько дней все пройдет, — отрезал он и с усилием выпрямился на сиденье.
— Уверен? — с сомнением покосился на него Чимин, и Юнги поджал губы.
— Ты веди, не отвлекайся, не хватало только для полного счастья у самого дома попасть в аварию.
Чимин сжал зубы, злясь на упрямство Юнги, но тут же непроизвольно поморщился от боли в челюсти.
— Ты уверен, что у тебя нет трещин в ребрах или чего-то похуже, вроде перелома? — мрачно уточнил он, и Юнги криво усмехнулся:
— Учитывая, сколько раз в жизни я дрался, да, уверен. Процентов на девяносто.
— Не убедил, — фыркнул Чимин и, подумав, предложил компромисс: — Давай все-таки завтра съездим и сделаем рентген?
Юнги уже открыл рот, чтобы отказаться, но Чимин вовремя вспомнил о Юнми и пригрозил:
— А то Юну на тебя натравлю, — рот Юнги сразу захлопнулся, и он с прищуром покосился на него. — Спорим, она сумеет тебя убедить?
— Я не сдохну от пары синяков и одной царапины. Вы заебали контролировать каждый мой чих! Что ты, что Юнми!
Грязная фраза, вылетевшая изо рта Юнги, всерьез его разозлила. Чимин даже не ожидал, что настолько выйдет из себя. Откуда только силы взялись?
— Ты!.. В чем твоя проблема? — громко возмутился он, тормозя на красный и поворачиваясь к Юнги. — Это твоя сестра, какого черта? Что с тобой не так? Или ты не способен принять, что за тебя кто-то переживает? Я или Юна? Какого хрена ты такой упрямый, Мин Юнги?! — выпалив эту тираду на одном дыхании, Чимин отвернулся и злобно засопел, стараясь даже не смотреть в его сторону. Еще сорвется, не дай боже, и выскажет все что наболело… И так терпение уже кончается.
Загорелся зеленый, и он резко тронулся с места, благо впереди никого не было и аварии не случилось.
Оставшиеся пару кварталов они проехали в тишине. Юнги непримиримо молчал, глядя в окно, а Чимин сосредоточился на дороге и старательно считал про себя, периодически мысленно награждая упрямца на соседнем сиденье нелестными эпитетами.
Припарковавшись, Чимин повернулся и в тусклом свете подземной парковки оценивающе посмотрел на Юнги. Вроде не слишком бледный, ссадина на руке, на подбородке и на скуле, наверняка синяки, волосы растрепаны… но и, пожалуй, все. Мин выглядел на редкость нормально для человека, которого отпинали на вечеринке. Конечно, кто там знает, как он себя на самом деле чувствует, но первичный осмотр ничего особо ужасного не выявил.
Чимин поморщился, осознавая, что он, в отличие от отца, ни разу не врач, разве что первую помощь оказывать умеет… Ну вот этим он пока и займется, а завтра обязательно настоит на том, чтобы все-таки посетить больницу и сделать снимок.
— Пошли, — бросил Чимин и первым вылез из машины.
Юнги молча вышел, громко хлопнув дверцей, и всю дорогу до квартиры шагал чуть позади него, держась за ребра и морщась от боли. Так что едва закрыв входную дверь, Чимин ухватил его за запястье и молча потащил за собой.
— Чего ты?.. — недовольно буркнул Юнги, но тут же затих, когда увидел, как он, включив свет в ванной, достал свою вместительную аптечку.
Чимин задумался на несколько секунд, обозревая обширные запасы, и решительно взял обеззараживающее средство, салфетки, вату и клей для ран и порезов. Подумав еще, добавил эластичный бинт, мазь от гематом и обезболивающее.
Потом развернулся и, мягко толкнув Юнги на пуфик, который Юна приспособила для своих загадочных женских занятий и строго-настрого запретила перетаскивать обратно в гостиную, наклонился и потянул футболку вверх, пытаясь ее снять.
— Что ты делаешь? — наконец открыл рот Юнги и задал совершенно дурацкий вопрос. Как будто не видно!
