Глава 6

В середине октября, когда небо было высоким и воздух свежим, школа организовала осеннюю экскурсию. Пунктом назначения был парк в Западном районе города, очень большой, с небольшим холмом.

Фан Цзяньи бывал здесь с родителями полгода назад, но мало что помнил, кроме одинокой маленькой деревянной лодки, стоявшей у берега озера.

Он хотел покататься, но ему отказали, сказав, что это опасно.

Огромная толпа, разделенная по классам, от старших к младшим, двигалась вперед. Ученики шли, держась за руки, а учителя следовали по бокам, присматривая за ними.

Добравшись до большого газона, каждый класс начал свои запланированные игры или пикники. Строгого порядка не было, но ученикам не разрешалось перебегать от группы к группе, чтобы учителя могли за всеми уследить.

Фан Цзяньи и его друзья со двора сели в кружок, к ним присоединились Ци Аньань и Чжао Яояо.

Чжао Яояо была той самой девочкой, что подарила ему пакетик конфет. Они перешли во второй класс, состав почти не изменился, за исключением нескольких переведенных учеников. Узнав Фан Цзяньи получше, Чжао Яояо перестала им восхищаться.

Оказалось, он, как и другие мальчишки, любил сидеть и возиться в грязи!

Но это не мешало им оставаться хорошими друзьями.

Все разложили принесенную из дома еду.

— Это моя мама сама приготовила, красиво, правда? — Чжао Яояо была очень горда. Ее мама была поваром, и только ее ланч-бокс выглядел так, будто еду принесли из ресторана.

— Выглядит очень вкусно, — с завистью протянула Ци Аньань. Она принесла только сладости, купленные ее не слишком заботливым отцом.

Родители Шэ Цая и Шэ Сюя не стали заморачиваться и просто дали им вареный рис с водорослями нори и креветками.

У Цинь Хао было немного получше — и мясо, и овощи, но выглядело все довольно обычно.

Фан Цзяньи открыл свой ланч-бокс: белые рисовые шарики в форме милых кроликов, желтые хрустящие кусочки жареной рыбы, аккуратно уложенная зеленая зелень, а также хуншаожоу и морковь, разложенные по цветам в большой коробке. Все выглядело уютно и аппетитно.

Он также достал сетчатый мешочек с разными сезонными фруктами.

— Это мне дала сестрица Чжичжэнь, — его тон был еще более гордым и довольным, чем у Чжао Яояо.

Вэнь Чжичжэнь тоже поехала на экскурсию и приготовила для него точно такой же набор еды, как и для себя.

— Сестрица Чжичжэнь — любимчик, — сказал Шэ Сюй.

— Точно, любимчик, — поддакнул Шэ Цай.

Цинь Хао шевельнул губами, но ничего не сказал.

Возможно, потому что Фан Цзяньи жил напротив Вэнь Чжичжэнь, совсем рядом, или потому что при первой встрече он повредил ногу и нуждался в особой заботе, Вэнь Чжичжэнь, хотя и старалась относиться ко всем младшим братьям и сестрам одинаково, в некоторых случаях все же немного «выделяла» его.

Новый десерт она давала попробовать сначала ему, и первый браслет, который она научилась плести, тоже был для него.

Хотя в итоге все получили такие же, он был первым.

— Мои родители в командировке, поэтому сестрица Чжичжэнь приготовила для меня, — сказал Фан Цзяньи. — Раз вы говорите, что она мой любимчик, тогда не трогайте мою еду.

С этими словами он собрался закрыть ланч-бокс, но его остановили:

— Хотим есть, хотим!

— Так любимчик или нет?

— Не любимчик, не любимчик.

Фан Цзяньи хмыкнул и быстро схватил самый большой рисовый шарик — этот он хотел съесть сам.

Расцвели бомбаксы. Издалека их можно было принять за персиковые деревья весной. Стволы у них были длинные и прямые, покрытые маленькими шипами, словно у нелюдимого человека, не терпящего прикосновений.

