В ветклинике врач посмотрел на него как на идиота, тяжело вздохнул и предложил присаживаться. Подстелил бумажную салфетку для птенца и, грустно вздохнув, приказал:
— Рассказывай.
— Ну, нашел вот… — Чимин замялся, чувствуя какую-то тревожную неловкость. Ветеринар смотрел на него грустно-неодобрительно, и он никак не мог понять, где провинился. — Ветром гнездо сбросило, а родители улетели…
— Гнездо не принес? — деловито уточнил мужчина, пальцами в перчатках предельно осторожно прощупывая птенчика и качая головой. Бедолага уже почти не пищал, только временами раскрывал клюв и подергивал крыльями. — Так, мертвые птенцы там были?
— Н-нет, — даже помотал головой Чимин, — не было. Он один.
— Как тебя зовут?
— Пак Чимин, — растерянно отозвался он, со все возрастающей тревожностью наблюдая за птенцом. И, спохватившись, вскочил и поклонился. — Ученик старшей школы…
— В общем так, Пак Чимин, — прервал его ветеринар. Снял очки и перчатки, потер пальцами глаза и придвинулся ближе. — Это птенец райской мухоловки, видишь, какой крохотный? — Чимин кивнул, судорожно пытаясь вспомнить, как выглядит эта птичка, но мысли путались и ничего не вспоминалось. — Ты же учишься в последнем классе старшей школы? — он кивнул, и врач снова тяжко вдохнул. — Я предлагаю тебе отдать его в реабилитационный центр, который курируется кафедрой естествознания Сеульского университета[3], — Чимин попытался возразить, даже рот открыл, но осекся, наткнувшись на предупреждающий взгляд темных глаз. — Ты его отдашь, — с нажимом повторил ветеринар, — потому что ты не сможешь, учась в выпускном классе, заботиться о нем как должно. Его нужно кормить каждые два часа и ночью, и днем, не говоря уж о соблюдении температурного режима и прочих тонкостях, в которые нужно вникать, а тебе учиться надо. Пойми, Чимин, даже в руках у профессионалов не факт, что он выживет. Только оперился недавно, слабый совсем.
Чимин поник, понимая, что мужчина прав.
— Лучше бы ты его вообще в руки не брал, — ворчал тем временем ветеринар, закапывая что-то из пипетки в клювик птенчику.
— Но…
— Знаю-знаю, — усмехнулся мужчина, — ты решил, что раз уж взял, то обратно его родители не примут? — Чимин растерянно кивнул, и тот снова неодобрительно покачал головой. — Сказки все это! Запомни, у птиц очень слабое обоняние, они идентифицируют своих детей по голосу и внешнему виду.
Чимин совсем расстроился, чувствуя, как в горле встает комок, а на глаза наворачиваются слезы. Хотел спасти и чуть хуже не сделал…
— Ничего, — бросив на него внимательный острый взгляд, ветеринар похлопал его по плечу, и продолжил говорить, копаясь в телефоне: — Я сейчас наберу номер реабилитационного центра и предупрежу их, а ты… Ты же сможешь отвезти его? — Чимин молча кивнул. — Вот. Езжай туда со своим найденышем как можно быстрее.
Недолго поговорив с кем-то, мужчина, имени которого Чимин так и не запомнил, выпроводил его из кабинета и пригласил следующего пациента. Бережно прижимая к себе картонку с птенцом, всунутую ему ветеринаром, он оплатил счет и вызвал такси, пребывая в каком-то тумане. Дальнейшее тоже прошло практически мимо него: и поездка, и сам реабилитационный центр, до которого пришлось ехать через половину города, и строгая нуна, которая практически вырвала у него из рук коробку и тут же засуетилась, подзывая к себе помощников… В голове на повторе так и крутились слова: «Лучше бы ты вообще его в руки не брал», «даже в руках у профессионалов не факт, что он выживет», «только оперился»…
Очнулся он только когда рядом снова появилась та же нуна и начала теребить его, узнавая об обстоятельствах, при которых он нашел птенчика. Чимин еще раз рассказал, но девушка на этом не успокоилась и продолжила выпытывать подробности, снова и снова задавая одни и те же вопросы, сформулированные по-разному. Наконец, поняв, что больше ничего от него не добьется, она заставила его пообещать, что он привезет им упавшее гнездо, — по крайней мере, постарается его найти, — и отпустила.
