Глава 7

Глава 7

Благодаря великому господину Сяо я вчера всю ночь не могла уснуть. Строго говоря, я вообще не спала!

Только когда я приехала на съёмочную площадку и увидела огромные синяки под глазами у Бай Чжичэня, я мгновенно успокоилась и бессовестно расхохоталась.

— Ха-ха, братец, тебя что, побили? Ха-ха, — я смеялась до колик в животе. Бай Чжичэнь сердито ткнул меня кулаком и рявкнул:

— Чего ржёшь! Сама не лучше выглядишь.

Он был взвинчен, словно пороху наелся. Я догадалась, что это как-то связано с Вэй Вэй. Но больше всех расстроился режиссёр. Увидев нас с Бай Чжичэнем с одинаковыми чёрными кругами под глазами, он приказал гримёрам: — Быстро! Быстро! Быстро гримируйте их, замажьте эти синяки! Живо!

Поскольку у Су Цзянь был макияж «смоки айс», моему гримёру было несложно. А вот гримёру Бай Чжичэня пришлось попотеть. Су Чжэ в фильме — образ солнечного, позитивного парня, к тому же актёрам-мужчинам обычно не делают плотный грим. Как естественно скрыть тёмные круги под глазами, стало большой проблемой.

Меня быстро загримировали, и я снова пошла дразнить Бай Чжичэня:

— Братец, а где Вэй Вэй? Почему вы не вместе приехали?

Не обращая внимания на то, что гримёр всё ещё работал над его лицом, он вскочил, собираясь меня ударить.

Сегодня он был особенно раздражителен. Поняв, что лезу на рожон, я отошла в сторонку и уткнулась в сценарий.

Когда он закончил гримироваться, я не посмела над ним смеяться, хотя макияж делал его похожим на чудовище.

Несмотря ни на что, Бай Чжичэнь — действительно очень профессиональный актёр. Во время съёмок все его личные эмоции исчезали, и наша совместная работа шла гладко.

Всё шло отлично до сцены, где Су Цзянь силой целует Су Чжэ. Я смотрела на губы Бай Чжичэня. По сравнению с губами Сяо Чэ, его были немного темнее. Я медленно приблизилась к нему, но в голове крутились мысли о вчерашнем вечере и ощущении губ господина Сяо.

Голова была как в тумане, словно во сне. Я очнулась, только когда режиссёр крикнул: «Снято!».

В обеденный перерыв я заметила, что Вэй Вэй принесла Бай Чжичэню еду. Я прикинула, что у господина Бая сейчас должно быть хорошее настроение, взяла свой ланч-бокс и подсела к нему.

— Братец~

Увидев меня, Бай Чжичэнь тут же прикрыл свой контейнер рукой и настороженно спросил:

— Чего тебе?

Тьфу, какой жадный мужчина. Будто я собираюсь отбирать у тебя еду. Скряга. Мне стало лень его дразнить, и я сделала очень серьёзное лицо:

— Братец, о ком ты думал во время съёмки той сцены?

В этот момент он как раз набивал рот едой. Услышав мой вопрос, он сильно поперхнулся:

— Кха-кха… Зачем ты спрашиваешь?

— Просто скажи, это была Вэй Вэй или нет? — Как только я упомянула Вэй Вэй, он быстро отставил контейнер и зажал мне рот рукой:

— Бабулечка моя, говори потише.

Пока он отставлял еду, я сделала вид, что хочу схватить его контейнер. Он поспешно прикрыл его и смущённо кивнул.

У меня от такого зрелища мурашки по коже побежали. Я продолжила допрос:

— Значит, когда снимаешь такие сцены, всегда думаешь о человеке, который тебе нравится?

— Не обязательно, — услышав его ответ, я вздохнула с облегчением, но тут же снова напряглась: — Но если кто-то нравится, то, конечно, будешь думать.

Если так, то получается, мне нравится Сяо Чэ? Да ну, бред какой-то!

**

Кто-то из знаменитостей сказал, что жизнь состоит из бесчисленных потрясений. Я ещё не отошла от шока по поводу возможной симпатии к Сяо Чэ, как меня ждало новое потрясение.

