Юй Шуй

Юй Шуй

Уговорив младшего брата, который целый день «обсуждал военные тайны» с Хуа До, хоть немного поужинать и отправив его обратно во дворец Хуацин, Сунь Линь Сян все еще не чувствовала аппетита. Вяло опустив свои миндалевидные глаза, она позволила юной служанке проводить себя к небольшой террасе у воды в боковом зале у пруда Цаньхуачи.

Каждый день около третьей четверти часа Ю* Линь Сян приходила сюда охладиться и послушать рассказы Хун Юй о границе. Иногда это были истории о невесте младшего генерала Ли, которая проделала тысячу ли в поисках мужа, иногда — о матери солдата Чжана, нашедшей ему отчима, но чаще всего — истории о том самом человеке.

Но сегодня Хун Юй, всегда приходившая вовремя, еще не появилась. Линь Сян, впрочем, не придала этому значения и легла сама по себе, думая: раз уж все вернулись в столицу, о чем еще беспокоиться и тосковать?

— С-с-с! — Острая, колющая боль пронзила ее самую нежную и уязвимую часть спины — поясницу. Линь Сян не смела резко встать от боли и лишь медленно перевернулась, ложась на живот на прохладную кушетку, чтобы немного прийти в себя.

Линь Сян протянула руку к странному твердому предмету. Это оказалась изящная шкатулка из сандалового дерева и драгоценных камней, вырезанная в форме ананаса. Ее белые тонкие пальцы, потянувшиеся к шкатулке, слегка дрожали, а зеленый газовый рукав с вышивкой продолжал развеваться на ветру.

Цин Эр стремительно отдернула занавеску и вошла, даже не успев доложить о себе.

— Великая принцесса! Цин Эр… — В спешке и смятении она увидела при ярком, чистом лунном свете Великую принцессу, лежащую на кушетке с мокрым от слез лицом, обнимающую маленькую шкатулку и рыдающую так, что разрывалось сердце.

— Великая принцесса… — потрясенно пробормотала она, с болью в сердце глядя на безутешно плачущую госпожу.

Она тоже была из тех, кто вырос рядом с Великой принцессой. Многие воспоминания детства стерлись, но эту шкатулку из сандалового дерева ни одна из четырех влиятельных старших служанок Великой принцессы не смела забыть и не смела упоминать.

Она помнила, что эта вещь была погребена вместе с бывшим императорским зятем Чэнь Цин Лэ.

Великая принцесса сама положила ее туда.

В тот год стояла невыносимая летняя жара, солнце палило, как перцовая вода, даже цикады замолкли, вяло повиснув на ветках. Но Великая принцесса, сняв украшения и надев простую одежду, прошла с похоронной процессией несколько десятков ли. Ее ноги покрылись кровавыми мозолями, волосы пропитались потом, кожа головы разбухла. Но она, широко раскрыв глаза, тащила свое израненное тело, с не зажившими ранами на коленях, босиком прошла по усыпанной шипами горе, где находилась гробница семьи Чэнь.

Если бы не Великая госпожа Чэнь, которая оттолкнула ее и со слезами кричала, наотрез запрещая ей даже прикасаться к поминальной табличке Чэнь Цин Лэ, боюсь, она бы обнимала эту табличку и поднималась на гору, кланяясь через каждые три шага. Если бы это случилось, ноги Великой принцессы, однажды уже покалеченные, были бы окончательно искалечены.

Эту шкатулку из сандалового дерева и драгоценных камней в форме ананаса бывший императорский зять вырезал сам. Днем ему приходилось прилагать все силы, чтобы успокоить Великую принцессу, чей характер после помолвки стал еще более капризным и привязчивым. Ночью же он не спал, вырезая эту шкатулку. Тогда больше десяти дней подряд свечи в его резиденции не гасли, горя до самого утра. Наконец, он успел закончить ее ко дню церемонии совершеннолетия Великой принцессы.

Она помнила, как Великая принцесса, получив подарок, ничуть не смущаясь, открыла его прямо перед всеми гражданскими и военными чиновниками, перед почтенными госпожами. Сияние, исходившее из шкатулки, мгновенно заполнило весь передний зал дворца Си Хуа.

Внутри лежало редчайшее в мире украшение — светло-голубая нефритовая подвеска Юй Шуй. Ее чистый, прохладный голубой цвет был нежным и сияющим. Сколько глаз гордых знатных дам ослепли от зависти в тот год! Но в итоге она тихо покоилась на шее Великой принцессы вот уже восемь лет.