Деревья выглядели решительно: без листьев, они сосредоточенно цвели, ветви были густо усыпаны цветами, тесно прижавшимися друг к другу.

Под деревьями толпились и шумели люди.

Доев, Фан Цзяньи смахнул с плеча упавший лепесток, встал, отряхнул руки и спросил:

— Я хочу в туалет, кто со мной?

Остальные трое мальчиков тоже захотели, так что пришлось сначала убрать ланч-боксы, а потом вместе идти искать учителя.

По дороге они прошли мимо группы Вэнь Чжичжэнь. Фан Цзяньи широко замахал рукой, привлекая внимание звонким голосом:

— Сестрица Чжичжэнь!

— Сестрица Чжичжэнь, рисовые шарики очень вкусные! — крикнул вслед за ним Шэ Сюй.

Вэнь Чжичжэнь улыбнулась им и беззвучно спросила: «Куда идете?»

Фан Цзяньи был глазастым и понял по губам. Он громко ответил:

— В туалет!

— Пф-ф, — кто-то рядом не удержался от смешка.

Об их походе в туалет теперь знали все вокруг.

Вэнь Чжичжэнь, поймав взгляды учителя и одноклассников, невольно улыбнулась и слегка махнула рукой, мол, идите быстрее и возвращайтесь.

У ближайшего туалета выстроились длинные очереди, как в мужской, так и в женский. Учительнице пришлось отвести их к другому, подальше. Она наказала им:

— Сделаете свои дела и сразу выходите. Водой не баловаться, никуда не убегать.

Четверо мальчиков вошли внутрь. В туалете почти никого не было. Они переглянулись и молча устроили соревнование, кто дальше попадет струей в сток.

Эта детская забава, вероятно, сопровождает мальчишек большую часть жизни, и они играли в нее с большим удовольствием.

— Цинь Хао, ты промахнулся!

— Каждый раз мимо, говорили же тебе не стоять так далеко, — Шэ Цай был раздосадован своим слишком амбициозным двоюродным братом.

Шэ Сюй, услышав это, обиделся и толкнул Шэ Цая, из-за чего тот тоже промахнулся.

Победитель был определен.

Фан Цзяньи фыркнул, покачал головой с самодовольным видом, мол, вам до меня далеко, и пошел мыть руки.

В этот раз он снова выиграл.

Цинь Хао удрученно смывал следы их соревнования водой.

Выйдя из туалета, они не увидели учительницу.

Мысли Фан Цзяньи тут же оживились:

— Пойдем посмотрим на маленькую деревянную лодку!

— Куда?

— Туда, к озеру.

— Может, не надо? — тихо сказал Цинь Хао. — Учительница сказала не отходить…

— Мы только на минутку, быстро вернемся. Лодка — это так весело, неужели не хотите? — соблазнял их Фан Цзяньи. Увидев, что они колеблются, он применил тактику отступления и повернулся, чтобы уйти: — Не хотите — я один пойду.

— Эй, подожди!

Трое все же последовали за ним. Фан Цзяньи вел их, по памяти поворачивая направо и налево, через рощу, пробираясь сквозь кусты. Вся их одежда была в опавших листьях и лепестках.

— Может, вернемся? — снова предложил Цинь Хао.

— Мы уже так давно ушли, нас наверняка заметили. Все равно попадет, так что сначала найдем лодку, — Шэ Цай отверг предложение и повернулся к Фан Цзяньи: — А И, еще не пришли?

Фан Цзяньи раздвинул траву и уже собирался радостно закричать, но вдруг обернулся и приложил палец к губам, шикнув на них.

— Что случилось? — Шэ Сюй протиснулся вперед, посмотрел и замер с приоткрытым ртом.

Подошел Шэ Цай и тоже застыл с ошеломленным видом.

Цинь Хао осторожно подошел ближе и, словно заразившись, замер на месте.