— А я могу навещать его? — робко спросил он, внезапно придя в себя, когда его аккуратно выпроваживали в двери.
— Посмотрим, — нахмурилась та и, что-то прикинув в уме, сказала: — Приезжай дня через три.
— Спасибо! — Чимин поклонился, девушка быстро кивнула в ответ и дверь закрылась.
Он вздохнул и огляделся. Здание реабилитационного центра находилось на вершине холма, и отсюда хорошо было видно округу. Район в основном был плотно застроен ёнрипами и семейными домами[4]. Вниз шла, слегка изгибаясь, улочка, где под навесами готовили стритфуд, оттуда тянуло аппетитными запахами жарящихся морепродуктов и овощей. Чимин лишь сейчас почувствовал, как голоден. Сегодня он успел только позавтракать омлетом и выпить чашку кофе.
Он даже не заметил, как пролетел день… Поправив лямку рюкзака, Чимин вздохнул и достал телефон, чтобы заказать такси. Висели непрочитанными с десяток сообщений от родителей, но им он ответит попозже. Пока он ждал машину, успел спуститься вниз по улочке, перекусить топпоки и купить себе еды на ужин, если вдруг проголодается, и на утро.
Как раз когда он расплачивался за омук[5], тренькнуло приложение, оповещая о подъехавшем такси. Чимин поблагодарил продавца и поспешил обратно к зданию реабилитационного центра, где уже ждала его машина.
Назвав адрес водителю, он прислонился виском к стеклу и смотрел, как стремительно темнеет небо, заволакиваясь низкими тучами. Опять будет дождь. Хорошо, что во второй половине дня его не было… Чимин старался не думать о птенце, которого чуть было не погубил из лучших побуждений, но перед внутренним взором все равно так и вставало крохотное тельце в сероватых перышках, а на глаза при этом невольно наворачивались слезы. Поговорка про незнание, которое не освобождает от ответственности, сегодня приобрела для него новый смысл. Оставалось только радоваться, что ему, кажется, удалось вовремя все исправить.
Машина выехала на главную улицу и встала в пробку — вечером движение было очень плотным, и они тормозили чуть ли не на каждом светофоре. Водитель, уточнив, не против ли он, включил погромче музыку, и из динамика полилась новая песня Айю.
Чимин сам не заметил, как начал тихонько подпевать нежному голоску, думая, что грустные строчки песни удивительно подходят его сегодняшнему настроению… Машина в очередной раз остановилась на светофоре, и водитель пробормотал:
— Ну наконец-то пробка кончилась, — и обернулся к нему: — Скоро на месте будем, господин.
Чимин кивнул, продолжая бездумно рассматривать улицу за окном, прохожих, перевел взгляд на пешеходов, переходящих дорогу, как вдруг краем глаза увидел какое-то резкое движение. Он повернул голову и не поверил своим глазам: расталкивая прохожих в стороны, по улице несся Мин Юнги; его, с заметным отставанием, преследовали трое парней и что-то кричали. Чимин пару секунд тупил, но, спохватившись, быстро открыл дверь — благо такси остановилось прямо у светофора — и громко крикнул:
— Сюда!
Юнги затормозил, увидев махавшего ему из машины Чимина, обернулся, оценивая обстановку и в два прыжка оказался рядом. Чимин скорее подвинулся, давая ему место, дверь хлопнула и машина рванула с места — как раз загорелся зеленый свет. Вслед им неслись гневные выкрики, Юнги обернулся, показывая в заднее стекло средний палец, и с облегченным выдохом откинулся на спинку сиденья. Чимин тут же обратил внимание, что одноклассник ранен: кровь из царапины чуть выше брови стекала почти в глаз, а еще Юнги непроизвольно хмурился, держась за бок. Побили.
— Ты меня спас, — через пару минут, отдышавшись, произнес он. В голосе сквозило столько удивления, будто Чимин лично выскочил из машины и разобрался со всеми хулиганами, а не всего лишь в такси его позвал. Да даже если бы он умел драться, то не смог бы сделать этого: он был убежденным пацифистом и считал, что лучше всего договариваться.