Режиссёр велел мне репетировать сцену с Ли Дунсюем, причём именно *ту* сцену. О, боже.

Кто такой Ли Дунсюй? Популярный актёр, примерно такой же известный, как Бай Чжичэнь. Думаю, у режиссёра У точно есть связи, иначе как бы он заполучил такую звезду на эпизодическую роль.

В нашей сцене с Ли Дунсюем опустившаяся Су Цзянь приходит в бар, знакомится с богатым наследником Май Цзе, становится жертвой его домогательств, а затем его заклятый враг, приняв её за девушку Май Цзе, обходится с ней так же. В конце концов, Су Цзянь, не выдержав всего этого, попадает в аварию и погибает.

Сцена настолько жёсткая, что нормальный человек такого не напишет.

Узнав об этой сцене, я была в шоке. Это же слишком чернушно! Сценарист, какая у тебя зуб на Су Цзянь?

Я пошла к сценаристу. Он похлопал меня по плечу и сказал, что это нужно для усиления трагической атмосферы фильма, ради искусства.

В одно мгновение я почувствовала, как тяжела ноша на моих плечах. Моё самопожертвование ради искусства показалось мне невероятно великим.

Я подумала, что Ли Дунсюй довольно симпатичный. К тому же, это всего лишь игра, понарошку.

Однако Ли Дунсюй вёл себя крайне недружелюбно, смотрел на меня чуть ли не ноздрями. Это меня разозлило. Когда он ушёл, я тайком сказала Бай Чжичэню:

— Раньше я думала, что ты самый самодовольный и выпендрёжный человек на свете. Но увидев Ли Дунсюя, я поняла, что ты просто душка.

В ответ Бай Чжичэнь только сверкнул на меня глазами:

— Я всё-таки из золотой молодёжи, не сравнивай меня с этим смазливым мальчиком! — Вот те на, я его похвалила, а он ещё и недоволен.

Шутки шутками, но когда пришло время снимать, я всё равно нервничала. Я слышала, что многие актрисы подвергались домогательствам во время съёмок подобных сцен, к тому же у Ли Дунсюя была не самая лучшая репутация…

Я мысленно дала себе пощёчину. Ан Лэ, ты что, возомнила себя небесной феей? Ещё неизвестно, понравишься ли ты ему вообще.

Наложив грим, я стала Су Цзянь. В фильме Су Цзянь с густым макияжем «смоки айс», в сексуальной мини-юбке стоит посреди танцпола, извиваясь и привлекая бесчисленные восхищённые взгляды.

Однако это не приносило ей удовлетворения. Она начала двигаться ещё активнее, пытаясь избавиться от чувства пустоты.

К ней подошёл мужчина, вежливый и обходительный. В нём она словно увидела тень Су Чжэ. «Он будет ко мне добр», — наивно подумала она.

Однако она ошиблась.

Этот мужчина с утончённой внешностью оказался зверем в душе.

Он совершил нечто непозволительное.

Хотя это была всего лишь игра, но когда Ли Дунсюй запустил руку мне под одежду и коснулся моей груди, я поняла: меня домогаются!

Чёрт возьми, ты же смотрел на меня свысока! Зачем теперь распускаешь руки?!

Я не знала, что делать. Внутри всё перевернулось от отвращения.

Звать на помощь? Закричать на него? Камера продолжала работать, на лице режиссёра было довольное выражение. Он наверняка думал, что я отлично играю, и не подозревал, что я переживаю это по-настоящему. Я открыла рот, слёзы покатились из глаз. Сердце наполнилось обидой. Почему я должна это терпеть?

Ради мечты? Ха, какая же я смешная.

— Какого хрена ты творишь! Убирайся! — Бай Чжичэнь первым заметил неладное. Он оттащил Ли Дунсюя от меня и со всей силы ударил его. Ли Дунсюй хотел было ответить, но его удержал агент, покачав головой. Бай Чжичэнь снял свою куртку, накинул мне на плечи, подхватил меня на руки и в ярости вынес со съёмочной площадки.