— Собираюсь тебя лечить, — старательно сдерживая накатившее раздражение, ровно ответил Чимин и отступил на шаг, — так что раздевайся.
Юнги прищурился, затем хмыкнул и снял футболку, запрокинув руки и потянув за ткань на спине, а после кинул в корзину для грязного белья. Что удивительно, попал, несмотря на наверняка болевшие ушибы и не такое уж маленькое расстояние.
Чимин неодобрительно качнул головой и осторожно коснулся пальцами ребер, ощупывая их.
— Так больно?
— Ну так, терпимо, — сдавленно отозвался Юнги, и Чимин задумчиво хмыкнул.
— А так? — и нажал чуть ниже.
— Одинаково, — мученически вздохнул Юнги, и Чимин поднял голову, с тревогой разглядывая его лицо. Но тот, вопреки ожиданиям, вовсе не был бледен, наоборот, на щеках Юнги проступил слабый румянец.
Чимин непонимающе моргнул, опустил взгляд и… осознав, что он делает, увидел и Юнги… Внезапно… разглядел.
Его рука касалась очень светлой, почти белой кожи на ребрах, сквозь которую проглядывали венки и местами уже проступали гематомы, наливавшиеся некрасивой синевой. Чимин не замечал, что непроизвольно поглаживал кончиками пальцев тонкую теплую кожу… Он завороженно проследил взглядом почти прозрачную полоску волос, что спускалась от пупка вниз, исчезая за краем низко сидящих джинсов, споткнулся об острые тазовые косточки… и прерывисто вздохнул, прикрыв глаза. Краска залила лицо буквально за одну секунду, а щеки и уши горели так, что, кажется, полыхнут сейчас настоящим огнем…
— Ты вроде лечить меня собирался, — пробурчал смущенный ничуть не меньше Юнги, и Чимин распахнул глаза, но, спохватившись, отвел взгляд и резко отдернул руку.
Как стыдно…
— Собирался, — сдавленно пробормотал он и засуетился, подготавливая все для обработки царапин и синяков.
Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, он наконец взял себя в руки, но все равно чувствовал, как горят лицо, уши и, кажется, даже шея.
К счастью, как он и думал, ребра оказались не сломаны, но синяки щедро покрывали спину и внешнюю сторону предплечий от запястья до локтя. Как ни странно, меньше всего их было как раз на животе и ребрах спереди. Юнги закрывался, с запозданием дошло до Чимина, и он сжал губы. Мог бы сразу догадаться. С другой стороны, откуда бы ему знать. Повезло, что его никогда не били, как-то так сложилось, несмотря на то, что он нигде не вписывался в коллектив.
Осторожно, стараясь не причинять лишней боли, Чимин принялся наносить мазь. Скрупулёзно, не пропуская не единого синяка. И только закончив, он поймал себя на том, что даже кончик языка высунул от усердия. Устыдившись, как, должно быть, глупо выглядел со стороны, он неловко кашлянул и взглянул на Юнги.
Тот смотрел на него с непонятным выражением лица, а еще часто и поверхностно дышал.
— Больно? — Юнги отрицательно мотнул головой и опустил глаза. — Ладно, теперь займемся твоими царапинами, — негромко произнес Чимин и, смочив кусок ваты, принялся осторожно оттирать кровь с подбородка и скулы. Лицо Юнги было так близко, а горячее влажное дыхание буквально обжигало.
Пульс ускорился, и во рту пересохло.
— И все-таки, — негромко произнес Юнги спустя минуту, когда он уже обработал ссадины и теперь пытался вскрыть упаковку с клеем, — ты так и не ответил, — Чимин приподнял брови, не слишком понимая, о чем речь. — Расскажи, почему ты полез к этим придуркам.
Отвечать не хотелось, поэтому он молчал, упрямо делая вид, что занят дурацким клеем. Ровно до тех пор, пока Юнги не произнес:
— Пожалуйста, Чимин. Мне нужно знать.
Чимин вскинулся, пытливо глядя на Юнги, но не увидел ни насмешки, ни издевки. Тот действительно имел в виду только то, что говорил. И в этот раз он просил…
— Они говорили гадости о тебе, — решившись, признался Чимин. Он видел, как брови Юнги взлетели в удивлении.
