Глава 12. Чьи-то «Записки о срывании цветов»

Су Цици раздраженно скинула с себя тонкое одеяло. Цзысу, которой обработали раны, вероятно, уже спала. В комнате горела лишь тусклая масляная лампа, потрескивая, и воздух наполнял лёгкий аромат благовоний. Обычно Су Цици нравился этот нежный травяной запах, но сейчас он почему-то её раздражал.

Она села в кровати и достала из-под подушки два листа бумаги: один — банковский билет на тысячу лянов, другой — мятый лист белой бумаги. «Что это значит? Просто клочок бумаги, который он так торжественно передал через Второго отца, даже без единого слова». Су Цици никак не могла понять, что хотел этим сказать Ду Чжицин. Хотя вчера она в шутку попросила у него плату за изменение имени, она вовсе не ожидала, что он действительно даст ей денег. А он взял и щедро подарил ей тысячу лянов — немалую сумму, которой хватило бы простой семье на несколько лет.

Высунув голову из-под москитной сетки, Су Цици отложила подальше лист, который перечитывала уже бесчисленное количество раз, и ещё раз внимательно посмотрела на него при свете свечи. «Может, это та самая бумага, на которой проявляются надписи, если намочить её водой? В сериалах так всегда показывают». Подумав об этой возможности, Су Цици тут же оживилась. Даже не надев туфли, она подбежала к круглому столу, ловко вскарабкалась на стул, схватила бело-голубой фарфоровый чайник и налила чашку чая. Затем она развернула бумагу и осторожно капнула на неё немного воды. Ничего не произошло. Место, куда попала вода, просто немного намокло, никаких надписей не появилось. «Может, я ошиблась?»

«А если попробовать воск?» — не желая сдаваться, Су Цици достала из ящика небольшой обгоревший огарок свечи и осторожно натёрла им уголок бумаги. Но снова ничего. На этот раз она действительно сдалась. «Ду Чжицин, ты негодяй! Обманул меня с этим клочком бумаги!»

Подумав, что её действительно обманули, Су Цици скомкала бумагу и сердито бросила её в угол.

«Спать, спать! Кому какое дело? Пусть катится всё!» — она, должно быть, совсем свихнулась, раз так долго изучала этот клочок бумаги. Если бы Ду Чжицин узнал о её действиях, он бы, наверное, катался по полу от смеха.

Но даже лёжа в постели, Су Цици не могла уснуть, просто смотрела в потолок. Она думала о многих людях и событиях. То, что, казалось, уже забыто, вдруг нахлынуло на неё, как из ведра. И радостные, и печальные моменты — всё это воспоминания. Забытые эпизоды, маленькие радости, приятные мелочи — всё это вызывало на её лице улыбку. «Как хорошо, что когда-то в её жизни были такие тёплые люди и такие чудесные события. Но теперь всё это в прошлом. Интересно, как они там?»

«У меня всё хорошо. А у тебя?»

На следующее утро Су Цици разбудила милая девушка лет тринадцати-четырнадцати с очаровательными ямочками на щеках. Позже Су Цици узнала, что это служанка Цай Сюэ, которую Четвёртый отец, вернувшись поздно ночью и узнав о случившемся от Старшего отца, специально приставил к ней. Во-первых, чтобы заменить раненую Цзысу, а во-вторых, для её защиты. Несмотря на хрупкий вид, Цай Сюэ владела боевыми искусствами и могла справиться даже с тремя-пятью взрослыми мужчинами.

После вчерашнего происшествия Су Цици больше всего хотела научиться боевым искусствам, чтобы защитить себя. Поэтому за завтраком она серьёзно озвучила свою просьбу, и отцы, которые редко собирались все вместе, снова начали спорить.

— Если Цици хочет учиться боевым искусствам, то ей подойдёт только Ладонь Пламени нашего клана Дугу! Ладонь Пламени — непобедима! — заявил Дугу Ую, пользуясь своим старшинством и положением главы семьи.

— Цк-цк, боюсь, ты ещё не успеешь применить свою Ладонь Пламени, как свалишься от моего бесцветного и безвкусного порошка, размягчающего кости. И тогда будешь у меня в руках, как пластилин, — сказал мужчина в белом, сидевший у окна и небрежно вертевший в руках чашку. В его уверенном и ленивом взгляде сквозило лёгкое презрение.

— А вы разве не знаете поговорку «Тридцать шесть стратагем, лучшая из которых — бегство»? Цици прежде всего нужно научиться убегать. Кто из вас троих может сравниться со мной в лёгкости движений? — спросил Цзян Цзинсю, который до этого молча ел. Он подмигнул своими персиковыми глазами, и на его щеках появились ямочки. Откуда-то у него в руках появился веер, которым он кокетливо обмахивался.

— Девушка номер девять, плоская, как курица, есть неинтересно, но и выбросить жалко.

— Девушка номер сорок восемь, словно бушующая волна, прекрасна, восхитительна, но, увы, рябая.

— Девушка номер пятьдесят один… Эй, я ещё не закончила! Ой! Зачем ты меня бьёшь? — Су Цици с увлечением читала «Записки о срывании цветов», которые стащила из комнаты Цзян Цзинсю, когда тот, рассердившись, дал ей щелбан.

— Малышка, нехорошо подглядывать! Хм, вижу, читать ты уже неплохо научилась. Говори, когда моя драгоценная книжечка попала к тебе в руки?

— Ха-ха-ха! — все присутствующие покатились со смеху, не в силах сдержаться от забавного диалога. Даже обычно серьёзный Бай Можань не смог удержаться от улыбки. Больше всех смеялся Дугу Ую. Он так сильно расхохотался, что выплюнул рис прямо в лицо Цзян Цзинсю, сидящему напротив.

— А-а! — вскрикнул Цзян Цзинсю, схватил вышитый платок, прикрыл им лицо и выбежал из комнаты. С тех пор как он осознал силу своей красоты, способной свести с ума мужчин и женщин всех возрастов, он очень заботился о своей внешности. А теперь Дугу Ую так его… «Вы… вы… не смейтесь!» — крикнул он, оборачиваясь и сердито глядя на хохочущих отцов. В таком виде он больше не мог допрашивать Су Цици.

После этого случая стоило Цзян Цзинсю только посмотреть на кого-нибудь своими персиковыми глазами, как все тут же замолкали, боясь, что он вспомнит об этом инциденте и разозлится. А Су Цици стала вести себя, как паинька, то и дело называя его «красавчик-папочка» или «крутой папочка», массируя ему ноги и разминая спину. Так Су Цици какое-то время жила, как мышь, боящаяся кота.

Что касается боевых искусств, то в конце концов Су Цици пришлось учиться не только Ладони Пламени у Дугу Ую, но и искусству ядов у Бай Можаня, и лёгким движениям у Цзян Цзинсю. Кроме того, она должна была обучаться игре на цитре, каллиграфии, живописи и игре в го у Второго отца, Юй Шэна. Её беззаботное детство было безжалостно украдено.

Пока другие дети спали в объятиях матерей, Су Цици уже вставала рано утром и занималась боевыми стойками. Пока другие дети играли в грязи, она бродила по окрестностям в поисках нужных трав. Пока другие дети играли в дочки-матери, её пальцы были исколоты иглами. Пока другие дети уже спали, она усердно практиковалась в игре на цитре, терзая слух окружающих.

Так прошли два года, наполненные скучными, утомительными и очень строгими занятиями.