— Ну… — смутился Чимин и, скрывая улыбку, дипломатично заметил: — Тебе виднее.
Мин Юнги хмыкнул, косо глянул на него, губы искривились, дрогнули раз, другой — и он расхохотался.
— Ох, я представляю, как обломались эти придурки, — сквозь смех выдавил он, продолжая держаться за (очевидно, поврежденный) бок.
Чимин и сам не заметил, как подхватил его смех, а с ним его покидали страх и треволнения сегодняшнего дня. Наконец, отсмеявшись, они переглянулись и заговорщически улыбнулись друг друг.
— Так… куда тебя подвезти? — спросил Чимин, и улыбка Юнги медленно растаяла, он отвернулся и даже чуть отодвинулся на сиденье. Сжал губы, взгляд сразу стал отстраненным, а поза — закрытой. Чимин сглотнул и понял, что сказал что-то не то. — Я… Если хочешь, можем поехать ко мне, — неуверенно предложил он, и Мин тут же пристально посмотрел на него.
— Не надо, — спустя совсем немного времени произнес он. — Просто высади меня где-нибудь здесь.
— В таком виде и пойдешь? — протянул Чимин.
Он не знал, где Юнги живет, — может статься, неподалеку — но мысль, что тому придется добираться до дома с разбитым лицом и в испачканной кровью одежде, оказалась тревожащей. Да и больно ему, наверное, вон как хмурится. А вдруг зараза какая попадет? И привет, сепсис. Отец иногда такие ужасы рассказывал, что Чимина прямо передергивало, хотя, казалось бы…
— Угу, — буркнул Юнги. От былой веселости не осталось и следа. — Не парься, — добавил он.
— А если я хочу… «париться»? — возразил Чимин и потянулся к его лицу вынутым из кармана платком, чтобы промокнуть кровь, на что Юнги грозно нахмурился. — Слушай, давай хотя бы обработаем твою царапину, я умею.
— Я же сказал тебе забить, — перебил его Юнги и отвернулся к окну. — Я не птенец, выпавший из гнезда, и сам вполне могу заклеить пластырем лоб.
Чимин пожевал губы, судорожно размышляя, как уговорить этого упрямца согласиться… Бинго!
— Я же тебя спас! — радостно озвучил Чимин пришедшую в голову мысль и улыбнулся. — Так?
— Ну спас, — осторожно согласился тот, с подозрением покосившись в его сторону.
— А значит, ты мне должен, — с уверенностью, которой на самом деле не испытывал, заявил Чимин. Взгляд Юнги выражал много всего, но ничего хорошего лично для него, так что он поспешно выпалил: — В уплату долга я прошу разрешения тебе помочь.
Юнги несколько секунд сверлил его пристальным взглядом, а потом тяжело вздохнул.
— Ты же не отвяжешься?
Чимин отрицательно помотал головой. Внезапно губы Юнги изогнулись в поистине дьявольской улыбке, он наклонился ближе и тихо, как-то очень интимно проговорил:
— Так настойчиво приглашаешь? — и криво усмехнулся.
Чимин отчего-то покраснел, но больше никак не показал своего смущения и решительно кивнул:
— Да.
— Хм, ну раз так… Я согласен, — и с уважительным одобрением добавил: — Упрямый, черт побери!
— Хорошо, — Чимин облегченно выдохнул и улыбнулся, снова покосившись на Юнги. Тот смотрел в окно и, кажется, о чем-то размышлял, судя по вертикальной морщинке на лбу.
Ему очень хотелось узнать о чем, а еще — почему тот убегал и от кого. Вообще вся эта ситуация разожгла его любопытство не на шутку. Он ощущал себя так, будто попал в сюжет какого-нибудь боевика или триллера. Однако спрашивать подобное было бы неловко, особенно при водителе, и он решил отложить все разговоры до дома.
Ехать оставалось недолго, уже виднелись высотки его апатхы, и Чимин то и дело незаметно посматривал на одноклассника. Про Мин Юнги он знал немного: что он играл в баскетбол, но быстро ушел из клуба, — об этом Чонгук прожужжал им все уши, негодуя на тренера и на «мелкого коротышку»; про то, что тот дружит с Ким Тэхеном — от Сокджина, который обладал удивительной способностью, не прилагая никаких усилий, знать всё обо всех; про то, что у него ужасный характер и к нему лучше не лезть, а то может врезать — об этом говорили все.
