Быть призраком

Быть призраком

Небо было ужасно хмурым, и весь дворец утопал в белом трауре.

Гу Чжао вошла в траурный зал Зала Высшей Гармонии, не обращая внимания на толпу плачущих и коленопреклонённых людей, и прошла в самую глубь.

На погребальном ложе лежал человек в драконьем халате, с золотой короной и нефритовым поясом.

Поскольку стояла середина лета, чтобы предотвратить порчу тела, весь траурный зал внутри и снаружи был заставлен глыбами льда — казалось, опустошили весь ледяной погреб. От этого зал был окутан белым паром, словно сказочная страна.

Ли Минци лежал посреди этой сказочной страны, и вид у него был довольно умиротворённый.

Три месяца назад скончалась императрица. Возможно, из-за чрезмерной скорби, к тому же император и так страдал от старых недугов, он промучился несколько месяцев и тоже отошёл в мир иной.

Во дворце подряд провели две похоронные церемонии, так что всё шло привычно и по порядку.

Гу Чжао приблизилась и посмотрела на лицо Ли Минци.

Он действительно постарел, всё лицо в морщинах.

Неудивительно, ведь ему было шестьдесят лет. При жизни он ещё кое-как держался, но после смерти смотреть было уже не на что.

Гу Чжао коснулась своего лица. Она-то умерла молодой и красивой, хотя вид после смерти оставлял желать лучшего.

Тридцать восемь лет пролетели как одно мгновение.

Она подумала: «Ли Минци, ах, Ли Минци, если бы ты умер тридцать восемь лет назад, то был бы похоронен со мной».

Но теперь тебя похоронят с другой.

При жизни не делили ложе, но в смерти разделите могилу — воистину, ты насладился счастьем иметь двух жён.

У подножия ложа на коленях стоял нынешний наследный принц, который на самом деле уже был императором.

Ли Минци было уже за пятьдесят, его сыну — двадцать. В таком возрасте пережить отца и взять власть в свои руки — это большая удача.

Главный евнух подошёл и сказал:

— Ваше Высочество, гроб готов.

Гробницу для императора начинают готовить с момента его восшествия на престол. Если он умирает рано, строительство идёт поспешно, если живёт долго — гробница получается величественной и грандиозной.

Ли Минци правил почти тридцать лет, так что в его усыпальнице места для трёх гробов было более чем достаточно.

За несколько месяцев он потерял сначала мать, а затем и отца, но Его Высочество Наследный Принц, закалённый испытаниями, сохранял поразительное самообладание.

— Гроб императрицы Чжаомин…

Наконец-то заговорили об этом.

Родная мать наследного принца, императрица Сун, скончавшаяся три месяца назад, была второй императрицей.

Первая жена императора умерла более двадцати лет назад, но она всё же была первой женой, и по правилам их троих следовало похоронить вместе.

Одну — слева от императора, другую — справа.

Но наследный принц не хотел этого. Он желал, чтобы его отец и мать были вместе вечно, и ему совсем не хотелось, чтобы рядом непонятно откуда взялся ещё один человек, к тому же мать, которую он никогда не видел.

— Дело, что я тебе поручил, должно быть сделано как следует.

Он тихо шепнул что-то слуге. Гу Чжао подлетела поближе и ясно расслышала.

Оказывается, наследный принц хотел поместить гроб императрицы Чжаомин в боковой зал, а своих отца и мать — в главный.

Это, естественно, противоречило ритуалу, но кто теперь мог ему возразить, ведь он стал императором? Всё решалось одним его словом.

Всё равно гробницу никто вскрывать не будет, кто узнает о подвохе?

Когда человек умирает, он действительно всё теряет. А когда умирает давно, его и вовсе забывают.

Гу Чжао в последний раз посмотрела, как Ли Минци опускают в гроб, точно так же, как когда-то она видела, как её саму плотно заворачивают и кладут в гроб.

Хотя сама она давно смирилась, перед самой смертью Ли Минци ей хотелось спросить его.

— Ли Минци, ты помнишь меня?

