Когда Е Чжэнь прибыл в управу уезда, Цзи Тан всё ещё сладко спала.
Последние пару дней из-за семейных неурядиц — если быть точнее, из-за матери — она не появлялась дома. Отец редко вмешивался в её жизнь, но если уж вмешивался, то его слово было законом.
Потеряв трёх сыновей, мать Цзи Тан, убитая горем, все свои надежды возлагала на младшую дочь, окружая её чрезмерной заботой и вниманием.
Но Цзи Тан с детства была своевольной и непослушной. Проведя юность в компании своего третьего брата, она привыкла к шумным играм и проказам.
Поэтому её мать постоянно металась между надеждой и разочарованием, при каждом удобном случае отчитывая дочь. А в последнее время, с возрастом, это случалось всё чаще.
Однажды Цзи Тан бесстыдно заявила матери, что та ещё довольно молода, хорошо ест и спит, да ещё и может поспорить с кем угодно, так что до старости ей ещё далеко. Мать чуть не упала в обморок от возмущения.
Но её волнение было понятно: все сверстницы Цзи Тан уже стали матерями, а она всё ещё не могла определиться.
Два дня назад они серьёзно поссорились, и Цзи Тан решила остаться ночевать в управе.
В северо-западном углу двора управы находился морг, где сейчас лежало тело Цзя Шицзе. Рядом была небольшая комната, куда обычно никто не заходил — мрачноватое местечко. Но Цзи Тан это не пугало.
Конечно, не пугало.
Она не только не боялась, но ещё и спала там без задних ног.
В этот момент Цзи Тан мирно дремала на бамбуковом шезлонге под навесом.
Шезлонг, повидавший на своём веку не одного судебного медика, был покрыт тёмно-красным лаком. Лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь черепицу, делали его цвет ещё насыщеннее.
Когда Сань Фу вбежал во двор, Цзи Тан лежала на боку, и слюна вот-вот готова была потечь по её подбородку.
— Сестра, сестра! Вставайте! Секретарь уезда зовёт всех в задний зал! — закричал он, ещё не дойдя до неё.
Цзи Тан нахмурилась, перевернулась на другой бок, но глаза не открыла. — Дайте поспать спокойно! Чего горло дерёшь, как на похоронах? — проворчала она.
Сань Фу, не успев даже вытереть пот со лба, подбежал к ней и начал трясти, пытаясь разбудить.
— Сестра, вставайте скорее! Новый судья приехал!
— Ну и приехал, чего людей будить? — Цзи Тан отмахнулась от Сань Фу, так и не открыв глаз.
У неё был тяжёлый характер, особенно по утрам, и в обычный день Сань Фу не посмел бы её так будить. Но сейчас, с приездом нового судьи, он забыл обо всём и, набравшись смелости, схватил Цзи Тан за руки и резко поднял.
Никто не любит, когда его вырывают из сладкого сна.
Цзи Тан инстинктивно попыталась опуститься обратно. В те времена, когда она ещё была хулиганкой, она научилась у соседа-мастера боевых искусств нескольким приёмам, которых хватало, чтобы справиться с обычным человеком, не говоря уже о четырнадцатилетнем Сань Фу.
И действительно, Сань Фу не удержал её.
Цзи Тан с грохотом упала обратно на шезлонг, который, не выдержав такого обращения, развалился на части, завершив свой долгий и насыщенный событиями жизненный путь.
Во дворе воцарилась тишина, нарушаемая лишь стрекотанием цикад.
Сань Фу застыл на месте, не зная, что делать.
— Ой! — Цзи Тан наконец проснулась, причём окончательно. Боль в пояснице напоминала ей о том, что шезлонга больше нет.
Она сидела на земле и, стиснув зубы, спросила Сань Фу: — Что ты там говорил?
— А? Я говорил… что-то говорил…
— Откуда мне знать, что ты говорил?!
— А, точно! — спохватился Сань Фу. — Новый судья приехал! Секретарь Цинь велел всем идти в задний зал, чтобы поприветствовать его.
Цзи Тан посмотрела на остатки шезлонга и не знала, на кого ей злиться.
…Будь он неладен, этот старый пёс Цинь! Помешал спать!
———————————————
Секретарь Цинь, на которого Цзи Тан так злилась, сейчас тоже чувствовал себя неуверенно.
Он был раздражён, но, глядя на Е Чжэня с улыбкой, про себя ругался.
Новый судья выглядел представительно и производил впечатление приятного человека, но с самого начала вёл себя довольно холодно.
Цинь Чун спросил, не утомила ли его дорога.
Новый судья ответил, что всё в порядке, он служит императору и не смеет жаловаться на усталость.
Цинь Чун предложил ему отдохнуть с дороги, а потом рассказать о делах в управе.
Новый судья отказался, сказав, что хочет сначала познакомиться с сотрудниками управы.
… У Цинь Чуна уже сводило скулы от улыбки, но новый судья сохранял отстранённое выражение лица, и даже улыбка на его губах не менялась.
Если бы дело касалось только судьи, Цинь Чун мог бы сказать себе, что это его начальник, и, используя свои навыки подхалимажа, попытаться ему угодить.
Но даже телохранитель судьи, одетый во всё чёрное, смотрел на него с презрением!
Он всё-таки секретарь уезда!
Цинь Чун, терзаемый этими мыслями, не подозревал, что старик Ли уже выдал его с потрохами, и Е Чжэнь знал о его «подвигах».
Пока Цинь Чун размышлял, Цзи Тан вместе с Сань Фу вошла в зал.
Цинь Чун, не зная, куда девать свою злость, увидев, что Цзи Тан пришла последней, обрушил её на неё:
— Цзи Тан, как ты смеешь! Вечно ты ленишься и увиливаешь от работы, а теперь, когда прибыл новый судья и хочет видеть всех сотрудников, ты опаздываешь! Ты что, не уважаешь господина судью?!
Обвинение было серьёзным. Большинство присутствующих просто наблюдали за происходящим, но Сань Фу и Чэнь Чан, начальник полиции, которые искренне переживали за Цзи Тан, с тревогой смотрели на неё.
Но Цзи Тан и сама была полна гнева. Она всё утро проработала, её разбудили посреди сна, да ещё и сломали любимый шезлонг. Поэтому один вид Цинь Чуна вызывал у неё раздражение.
В таком настроении ей было всё равно.
Она проигнорировала Цинь Чуна и, поклонившись новому судье, почтительно сказала:
— Вашему вниманию представляется судебный медик Цзи Тан. Прошу прощения за опоздание.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|