Пожалуй, всё… Нет, не всё. Еще дважды они буквально сталкивались лбами. И оба раза Юнги ему ничего не сделал. Однако же, если верить слухам, то должен был как минимум избить или запинать. Чимин сморщил нос, чтобы не рассмеяться: повод очередной раз убедиться, что слухи вечно все преувеличивают.
Наконец машина остановилась у шлагбаума, и Чимин, вручив Мину часть пакетов, взял рюкзак и расплатился с водителем.
— Неплохо, — с непонятной интонацией протянул Юнги, рассматривая огороженную территорию со шлагбаумом, ажурные фонари, парк внутри ограды, фонтанчик с подсветкой и три высотки, сияющие огнями окон на фоне темно-фиолетового неба. — Значит, в этом комплексе ты и живешь?
— Ну, да, — Чимин дернул плечом, выше подтягивая лямку рюкзака, и поудобнее перехватил пакеты. — Пойдем?
Он кивнул охране, внимательно рассматривающей их через окно будки, получил ответный кивок и, осторожно взяв Юнги за рукав толстовки, потянул к дому.
***
Пак ввел код, даже не сообразив закрыть собой цифры (так доверяет? не подумал?), замок пискнул, деликатно щелкнул механизм и дверь открылась.
— Заходи!
Мелодичный голос Чимина прозвучал в тишине коридора как-то слишком громко. Светлый, с мраморными полами и хорошим ярким освещением, непривычно широкий и чистый — Юнги еще не был в таких местах. От лифта налево и направо было по две двери. Одинаковые, очень солидные и создающие ощущение какой-то надежности, что ли. Через них наружу не пробивалось ни единого звука. Не то что у них: стены картонные, любой чих слышится, так что все соседи волей-неволей в курсе жизни друг друга.
— Тапочки вон там, бери любые, они все новые, — кивнул Чимин на полочку слева у стены, где стояли три пары обуви, судя по всему, Чиминовой, и, кроме нескольких пар мягких тапочек, больше ничего не было. Скинул рюкзак прямо на светлый пол, потом взял у него пакеты и прошел на кухню.
Юнги снял кроссовки, надел первые попавшиеся тапки и двинулся вслед за Паком. Тот выгружал на кухонный стол из пакетов уличную еду. Сразу одуряюще запахло жареным, и Юнги сглотнул голодную слюну: от обеда остались одни воспоминания, а после смены есть всегда хотелось зверски. Хорошо хоть его сегодня отпустили пораньше, раз уж ему повезло заметить воришку.
— Отварим рамен, а то я давно ничего не готовил, да и не для кого, а для себя — скучно, — говорил словно сам с собой Пак, и Юнги нахмурился, внимательно рассматривая одноклассника. Тот выглядел каким-то потерянным, рассеянно раскладывая еду на столе, — явно был расстроен. Словно спохватившись, он наконец поднял взгляд и охнул: — Ой, я забыл, что тебе нужно обработать рану! Пошли скорее, — и рванул в коридор, но Юнги успел схватить его за руку.
— Стой! С тобой-то все в порядке?
— Но твоя рана!.. — всплеснул руками Пак.
— Сам же сказал: царапина, — не смог сдержать усмешки Юнги (но дразнить больше не стал), на что тот только поджал губы, замявшись, и он подтолкнул: — Рассказывай давай.
— Я… Я… — глаза Чимина внезапно налились слезами, губы дрогнули, и он натурально зарыдал. — Они его забра-а-али-и-и…
И повис на Юнги.
Тот охнул, когда вокруг торса обвились на удивление сильные руки, тревожа и без того пострадавшие ребра, шею опалило жаркое влажное дыхание, в плечо уткнулся сопливый нос, а ткань толстовки моментально намокла. Юнги застыл в ступоре: такой атаке он не подвергался лет с тринадцати, когда Юнми наконец научилась бить в нос с правой руки и с первого раза попадать коленкой обидчику в пах. Тэхён временами тоже любил пореветь, но делал это по-мужски скупо, и обычно хватало только похлопать его по плечу или приобнять, чтобы тот более-менее успокоился. Всегда очень тактильный, именно ударившись в слезы, Тэ старательно избегал любого контакта. Будто в горе стремился остаться один и не хотел столь нужных ему в остальное время прикосновений.