**

Я заболела.

Не хотелось говорить, двигаться, а тем более выходить из дома.

Я не отвечала ни на чьи звонки, просто сидела одна дома. Даже когда пришла Вэй Вэй, я не открыла дверь.

Вэй Вэй сказала мне, что под моим домом толпятся репортёры.

Раньше я бы обрадовалась такому вниманию, но сейчас мне было совсем не до радости.

Интернет тоже был забит новостями обо мне. Однако Ли Дунсюй всё перевернул с ног на голову и обвинил меня в том, что я его соблазняла.

Теперь всё кишмя кишело оскорблениями от фанатов Ли Дунсюя и комментариями любопытствующих.

Хотя Бай Чжичэнь и Лян Ин вступились за меня, уверяя, что я не такой человек, фанаты Бай Чжичэня были недовольны тем, что он меня защищает, поэтому его поддержали немногие. А поскольку Лян Ин недавно сама попала в скандал, фанаты Ли Дунсюя без зазрения совести принялись поливать грязью и её.

Судя по текущей ситуации, общественное мнение склонялось на сторону Ли Дунсюя. Началась дискуссия о том, должны ли звёзды пробиваться с помощью связей, и я стала поводом для неё.

Конечно, была и небольшая группа людей, которые считали, что даже если я и использовала связи, то делала это от безысходности, и это можно понять.

Сначала я боялась читать все эти оскорбительные посты, но потом постепенно втянулась и даже начала находить в этом удовольствие, поражаясь мудрости и креативности интернет-пользователей.

Я предполагала, что Тан Тан сейчас сходит с ума от работы или просто бросила меня. Во всяком случае, с тех пор как всё это случилось, она ни разу не объявилась.

Прошёл ещё один день, и дверь моей квартиры неожиданно открылась.

Сначала я подумала, что это вор или что-то в этом роде, и даже не потрудилась посмотреть. Я была бедна как церковная мышь, вор бы только расплакался.

Однако вошедший уверенно прошёл в комнату в кожаных туфлях и одним движением захлопнул крышку моего ноутбука.

Я подскочила от неожиданности и не удержалась от ругательства:

— Чёрт!

Сердито обернувшись, я увидела Сяо Чэ.

— Что ты там смотришь? Так интересно? — Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на меня сверху вниз своим фирменным прищуренным взглядом.

— Смотрю, как меня ругают. Довольно забавно, — я снова открыла ноутбук, собираясь продолжить впитывать народную мудрость.

— Ты больная? — он схватил меня за руку. — Хватит смотреть, пойдём прогуляемся.

— Внизу полно репортёров, ты что, подставить меня хочешь?! — Я вырвала руку и вцепилась в ноутбук.

— Хмф, стоило мне уехать на пару дней в командировку, как ты умудрилась устроить такой скандал. И тебе не стыдно? — Он протянул руку и погладил мой драгоценный ноутбук. — Если не пойдёшь со мной, не могу гарантировать, что с твоим компьютером ничего не случится.

Судя по его тону, он собирался разбить мой компьютер и разгромить квартиру. Смелый не лезет на рожон. Пойти так пойти, кто кого боится.

Я не спускалась вниз три дня. Воздух на улице действительно был свежее. Я вышла через чёрный ход. Эй? Куда делись все репортёры? Разве они не должны были, как стая волков, поджидать меня?

Я села в машину Сяо Чэ и спросила:

— Куда мы едем?

— В мою компанию, на пресс-конференцию, — ответил он, разворачивая машину. Шины взвизгнули на асфальте.

Этот визг смешался с моим испуганным вскриком, подчёркивая невозмутимость господина Сяо.

— А? Почему ты раньше не сказал! Я бы хоть привела себя в порядок!

Сяо Чэ окинул меня взглядом с ног до головы с видом полного отчаяния:

— Не нужно наряжаться, и так сойдёт. Всё равно… — уголок его рта дёрнулся в усмешке, — …ты одинаково страшненькая.

Хватит! Я выхожу из машины!