— Ты любишь ананасы, я дарю тебе это. Ты любишь прохладу, я дарю тебе и это. Что бы ты ни любила, если у меня это есть, я все тебе подарю. Лишь бы обрести в этой жизни такую прекрасную жену, быть вместе всю жизнь. Мы никогда не предадим друг друга, — в тот год его нежный, полный любви голос звучал в зале твердо и радостно. Даже обычно язвительная и острая на язык княгиня Цин молча отвернулась и взяла мужа за рукав.

Что касается Юй Шуй… В книге сокровищ империи Фэнвэй было записано, что для ее появления нужна особая гора — чрезвычайно холодная и одновременно чрезвычайно горячая, действующий вулкан под вечными снегами. На глубине шестисот чи* под вершиной можно найти нефритовую жилу. Этот нефрит теплый на ощупь — это и есть бесценный Лазурный Теплый Нефрит. Он обладает чудесными свойствами: излечивает сотни ядов, изгоняет холод, питает ци и сохраняет молодость. Если же разбить его стену, то на глубине пяти цуней* можно найти Юй Шуй. Юй Шуй полностью светло-голубая, прохладная на ощупь, но не ледяная. Ее могут носить люди со слабым здоровьем или те, кто страдает от жара. Она дарит прохладу в разгар лета, отгоняет зверей и насекомых. Других применений у нее нет.

* Примечание: Чи — мера длины, около 1/3 метра. Цунь — мера длины, около 1/10 чи.

Поэтому испокон веков люди знали лишь Лазурный Теплый Нефрит, но не видели голубую Юй Шуй. Люди умны и умеют взвешивать выгоды и потери.

Только он мог, не меняя выражения лица, разбивать бесценные стены из Лазурного Теплого Нефрита, чтобы найти лишь возможно существующую голубую Юй Шуй — ради улыбки любимой жены.

Великая принцесса говорила, что это его свадебный подарок. Он знал ее сердце в тысячу раз лучше, чем она сама. Эта Юй Шуй — его сердце. Она потеряла человека, но должна была во что бы то ни стало защитить его сердце. Даже умерев, она не могла расстаться с ним.

Великая принцесса положила шкатулку в гробницу императорского зятя, а сама, вся израненная, забрала расколотую Юй Шуй. С тех пор она страдала от летней жары, и в летние ночи ей больше не было спокойного сна.

— Говори, — неизвестно когда Линь Сян уже поднялась с кушетки. Она все еще крепко сжимала шкатулку в руке, и на пол капала кровь.

— Да. Синь Сан доложил, что отношения между отцом и сыном в семье Хуа странные. Возможно, это связано с тем, что ранее Великая принцесса была похищена, — Цин Эр опустила голову, но затем снова подняла ее и тихо спросила: — Великая принцесса… — Хун Юй запнулась. Хотя как Цин Эр она знала все тайны Поднебесной, но о деле бывшего императорского зятя она могла лишь догадываться по обрывкам фраз и намекам Великой принцессы, не смея строить догадки.

— Ничего, говори, — Линь Сян знала, что она хочет сказать. Она давно знала. Но все равно хотела услышать это еще раз. Из чужих уст это всегда звучало реальнее.

— Синь Сан наблюдал за их поведением и сказал… сказал, что они похожи не на отца и сына, а скорее на господина и слугу. Подданная осмелится предположить… возможно… возможно, этот Великий генерал Хуа — это… воскресший бывший императорский зять? — Хун Юй произнесла это, дрожа от страха. Ее лоб покрылся мелкими капельками пота. Она с тревогой посмотрела на Великую принцессу, сидевшую выше. Она боялась не наказания, а того, что задела больную струну и причинила госпоже страдания.

— Ты угадала верно. Он… вернулся, — Линь Сян подняла голову и посмотрела на звезды. От нее исходил такой холод, что становилось страшно.

Хун Юй ахнула и резко подняла голову. Ее глаза покраснели, и она взволнованно воскликнула:

— Принцесса!

— Не волнуйся. Разве ты забыла все, чему я тебя учила, Хун Юй? — ответила ей Великая принцесса спокойно и ровно, не двигаясь с места.

— Да…

— Долги, затянувшиеся дела, запутанные узлы, страдания… Теперь самое время со всем рассчитаться. Если он будет великодушен, возможно, мы с А-Ди еще увидим луну над горой Циюнь.

— Иди. Сообщи Ся Бин, чтобы готовила Пир Ста Лотосов. Пригласи жен сановников четвертого ранга и выше, а также три главные семьи из региона Гу Су с их законными детьми.

Ей нужно было заранее все спланировать, иначе…

— Слушаюсь. Хун Юй принимает приказ Великой принцессы, — Хун Юй молча обернулась. Ее юная госпожа, с которой она выросла, сидела у прохладной воды пруда Цаньхуачи, окутанная лунным светом. От нее веяло холодом и одиночеством. Никто больше не мог проникнуть в ее сердце.