Глава 7

Император ткнул пальцем в сморщенное от плача личико маленького принца и с досадой произнес:

— Малыш, не плачь… Выглядишь ужасно… Ай-ай-ай, как нехорошо… Перестань плакать, отец накормит тебя морским ушком, хорошо?

«Ваше Величество, Вы даже рыбу ему не даете, какое морское ушко?!» — подумали министры, наблюдавшие за этой сценой. — «И правда, наш император еще так молод… С появлением сына у него проснулась детская непосредственность?»

— Хм, Ваше Величество, — сидевший ниже Му Ици поднялся, слегка склонился, сложив руки в почтительном жесте. Его манеры были безупречны. В отличие от утонченности Му Хуаньчэня, двадцатишестилетний Му Ици сочетал в себе вежливость и благородство, что придавало ему зрелости и величия.

— Да, брат? Что-то случилось? — Му Хуаньчэнь поправил одежду и изобразил свою обычную приветливую улыбку. Однако на фоне Му Ици, хоть Му Хуаньчэнь и был достаточно взрослым для своих лет, ему все же немного не хватало зрелости.

— Ваше Величество, Вы — драгоценная особа, Вам не стоит так усердно заботиться о ребенке, — слова Му Ици звучали мягко, но на самом деле, для императора такая забота о ребенке могла бы стать поводом для увещеваний со стороны советников.

В обычной семье это было бы приемлемо, но императорский авторитет не следовало так легкомысленно подрывать.

— Благодарю за заботу, брат, — Му Хуаньчэнь продолжал приветливо улыбаться. Как император, пусть и не совсем опытный, он все же понял намек. — Янь'эр еще мал, и я, как отец, должен о нем заботиться. Говорят, что императорская семья самая бездушная, но император должен любить свой народ, как детей. Если же он не может наслаждаться обычными семейными радостями, как он сможет любить свой народ? Неужели брат тоже считает, что императорская семья самая бездушная?

Му Ици с некоторым удивлением посмотрел на своего младшего брата, но быстро взял себя в руки и улыбнулся:

— Ваше Величество совершенно правы.

Похоже, его брат действительно очень дорожил этим ребенком.

Хлопнув в ладоши, Му Ици подозвал слугу, который принес поднос, покрытый красной тканью. Му Ици снял ткань, открывая изящный золотой замок долголетия, инкрустированный нефритом:

— Ваше Величество, это мой подарок маленькому племяннику. Желаю ему здоровья и долголетия.

— От имени Янь'эра благодарю тебя, брат, — Му Хуаньчэнь слегка кивнул, держа на руках маленького ребенка, и подумал: «Янь'эр, Янь'эр, не слишком ли я к тебе привязался?»

Словно почувствовав мысли императора, Му Сюйянь протянул ручку и крепко ухватился за одежду на груди Му Хуаньчэня. Увидев это, император, чье настроение было немного подавленным, сразу почувствовал тепло и нежно погладил ребенка по щеке.

После Му Ици остальные гости тоже начали преподносить свои подарки. В основном это были изысканные игрушки со скрытым смыслом. Хотя они и были ценными, для императорской семьи это не было чем-то особенным.

В конце концов, подарки остались только у канцлера Шангуань Мина и Му Юэяо.

Канцлеру Шангуань Мину было за сорок, и он действительно выглядел как настоящий ученый, но не казался чопорным, скорее напоминал конфуцианского мудреца. Подарок для внука был не из дешевых.

Императрица Шангуань, хоть и не имела детей за два года пребывания во дворце, пользовалась большой любовью императора, что вызывало зависть у многих. Теперь, когда она усыновила сына Янь Фэна, погибшего за родину генерала, это могло бы немного усмирить недоброжелателей. Поэтому канцлер Шангуань преподнес весьма ценный дар.

Пилюля Чистой Души — редкое сокровище, за которым охотились все в Поднебесной, способная увеличить силу человека на шестьдесят лет. Для людей из мира боевых искусств это было само собой разумеющимся, но и для императора и знати это было желанным приобретением.

Хотя они и не стремились к вершинам боевых искусств, как воины, дополнительные шестьдесят лет силы для самозащиты были весьма кстати. Ведь они были постоянной мишенью для покушений.

Му Юэяо преподнес свой подарок последним. Все ожидали чего-то особенного, но то, что он достал, вызвало… вызвало всеобщее удивление. Вот только это удивление было…