Глава 7. Тепло

Линь Фэн привел Абэймэй к съемочной группе.

Медика из съемочной группы не было на месте — говорили, он ушел к актеру, который потянул шею во время съемок на тросах. Абэймэй увидела, как к ним подошел красивый юноша лет пятнадцати-шестнадцати с аптечкой. Увидев ее руку, он нахмурил изящные брови и, повернувшись к Линь Фэну, спросил:

— Чем вы занимались? Как она так поранилась?

Линь Фэн молча опустил голову. Юноша снова повернулся к Абэймэй и начал осторожно пинцетом вынимать занозы из ее ладони. Вокруг них троих уже собралась толпа детей разных возрастов.

— Почему ты не плачешь? Если больно, можешь поплакать, — выражение лица юноши было немного отстраненным, но взгляд — мягким.

— Держись, маленькая героиня! Если не можешь терпеть, кричи громче, это помогает. Я так делаю, когда мне больно, — сказал один ребенок.

— Линь Фэн сказал, ты умеешь лазить по деревьям. Во сколько лет ты научилась? — спросил другой.

— Ты же из национального меньшинства? Почему ты выглядишь так же, как мы?

— У вас тут все умеют лазить по деревьям?

...

Дети наперебой засыпали ее бессвязными вопросами, от их щебета разболелась голова. Юноша с улыбкой попросил их замолчать.

Абэймэй растерянно сидела, глядя на свою рану, которую обрабатывали, и почувствовала, как глаза начинают наполняться слезами.

Все эти годы, кроме семьи, она почти ни с кем не общалась. События раннего детства оставили в ее сердце неизгладимый шрам, и она верила, что мир мрачен и полон боли.

Но на самом деле… все было не так.

Правда, не так.

— Как тебя зовут? — снова спросил какой-то мальчик.

Абэймэй подняла голову и уже открыла рот, чтобы ответить.

— А… — Внезапно ей в рот сунули что-то твердое и сладкое, круглое, плоское и разноцветное, как радуга.

Линь Фэн с мрачным лицом выбросил обертку от леденца в ближайший мусорный мешок и холодно сказал столпившимся детям:

— Она ранена, ей нужен покой, не разговаривайте с ней. Расходитесь.

Вернувшись вечером домой, Абэймэй вспомнила об очень важной вещи: в спешке она оставила собранный хворост на месте! Она быстро схватила фонарик и пошла обратно в горы.

Связав сухие ветки в пучки и уложив их в корзину-заплечник, она взвалила ее на спину. Но спускаться не спешила. Свернув в сторону, она прошла несколько шагов и остановилась под ивой, где днем они с Линь Фэном качались на качелях.

Качели, казавшиеся такими хлипкими, не развалились. Она нажала на них локтем — да, довольно крепкие. Она осторожно села.

Если утром ее осторожность была вызвана беспокойством за свою безопасность, то теперь она боялась, что качели развалятся по другой причине.

Она подсознательно чувствовала, что эти качели стали чем-то очень, очень важным.

Обхватив руками ивовые прутья, она слегка раскачивалась. Опустив взгляд, она увидела свою левую руку, замотанную белым бинтом так, что она походила на цзунцзы. Вообще-то, правую руку тоже хотели перевязать, но Абэймэй отказалась — ей ведь нужно было работать.

Свежий запах ивовых листьев витал в воздухе. Она повертела рукой, разглядывая ее при лунном свете.

Изначально белый бинт уже не был таким чистым. На тыльной стороне ладони розовым, небесно-голубым и золотистым цветами был нарисован маленький леденец, а на ладони — ярко-красное сердечко.

Абэймэй никогда не рисовала, поэтому ее леденец, нарисованный разными фломастерами, получился неаккуратным и не очень красивым. А Линь Фэн, рисуя сердце, очень боялся задеть ее рану и действовал так осторожно, что и сердце вышло корявым.

Но Абэймэй казалось, что эти два рисунка — самые красивые на свете.

Сегодня ее окружала целая компания новых знакомых. Они вместе играли, пели и танцевали. Она смотрела, как они снимаются в кино, слушала их разговоры, наблюдала за их игрой. Только сейчас она поняла, как много интересного есть в мире.

Впервые она чувствовала себя обычным ребенком: смеялась, шумела, не ощущая неловкости из-за своего происхождения или гнетущего одиночества. Вокруг витал только смех. Во время игры она смело предлагала новые идеи, и остальные ей горячо аплодировали. Кто-то из ребят удивленно воскликнул:

— Абэймэй, у тебя, оказывается, столько хитрых идей!

Да, она и сама не знала, что у нее столько выдумки.