И что ему делать сейчас, когда его ровесник ревет в три ручья, Юнги не знал. Про птенца он, честно говоря, уже успел забыть. Думал, тот помер — мелкий, замерзший… ан нет. Из громких прерывистых всхлипов стало ясно, что Пак Чимин реально поперся в ветлечебницу, там отдал кучу бабла, потом потратился на такси через полгорода, чтобы просто сбагрить дурацкую полудохлую птицу волонтерам… Ну, или кому там. Короче, в реабилитационный центр для диких животных. Ну не идиот ли? Какой центр для диких животных чуть ли не в центре Сеула? Наверняка еще и денег с него потребуют потом… А может, и нормально… Может, и впрямь выходят? Хорошо бы. Юнги покосился на темную макушку у самого своего носа и страдальчески вздохнул, отчего Чимин заревел еще сильнее.
Устав стоять с нелепо поднятыми руками, Юнги снова вздохнул и, сдавшись, легко погладил Чимина по голове — Тэ обычно помогало как крайнее средство, однако Пак Чимин его надежд не оправдал: вместо того, чтобы утереть слюни-слезы-сопли, он взвыл еще горше и снова завел свой мотив «птенчика забрали».
Юнги окончательно сдался и нормально обнял его, стараясь не шипеть от боли и тоскливо поглядывая на красиво разложенную на столе и наверняка остывшую еду. Наконец, когда Чимин уже начал икать, а истерика — тихо сходить на нет, Пак от него отлепился, утер слезы, проморгался… И снова чуть не заревел.
— Я заб-был про твои ра-аны, — проикал он похожими на лепешки губами. Глаза стали похожи на узенькие щелочки, лицо опухло и покраснело, а волосы стояли дыбом надо лбом, где он терся об его плечо, и были прилизаны сзади, где Юнги добросовестно наглаживал его, пытаясь успокоить. Он тихо фыркнул от вида парня и, вытащив из кармана платок и протянув его Чимину, проговорил:
— Пошли, ты вроде хотел побыть сестрой милосердия.
Тот тут же вытер слезы и громко высморкался. Юнги незаметно поморщился и мысленно попрощался с оскверненным платком. А его, между прочим, мама когда-то вышивала… Н-да.
— В ванной… аптечка, — шмыгнул носом Чимин и снова высморкался[6]. Юнги страдальчески закатил глаза и приподнял брови. Пак наконец сообразил, что он здесь впервые и поманил за собой, показывая дорогу.
В большой ванной комнате со всякими наворотами и утопленной до половины в пол круглой джакузи, душевой кабиной и еще какой-то хренотенью, которой Юнги даже не знал названия, Чимин быстро умылся, заставил его самого помыть руки, деловито, даже не спрашивая разрешения, стащил с него толстовку с футболкой и присвистнул:
— Вот это да! Хорошо же тебя отделали.
— Пустяки, — процедил Юнги, настороженно отслеживая, как Пак роется в аптечке, достает антисептик, вату, пластыри и эластичный бинт.
— Сейчас проверим, — бодро отозвался хозяин дома и с какой-то зловещей улыбкой повернулся к нему.
Юнги моргнул, начиная жалеть, что поддался на уговоры, но все оказалось не так страшно: Пак Чимин как-то очень ловко, почти профессионально обработал ему лоб, слепив края довольно глубокой царапины медицинским клеем. А вот потом принялся прощупывать ребра, то и дело спрашивая, больно или нет, и все время предлагая отвезти в больницу.
— У тебя есть машина? — удивился Юнги, и Чимин молча кивнул, а потом попросил:
— Можешь глубоко вдохнуть?
Юнги, послушавшись, медленно вдохнул и так же медленно выдохнул. Ребра в месте удара на вдохе слегка ныли, но и только. Некритично.
— Отлично, теперь повернись спиной, — Юнги развернулся, и тут последовал довольно чувствительный удар ребром ладони по боку сзади.
— Эй! — возмутился он и попытался обернуться, но Чимин положил руку на плечо и заставил его стоять на месте.