Неподалеку, у маленькой деревянной хижины на берегу озера, стояли мужчина и женщина. Они обнимались очень крепко, прижавшись друг к другу, их губы соприкасались. Они издавали тихие звуки и слегка подрагивали.

Фан Цзяньи и остальные видели по телевизору, как взрослые целуются, но не думали, что бывают и такие, более близкие объятия. Они неожиданно увидели то, чего раньше не знали.

Они стояли как вкопанные и не знали, сколько времени прошло. Наконец мужчина и женщина оделись, нежно попрощались и ушли. Подул прохладный ветерок, и четыре маленьких ростка очнулись.

Они растерянно смотрели друг на друга.

Спустя некоторое время Фан Цзяньи, покраснев, с трудом выговорил:

— Они…

Хотя он не понимал, что именно происходит, ему стало очень неловко.

— Мне кажется, это немного… противно, — запинаясь, сказал Цинь Хао, прижимая руку к груди. Выглядел он действительно неважно.

— Но, кажется, им было очень хорошо, как будто это весело, — Шэ Сюй сорвал длинный тонкий колосок, росший ему по колено, и принялся стегать им по мягким верхушкам сорняков. Вид у него был смущенный.

Шэ Цай поджал губы и промолчал.

— Мне не нравится, когда без одежды, — надулся Цинь Хао. — Это не весело.

— Так это же не с тобой играют. Это для взрослых, с девочками, — Шэ Сюй сразу уловил суть.

— Я и когда вырасту, так играть не буду, — тихо пробормотал Цинь Хао.

Фан Цзяньи открыл было рот, но перевел тему:

— Все еще хотим посмотреть на лодку?

Раз уж они пришли, нельзя было из-за небольшого происшествия все отменять. Четверо мальчиков сознательно обошли хижину стороной, чувствуя себя неловко, даже просто проходя мимо.

Слова Фан Цзяньи, которыми он их соблазнял, оказались преувеличением. Лодка была очень простой, местами даже ветхой. Деревянные доски у воды покрылись толстым слоем зеленых водорослей, но, к счастью, не протекали. Одно-единственное весло одиноко лежало на дне, придавая лодке жалкий вид.

Но детская радость часто бывает простой и чистой, ее можно найти в чем угодно и где угодно.

Фан Цзяньи первым забрался в лодку и, удержав равновесие на качающейся посудине, радостно позвал друзей.

Цинь Хао был трусоват, но заразился его сияющей улыбкой, словно если он заберется в лодку, то тоже станет таким же счастливым.

Он не решался стоять и присел на корточки, наблюдая, как остальные слегка подпрыгивают на носу и корме, раскачивая лодку и громко смеясь.

Покачавшись немного, Фан Цзяньи предложил погрести. То ли силенок не хватало, то ли они не знали, как правильно, но, как они ни старались, работая веслом, лодка не сдвинулась ни на миллиметр. Все четверо запыхались.

Стало немного обидно.

— Пойдемте обратно, — снова предложил Цинь Хао.

На этот раз остальные согласились. Можно было считать, что их маленькое приключение успешно завершилось, и они возвращались вполне довольные.

Вернувшись, они, естественно, получили нагоняй. Оказалось, отсутствовали они не так уж долго. Сопровождавшая их в туалет учительница была очень впечатлительной и, не найдя их на месте, очень расстроилась.

Все четверо чувствовали себя виноватыми и честно рассказали, где были, умолчав, конечно, о хижине. Учительница была так рассержена, что едва сдержалась. А если бы они упали в воду? Последствия могли быть ужасными.

Учительница сделала несколько глубоких вдохов, успокоилась и велела им возвращаться к одноклассникам играть в «Орла и цыплят».

Глядя на их веселые лица, она мысленно сделала пометку: обязательно позвонить родителям каждого, чтобы те провели с ними беседу.

И вот, однажды вечером, со двора снова донеслись звуки родительского недовольства и детских обид.