— Как часто ты вспоминаешь обо мне?

— Когда ты наслаждался семейным счастьем с любимой женой и детьми, помнил ли ты слова, что говорил мне когда-то?

Было ещё много-много вопросов, слишком много, тысячи слов, но в итоге она так и не смогла их задать.

Да и какой был бы толк, если бы она спросила?

Она всего лишь призрак, Ли Минци её не услышит.

Три месяца назад, после смерти императрицы, Гу Чжао надеялась, что душа императрицы, как и её собственная, какое-то время побродит здесь.

Тогда бы они смогли наконец официально встретиться — в конце концов, они были сёстрами.

Хотя при жизни они никогда не виделись.

Но нет, душа императрицы Сун так и не появилась.

Позже умер Ли Минци, и она хотела увидеть его призрак, задать ему несколько вопросов, но он, похоже, тоже не цеплялся за этот мир.

Гу Чжао горько усмехнулась. Чем вообще была её жизнь?

— Ли Минци, скажи мне.

— Что значили те двадцать два года, когда я была человеком?

— И что значат эти тридцать восемь лет, что я призрак?

Почему вы все можете спокойно умереть, а она словно пригвождена к этому месту?

— Наблюдая за вашей жизнью и смертью, я так и не нашла освобождения.

Довольно, она больше не хотела здесь оставаться.

Она выплыла из дворца и поплыла обратно в свой дом, в Резиденцию У-аньского Хоу, где жила до замужества.

Она выросла здесь, всё было до боли знакомо.

Но прошло уже сорок лет, и, конечно, многое изменилось.

Во время национального траура свадьбы, похороны, пиры и приёмы гостей были строго запрещены, поэтому повсюду было пусто.

Дождь лил всё сильнее. К счастью, она была призраком, ничего не чувствовала, и дождь не мог её намочить.

После того как её сестра Гу Мэй вышла замуж, в доме осталось лишь несколько слуг для повседневной уборки, да и те были очень ленивы.

Позже сестра развелась и несколько лет жила дома.

Но в столице ходило слишком много слухов и сплетен, говорили всякое. Хотя император и защищал её, жить было слишком неуютно, и она уехала.

Огромная резиденция хоу выглядела довольно уныло.

Совсем не так, как в её детстве, когда здесь целыми днями стоял шум и гам, готовый крышу снести.

Дождь сбивал листья, устилая ими землю. Гу Чжао бродила по знакомому двору, останавливаясь то тут, то там.

Ей хотелось коснуться зарубки на дверном косяке, которую она тайком вырезала в детстве, хотелось потрогать гортензии у каменного моста в саду за домом.

Но она была лишь призраком, не могла ничего коснуться, ничего почувствовать.

Трудно представить, что она провела вот так тридцать восемь лет, словно ходячий мертвец.

Смерть так смерть, жизнь и смерть предрешены судьбой.

Но почему Небеса так мучают её? Разве она сделала что-то плохое?!

Её комната раньше находилась рядом с задним двором, в отдельном дворике, где она жила вместе с сестрой.

Это был двухэтажный павильон. Раньше из окна был виден пруд в саду за домом, но теперь цветы и трава, за которыми никто не ухаживал, разрослись так буйно, что ничего не было видно.

Этот дворик совсем не изменился. Сразу после её смерти Ли Минци всё же приходил сюда посидеть разок, и даже остался на ночь.

Он обнимал одеяло, под которым они когда-то спали вместе, и плакал всю ночь.

В ту ночь он был не императором, а тем самым Ли Минци, до которого никому не было дела.

Лишь на следующий день, когда взошло солнце, он вышел из этого дворика, поднял голову, взглянул на оконную раму, а обернувшись, снова стал высокомерным Сыном Неба.

В прошлом не было ничего такого, о чём было бы невыносимо вспоминать. Её первая встреча с Ли Минци тоже произошла здесь.

В тот год ей было двенадцать, и ему тоже было двенадцать.

Воспоминания были свежи, как будто это было вчера.