— Я просто проверяю… Но я же не дипломированный медик, только курсы оказания первой помощи прошел и у папы кое-чего набрался, так что давай все-таки сделаем снимок?
— Нет, — отрезал Юнги и попытался вырваться. О нем со смерти мамы никто не заботился, кроме Тэ и Юнми, но им он и сам не разрешил бы над собой трястись, ведь именно он старше. Забота, конечно, была приятна, но позволять кудахтать над собой? Вот еще! Тем более, не так уж сильно его и побили. Подумаешь, пару раз врезали и все.
— Ну хорошо, — сдался Чимин, намазал проступающие синяки какой-то вонючей мазью и принялся обматывать его эластичным бинтом. Закончив, он развернул Юнги обратно, проверил, как закреплен бинт, повертел голову, рассматривая зрачки и вздохнул: — Я сделал все что мог, но лучше бы перестраховаться.
— Слушай, я часто дерусь, так что могу определить, когда мне нужна помощь, а когда нет. Так что перестань уже суетиться, — отрезал он.
Пак, кажется, ни капли не обидевшись на его слова, только улыбнулся в ответ. Ну ничего его не берет.
— Тогда пойдем уже поедим, — сменил тему Чимин, не дожидаясь ответа, быстро прибрал за собой и направился на кухню.
Юнги последовал за ним, краем глаза успев отметить стоявшие у стены нераспакованные коробки. Вообще, квартира была шикарной. Даже он сразу понял, что все здесь очень дорогое… Высокие потолки, много места, балкон с какой-то зеленью, видный через раскрытую дверь в… наверное, гостиную — все здесь было новым и даже на вид дорогим, начиная от тканей, которые пошли на шторы, и заканчивая огромной плазмой, которая висела там же на стене. Но… обстановка казалась какой-то неуютной, незавершенной. Словно люди, переехавшие сюда, начали радостно обустраиваться на новом месте, предвкушая новую счастливую жизнь, но почему-то вдруг остановились на середине процесса и все забросили. Самым обжитым местом здесь в итоге была кухня.
Заметно, что ей часто пользуются: на холодильнике висели записки-напоминания, хотя кто сейчас так делает, если можно поставить напоминалку в телефоне? на столешнице стояла навороченная кофемашина, на стуле притулился плед, в который Чимин, видимо, кутался. Юнги так и представилось, как сонный, еще не до конца проснувшийся парень выползает из своей спальни, кутаясь в него, шаркает на кухню и варит себе кофе. Потом поудобнее устраивается на стуле, подобрав под себя ноги и, жмурясь, начинает пить обжигающий напиток.
Юнги так ярко увидел все это, что на секунду испугался. Встряхнув головой, он заставил себя вернуться в реальность, тем более, они как раз пришли.
Пак сразу принялся за ужин: поставил кипятиться воду, стал разогревать в микроволновке еду, потом закинул рамен в кастрюлю, добавил приправ, посолил — в общем, вовсю суетился. Вскоре все было готово.
Юнги все это время простоял в дверном проеме, наблюдая за чужой лихорадочной деятельностью, прислонившись к косяку. Было очевидно, что Чимин не привык к гостям и ему неловко, а может, Юнги сам виноват — не стоило прикалываться над ним в такси, но удержаться было невозможно. Эти наивные глаза, эта улыбка… Юнги фыркнул, замаскировав смешок кашлем.
Чимин улыбнулся, вскидывая голову, закончил раскладывать рамен, достал палочки и приглашающе махнул рукой, с аппетитом начиная поглощать свою порцию и параллельно набирая что-то в телефоне. Юнги, помедлив секунду, присел за стол и тоже начал есть. Даже сделанное на скорую руку, все было очень вкусно. Или он был страшно голоден, хотя верны, скорее всего, оба варианта.
Вообще, изначально он не планировал ехать с одноклассником и тем более оставаться на ужин, но Пак так настырно хотел помочь, так настаивал, да и сам Юнги действительно чувствовал себя обязанным, что в итоге согласился.
Однако теперь, увидев, как живет Пак Чимин, ему становилось понятнее странное желание затащить его к себе: здесь никого, кроме самого Чимина, не было. Да и гостей, кажется, тот к себе никогда не приглашал, судя по тому, что вторую чашку и второй набор палочек ему пришлось доставать новые, из упаковки.
