Глава 8 (Часть 1)

Результаты экзаменов меня не удивили — вполне обычный балл, ни хороший, ни плохой.

А Цзян набрала на несколько баллов меньше, что для неё было достижением.

Подавая документы, мы с ней договорились вместе поступать в Ханчжоу.

Связи моего отца дальше этого города не простирались, так что я вряд ли поехала бы куда-то ещё.

После объявления результатов начались бесконечные ужины и встречи. Все, кто обещал пригласить меня отпраздновать, выстроились в очередь. Конечно, все они хотели угодить моему отцу.

Папа целыми днями был занят телефонными звонками. Сейчас был запрет на рыбную ловлю, и на рынке нельзя было купить морепродукты, но он всегда находил способ их достать. Любые морские деликатесы, выловленные с частных лодок, доставлялись в ресторан по одному его звонку.

Как единственная девушка за столом, я чувствовала себя очень неловко.

А вот мой брат обожал такие мероприятия. Он уже достиг того возраста, когда мог курить без перерыва вместе с другими мужчинами средних лет. Они чокались, болтали и рассказывали старые истории о том, как несколько лет назад застройщики арендовали небольшой остров под курорт, а в итоге просто вывезли оттуда камни и скрылись.

Я же пила один стакан напитка за другим, пока не почувствовала себя воздушным шаром, готовым лопнуть, и всё думала о любви.

Я объедалась и просыпалась каждый день только к полудню, а вечером меня ждали ужины, которые заканчивались не раньше одиннадцати.

Из-за того, что я слишком много спала, каждый раз, вставая, у меня кружилась голова. Это состояние не покидало меня и во время наших тайных встреч с Чан Цяо.

Я не могла выходить из дома, только в тот час, когда папа ехал в ресторан заказывать еду и встречать гостей, я могла улизнуть к Чан Цяо.

Я водила её смотреть на строящийся рынок. Мы стояли рядом, наблюдая за грузовиками, перевозившими какие-то материалы, и пытались вспомнить, что здесь было раньше, но так и не пришли к единому мнению.

После окончания сезона дождей каждый день светило солнце. Я наконец-то вспомнила, что люблю лето.

Здесь зимой не бывает снега, а температура не опускается ниже нуля, поэтому зима не похожа на зиму, а весна и осень словно и не существуют — пролетают незаметно.

Зато лето очень длинное, оно длится почти полгода. В июне постоянно идут дожди, в июле начинается жара, а в августе приезжает больше всего туристов, и вся улица пестрит разноцветными надувными кругами. Я сидела на корточках у полуразрушенной стены, поднимая за собой облако пыли, и представляла, как мы с Чан Цяо проведём вместе остаток лета.

— И что будет дальше? — любила спрашивать меня Чан Цяо.

Когда мы бежали по пустой улице, держась за руки, словно убегая от кого-то, она обгоняла меня, как наперегонки, останавливалась на углу и, наклонившись, смотрела, как я пытаюсь отдышаться. А когда я приходила в себя, гладила меня по голове и задавала этот вопрос.

Честно говоря, я не знала, что ответить. У меня не было чётких планов. Я хотела сводить её в разные места, наверстать то, что мы пропустили по разным причинам. Эти планы были расплывчатыми, но казались далёкими и прекрасными, а возможность осуществить их была так близка.

— Давай сбежим, — часто шутила я.

— Мне нравится этот план, — улыбаясь, отвечала она.

В тот момент я видела в её глазах ожидание, выражение полной надежды.

Я не удержалась и потянулась её поцеловать, но она отстранилась, напомнив, что мы на улице. А потом, словно извиняясь, быстро чмокнула меня в лоб.

Я где-то слышала, что даже если ты сам твёрдо уверен в том, что любовь мимолетна, когда ты влюбляешься, ты невольно начинаешь думать о вечности.

Наверное, я ещё не достигла этой стадии. Я просто в своих сумбурных фантазиях приходила в неописуемый восторг от всех возможных вариантов нашего будущего с Чан Цяо и молилась, чтобы хоть что-то из этого стало реальностью.

Одним из таких вариантов был побег. На самом деле, это был наш главный план.

Потому что это было так круто. В фильмах и книгах, которые я смотрела и читала, влюблённые, сбежавшие вместе, в конце концов, либо вместе кончали жизнь самоубийством, либо один из них погибал. Но мы пока не думали об этом, нас увлекал сам побег, как нечто, что сделали бы ковбои или рыцари, романтики, готовые на самопожертвование. Как яд, который Ромео выпил у подножия креста, как отравленное вино, выпитое с улыбкой. После этого влюблённых ждала не разлука и смерть, а вечность.

Ха, я вдруг подумала о брате. Он всё ещё свято верил, что Сюй Цзимин и Чан Цяо созданы друг для друга. Я почувствовала к нему странное сочувствие. Я больше не считала его сумасшедшим. Мне казалось, что он просто совершил ошибку, которую неизбежно совершает каждый влюблённый.

Однажды я была у Чан Цяо, и мы читали. Она читала слишком быстро, и мне приходилось постоянно просить её не перелистывать страницы так скоро.

Она как ребёнок упрямилась и не слушалась меня, и я потянулась через неё, чтобы забрать книгу.

Мы начали бороться, и в итоге, вместо книги, наши губы встретились в поцелуе.

Я вспомнила, как А Цзян говорила, что во время поцелуя невозможно удержаться от прикосновений. Раньше я ругала её за эти слова, считая развратницей, но теперь поняла, что она была права.

Чан Цяо, казалось, не возражала, что моя рука скользнула под её футболку и легла на талию. Она была полностью поглощена поцелуем.

А моя рука продолжала двигаться ниже. У Чан Цяо были очень красивые изгибы бёдер, и мне всегда было любопытно изучить линии её мышц. Словно учёный, движимый исследовательским интересом.

Я нежно погладила её по ягодицам через джинсы. Мне вдруг захотелось услышать её стон, и я намеренно усилила нажим. Я знала, что веду себя как хулиганка, но Чан Цяо послушно оторвалась от моих губ, уткнулась лицом в мою шею и тихо застонала, проведя языком по моей коже.

Я вздрогнула, словно пуля прошла сквозь мою грудь.

В порыве страсти я решила, что ласки через одежду недостаточно для моего «научного» исследования, и потянулась расстегнуть пуговицу на её джинсах.

Чан Цяо тут же схватила мою руку и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Не надо, Цзинхэ.

Её голос был мягким, как у учительницы младших классов, которая доброжелательно указывает ученику на ошибку в арифметической задаче. Так спокойно и уверенно.

Я убрала свою «преступную» руку, но не расстроилась, потому что и не надеялась на большее.

После нескольких секунд молчания я выхватила у неё книгу и продолжила читать.

Но Шекспир меня больше не интересовал. В голове звучали песни Джея Чоу.

Они оба были важны для меня. Их творчество определяло два разных измерения любви в моём сердце.