— Боже, Чимин, — выдохнул тот и зажмурился, сжав переносицу, впрочем, почти сразу убрав руку от лица. — Ну о чем ты только думал, а? Неужели они сказали что-то, что ты не смог проигнорировать? — криво усмехнулся Юнги, но Чимин, вспомнив все те мерзкие слова, недовольно поджал губы. И промолчал.
Поняв, что так ничего не добьется, Юнги попробовал снова:
— Зачем, ради всего святого, тебе понадобилось из-за меня лезть к этим утыркам?
В голосе не было злости, однако укор слышался весьма отчетливо. Неужели и правда непонятно? Чимин вновь, уже не в первый раз за вечер, почувствовал раздражение.
Великий слепой Мин Юнги.
— А то ты не знаешь, — стараясь держать себя в руках и не повышать голоса, ответил он. — Не делай вид, что не понимаешь почему, — Юнги в ответ смолчал, а потом и вовсе отвернулся в сторону.
«Да ладно?! Опять будем делать вид, что все это ошибка/случайность/нелепое стечение обстоятельств, но только не мой выбор?!» — злость накатила волной, вытеснив усталое раздражение.
Ухватив пальцами подбородок Юнги, он заставил его повернуться обратно.
— Хочешь, чтобы я повторил это снова? — спросил Чимин и, не дожидаясь, ответа, выпалил: — Хорошо, будь по-твоему, — он видел, как в глазах напротив промелькнула паника, но его несло на волне эмоций, не позволяя остановиться и задуматься. — Если в тот раз я сказал, что ты мне нравишься, то теперь могу с уверенностью заявить, что влюблен в тебя. Я ничего не могу поделать со своими чувствами, они просто есть… Да и не хочу, несмотря на то, что ты делаешь мне больно, — Юнги гулко сглотнул, не отрывая от него пристального взгляда. — И мне плевать, нравится тебе это или нет, просто прими это как данность, Мин Юнги! Я…
— Нравится, — перебил Юнги, и Чимин замер, изо всех сил вглядываясь в его лицо. Тот смотрел серьезно, и в глазах не было того смятения и неприятия, что в первый раз. Сердце, кажется, пропустило удар. — К моему собственному стыду, мне нравится это, но…
Чимин не стал дослушивать — резко подался вперед и прижался губами к губам Юнги, а когда тот от удивления приоткрыл рот, тут же скользнул внутрь языком.
И пропал.
Потому что все, что он читал о поцелуях, ни капельки не вязалось с реальностью. Его первый поцелуй оказался настолько приятным, — да что там приятным! это было восхитительно! — что он просто утонул в ощущениях и не сразу понял, что Юнги… не отвечает. А когда все же понял, то отскочил от него как ошпаренный.
Стало настолько стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть этих недоуменно нахмуренных бровей, слегка покрасневших от его поцелуя губ и непонятной тоски во взгляде. И больно. Боль почти привычно стиснула грудную клетку, вытеснив надежду.
— Юнги… — попытался было все же извиниться Чимин, объяснить, что неправильно его понял, но был перебит:
— Мне… Мне нужно позвонить Тэ, — пробормотал Юнги и отвел глаза, быстро поднялся и выскочил за дверь.
От этих слов боль полыхнула где-то под ребрами, а слезы сами набежали на глаза. Тэ! Всегда Тэ… Это бесполезно. И глупо. Глупо надеяться.
Ну какой же он непроходимый дурак!
Чимин с остервенением потер глаза, не позволяя себе расплакаться, и принялся собирать аптечку, злясь на Юнги — за то, что снова сбежал, и на самого себя — за нелепую, никому не нужную любовь. Наивный он, к тому же. И слишком честный.
Пора взрослеть, Пак Чимин, ты ему не нужен, так что возьми себя в руки и запрячь поглубже свои глупые чувства.
Руки выполняли привычные действия, а голова была занята невеселыми мыслями, когда его резко развернули и впились в губы грубым поцелуем.
S3
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|