Чимин наконец насытился, подтянул одну ногу к себе, уперся в колено подбородком и принялся наблюдать за ним. Юнги такое не нравилось, поэтому он недовольно кивнул снизу вверх: мол, чего надо?
— Как здорово, что я ужинаю не один, — в противовес ему довольно прищурился Чимин и как-то расслабленно улыбнулся. — Не люблю есть в одиночестве.
Юнги понимал. Правда. У него хотя бы есть Юнми, но та, как и он сам, старается приходить домой только переночевать. Кажется, все теплые семейные вечера остались в далеком прошлом. Он хмыкнул и спросил:
— А твои родители?
Чимин грустно улыбнулся и ответил:
— Они часто ездят в командировки, да и вообще много работают, так что…
Юнги понятливо кивнул и невольно посочувствовал. Теперь он понимал своего спасителя чуть лучше. Пак с самого начала напоминал ему не повзрослевшего еще ребенка, хотя… Почти все его одноклассники по сути еще дети, это ему не повезло: пришлось резко повзрослеть.
— Твой отец врач?
— Да, — с гордостью улыбнулся Чимин, он вообще любил улыбаться, и ему это шло. — Папа нейрохирург, работал в программе «Врачи без границ», а сейчас они с мамой…
И он принялся трещать, не замолкая ни на секунду. Слова лились сплошным потоком, он увлеченно рассказывал о местах и странах, где ему довелось побывать вместе с родителями, то и дело перескакивал с темы на тему, так что Юнги периодически терял нить повествования.
Он узнал, что Чимин свободно говорит по-английски — выучил во время поездок, а еще немного по-французски и по-немецки. Что он очень любопытен — Пак просто завалил его разными фактами обо всем на свете. Что ему нравится читать, причем зачастую неважно что. Что он любит документалки, которые показывают по Дискавери. А еще что очень любит животных (об этом Юнги уже и так догадался), но мечтает почему-то стать врачом, а не ветеринаром. И рамен любит. И все фрукты, особенно апельсины. А еще черный цвет, что оказалось полной неожиданностью для Юнги.
Количество информации, которую Чимин за раз вывалил на него, кажется, превысило все, что он знал обо всех одноклассниках вместе взятых, исключая, конечно же, Тэ. Юнги внимательно слушал, кивая в нужных местах и не забывая есть, а внутренне поражался: как можно так спокойно рассказывать о себе все подряд практически первому встречному? Ну ладно, не первому встречному, но малознакомому человеку — такой наивный, айщ! Но где-то глубоко внутри Юнги думал, что понимал, почему Пак так сделал. Наверное, был расстроен и не хотел оставаться один, а болтает так много, потому что нервничает.
— … неудобно добираться, поэтому без машины никак. А ты далеко от школы живешь?
— Не очень, — ответил Юнги и подумал, что формулировать вопросы тоже надо уметь: по его понятиям почти час до школы — это немного.
— А что же ты тогда там делал? — поинтересовался Чимин, отпивая сок из стакана.
— Подрабатывал, — в конце концов, это не секрет.
— О, а где? — и не давая ответить, продолжил заваливать вопросами: — Это тебя после работы поймали? Хулиганы какие-то, да?
— Мне на какой твой вопрос отвечать? — поинтересовался Юнги, подкладывая себе добавки. В конце концов, в компании, пусть и непривычной, есть куда лучше, чем одному. Частенько после подработки он заваливался к Тэхёну, иногда ужинал с сестрой, если отец спал или где-то шатался. Но вдвоем с Юнми им было некомфортно: оба помнили, каково было, когда мама была жива, а отец еще не начал спиваться. Кстати да, надо сестре написать — она, конечно, девица самостоятельная и не любит, когда он лезет в ее дела, но все равно проверять ее время от времени нужно.
— М-м-м… — невинно протянул Чимин, засмеялся и приподнял брови. — Может, на все?
Эти брови домиком вызвали у Юнги непроизвольный смешок.
— Обойдешься, — беззлобно хмыкнул он, но все-таки объяснил: — Один из этих парней попытался украсть соджу из магазина, где я работаю, но не вышло. Я его поймал, а он решил поймать меня и отомстить. Друзей прихватил, ну и…
— Оу, — Чимин неловко замолчал, растерялся, но тут же снова улыбнулся и пожелал: — Приятного аппетита, — допил сок и налил себе еще. Апельсиновый. Юнги к цитрусовым был равнодушен.
Казалось непривычным и удивительно уютным сидеть вот так, будто бы они знакомы давным-давно. Наверняка так было потому, что Чимин просто завалил его сведениями о себе и своей семье — поневоле складывалось ощущение, что они всего лишь не виделись пару лет, а теперь встретились и наверстывают упущенное…
Так странно: Юнги отвык от других людей, общаясь только с Тэхеном, который вне дома больше молчал, хотя наедине о его фобии ничто не напоминало.
— Останешься? — внезапно предложил Чимин, когда Юнги сыто откинулся на спинку стула.
— Зачем это? — хотел спросить с подозрением, но горячая еда настолько его расслабила, что он едва ворочал языком.
— Ну… просто, — Чимин неуверенно посмотрел на него из-под ресниц. — Куда ты пойдешь ночью?
Идея была неплоха, да и лениво было вставать, тащиться домой — день выдался чертовски длинным: учеба, Тэхён, подработка, да и отморозки эти… Он тупо устал. Так что какая разница где? В тепле и ладно. Только сначала надо предупредить сестру и узнать, как дела у Тэхёна.
— Если я тебя не стесню, — ответил он и только потом понял, насколько глупо это прозвучало. Квартира была не просто большой, она была огромной, тем более для одного человека. Но Чимин, кажется, совершенно не обратил внимание на его ляп, разулыбался, бодро подскочил с места и принялся убирать со стола.
— Конечно нет! Я постелю тебе на диване.
— Спасибо, — тихо проговорил Юнги, наблюдая за парнем и чувствуя, как что-то сжимается в груди.
— You are welcome! — широко улыбнулся Чимин, ответив почему-то по-английски, и Юнги фыркнул. — Но сначала предлагаю посмотреть какой-нибудь фильм, а то ложиться спать, объевшись, — не лучшая идея.
— Твоя правда, — не мог не согласиться Юнги, вспоминая все те разы, когда, придя домой с работы, закидывал в себя хоть что-то и отрубался, едва коснувшись головой подушки. Наутро тело всегда казалось неповоротливым и тяжелым, было трудно проснуться.
Чимин закинул грязные тарелки в посудомойку и повел его вглубь квартиры. Самая дальняя комната была гостевой, как объяснил ему Пак, но родители устроили там свой кабинет и вместо кровати поставили раскладной диван. Юнги покивал и не стал говорить, что дома спит на старом футоне, а живут они с отцом в одной комнате, она же гостиная, она же спальня, кабинет и все прочее. Юнми и вовсе приходилось ютиться в бывшей кладовке, куда влезала только узкая кровать и стойка для одежды. Добавить сюда маленькую совмещенную ванную — и вот он, его… дом. Точнее, место, где он живет.
Поскорей бы уже закончить школу и поступить в университет. Юнги, несмотря на подработку, учился хорошо, всерьез рассчитывая прилично сдать вступительные экзамены. Пусть не по спортивной стипендии, но учиться он будет, благо мозги имеются.
Он помог Чимину расстелить постельное белье, они переместились в гостиную и тот врубил фильм.
Юнги честно пытался вникнуть, но ему было так хорошо: теплый полумрак, разбавляемый только светом экрана, уютное сопение по соседству и отсутствие необходимости куда-то бежать или тревожиться — он и сам не заметил, как заснул…
А проснулся от того, что где-то под спиной вибрировал телефон.
Юнги разлепил глаза, не сразу сообразив, где он. Покосился на Чимина, который почему-то лежал у него на груди, да еще и ногу сверху закинул… Вот почему было так тяжело. Кряхтя и матерясь про себя, он вытащил свой телефон, увидел «Тэ-Тэ» и чуть не выругался вслух: утро давно наступило, и он опаздывал. Секунду помедлив, Юнги нажал «ответить».
— Ты что творишь?!
Примечание к части
коллаж https://vk.com/photo-214316602_457239024
S3
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|